Противостояние - Шидловский Дмитрий - Страница 35

- Дайте поручение начальнику Балтийского отдела, - произнес он, когда секретарь вошел, - подготовить ноту с осуждением советской агрессии против Эстонии. С текстом ко мне, через сорок минут.

- Слушаюсь, - произнес секретарь. - Осмелюсь напомнить, сегодня на утро был записан Бажанов. Он ждет уже пять часов.

- Какой Бажанов? - поморщился Алексей.

- Бывший секретарь Сталина*.

* И в нашем мире, и в этом Б. Бажанов, личный секретарь Сталина с 1923 по 1928 год, сбежал за границу в 1929 году и жил в Париже до своей кончины в 1980 году. Все его предложения, которые последуют далее, были реализованы в Финляндии в 1940 году. К чести этого человека следует сказать, что, живя в Париже во время оккупации, он отказывался от предложений немцев возглавить русские коллаборационистские силы.

- Приглашай, - махнул рукой Алексей.

Через минуту в кабинет вошел высокий мужчина средних лет, поздоровался и, следуя приглашению Алексея, сел в кресло для гостей.

- Я вас слушаю, господин Бажанов, - произнес Алексей и тут же поправился, - или товарищ?

- Ах, оставьте, - скривился Бажанов. - Это всё в прошлом. Если, когда мне было восемнадцать, я увлекся коммунизмом, это еще не повод обвинять меня в приверженности коммунизму сейчас.

- Хорошо, - кивнул Алексей. - Я вас слушаю.

- Господин Татищев, - быстро проговорил Бажанов, - несмотря на ваше замечание, хочу заверить, что я не меньший антикоммунист, чем вы. Еще больше вас я хочу поражения советской власти. И я уверяю вас, что большинство населения Советской России мечтает о том же. Коллективизация, индустриализация, террор даром не прошли. Однако все советское общество спаяно страхом. Сейчас нет такой силы, которая могла бы объединить всех антикоммунистически настроенных людей. Я знаю: несмотря на то, что вы ведете оборонительные действия, в плен к вам попадает немало советских военнослужащих. Вы держите их в лагерях для военнопленных. Кстати, очень правильно, что держите в разных лагерях, рядовых отдельно от офицеров и политруков. Последние в большей степени склонны зависеть от советской власти, они бы запугивали солдат. По уверяю, рядовые солдаты ненавидят советскую власть и будут рады встать под знамена российской освободительной армии. Конечно, Северороссия для большинства жителей Советской России воспринимается как иностранное государство. Такова уж была пропаганда, которой кормили людей двадцать лет. Поэтому они не встанут в ряды североросской армии. Для них это будет выглядеть изменой. Но если правительство Северороссии согласится создать русскую национально-освободительную армию на своей территории, я уверен, большинство рядовых военнопленных пойдет туда. На офицеров, конечно, рассчитывать не приходится. Я связался с белыми офицерами, проживающими во Франции. У многих политические разногласия с хунтой Врангеля - Скрябина, и они согласились бы добровольно стать офицерами в этой армии. Более того, я убежден, что сам факт создания такой армии приведет к росту дезертирства в Красной армии и переходу на вашу сторону целых частей. Это шанс для Северороссии повернуть ситуацию в свою пользу. Без создания такой армии, боюсь, вы обречены отступать до бесконечности и в конце концов проиграете.

- Не считаете ли вы целесообразным создать такую армию под эгидой Симферопольского правительства? - спросил Алексей.

- Ни в коем случае. Белая армия ассоциируется в России не столько со свободой, сколько с имперскими временами, отсутствием гражданских свобод, подавлением национальных меньшинств. Против нее сразу выступят все национальные окраины. Даже после красного террора, увидев белых офицеров, они могут решить, что хрен редьки не слаще. Если же мы провозгласим демократический путь развития...

- Господин Бажанов, - прервал его Алексей, - вам должно быть известно, что правительство в Симферополе считает себя единственным законным правительством на территории России. Создание нами такой армии без согласования с ними может быть расценено как недружественный шаг.

- Послушайте, - Бажанов наклонился вперед, - ни вы, ни Скрябин не знаете Сталина так, как его знаю я. Это человек, который никогда никому ничего не прощает и не отступает от задуманного. И вы и Крым для него первейшие враги. Думаю, у вас не осталось иллюзий после того, как Кремль объявил, что признает только народное правительство в Антоновке, а ваше якобы уже сбежало из Петербурга*. Это значит, что Сталин не хочет оторвать часть вашей территории, он хочет покорить всю Северороссию. Ни вы, ни Крым не имеете возможности не только победить его, но даже и сдерживать до бесконечности. Вы можете до конца следовать своим когда-то провозглашенным позициям. До скорого и трагичного конца. Я же предлагаю вам один из немногих шансов победить Сталина. Весь его режим держится на страхе, а падет он, лишь когда уйдет страх. Создание российской освободительной армии - один из немногих шансов развеять этот страх. Что касается Крыма... Приди я к вам с этим проектом три месяца назад, они, конечно, взбеленились бы. Но сейчас, сидя в блокаде между Турцией и СССР, полагаю, они будут сговорчивей по отношению к коалиционному правительству.

* Так же Советское правительство вело себя по отношению к Финляндии в 1939 году, создав марионеточное правительство в Териоках (Зеленогорске).

- Коалиционному?! - Алексей поднял брови. - Значит, вы уже метите в новые российские правители?

- Это решат выборы, - скромно заметил Баженов. - Будущее России должно быть в ее руках. Подумайте лучше о Северороссии. Вы получаете дополнительные штыки и мощное идеологическое оружие против врага. Это политически целесообразно.

- Да, конечно, - кивнул Алексей. - Я доложу о вашем предложении президенту. Всего доброго.

- До свидания, - произнес, поднимаясь, Бажанов. - Я оставил адрес, по которому проживаю в Петербурге, у секретаря.

Когда посетитель вышел, Алексей откинулся на спинку кресла. "Интересно, - подумал он, - мы ведем политику или нас ведет политическая целесообразность? Хотим или нет, на предложения Баженова надо идти. Действительно целесообразно, хоть и нет желания прыгать в котел русской политики и неразделенных амбиций. Ладно, надо еще готовить письма Черчиллю и Рузвельту. Борьба продолжается. Впереди много дел".