Эльфийский корабль - Блэйлок Джеймс - Страница 58

• Предыдущая
• 58/83
• Следующая

– Будем надеяться, что они не натолкнутся ни на кого этой ночью, – произнес Эскаргот. – Нет, парни, этих гоблинов слишком много для того, чтобы играть с ними в ладушки, и, кроме того, они способны не только на то, чтобы наливать мед в шляпы честных людей.

– Это просто беспрецедентно, – проговорил Профессор, зажигая трубку. – Мне очень сильно не понравились эти гоблины.

– А почему? – поинтересовался Дули.

– Они занимаются плохими делишками, – объяснил ему Эскаргот, – и гадят самыми разными способами.

Джонатан представил себе, как сощурился Эскаргот, и понадеялся, что он на самом деле так же уверен в своих силах, как старается это показать. Этот трудный разговор, когда каждый храбрился, был нужен им до окончания путешествия.

Ночью они решили нести дежурство. Эскаргот вызвался дежурить первым и затем должен был разбудить Джонатана. Сыровар сам предпочел бы дежурить первым, но он целый день крутил педали колеса, и это вымотало его, поэтому он чувствовал себя уставшим, как после продолжительного купания. С другой стороны, проспав всего два часа, ему было бы трудно потом следить за окружающей обстановкой и не уснуть.

Но когда Джонатан проснулся, он увидел, как в окошко рубки бьет солнечный свет, а Эскаргот плещет себе на лицо водой из чашки – его плащ, уже вполне видимый, лежал на его спальном мешке. Чудесные запахи бекона и кофе наполняли рубку, и Профессор позвякивал двумя шипящими сковородками, стоящими на походном очаге, и помахивал вилкой над потрескивающим беконом.

– Сколько времени? – спросил Джонатан. – Я пропустил свое дежурство.

Он опустил негнущиеся ноги на пол. Его икры и бедра гудели так, словно он всю ночь крутил педали.

– А я пропустил свое, считай, на целую неделю, после того как продал одну вещицу, – произнес Эскаргот. – Солнечные часы, сделанные из кальмара, показывали время точнее, чем мои часы. Потом я обменял их на те карманные часы, о которых вы уже слышали. Но я сделал только хуже. От этих часов были одни несчастья. А избавление от этих часов было еще большей ошибкой. Но я готов исправить все это. Если бы я сохранил свои часы из кальмара, ничего бы не произошло. Вот подумайте, смогли бы вы увидеть всех этих эльфов, гномов, коротышек, гоблинов, и кто знает, кого еще, если бы я не обменял часы? Вряд ли. А часы из кальмара – это самая странная вещь на свете.

К этому времени Джонатан уже встал и разминал мышцы. Он прохаживался так, как делал это, должно быть, один из тех коротконогих троглодитов из музея в городке Твомбли, прежде чем превратиться в окаменелость. Джонатану пришло в голову, что, по всей вероятности, сильная физическая нагрузка и явилась причиной того, что троглодиты окаменели, – ваши конечности делаются с каждым днем все тверже и наконец в одно прекрасное утро вы просыпаетесь и обнаруживаете себя совершенно застывшим, после чего вам придется лишь выкатываться из своей постели. Но тут Джонатан заметил, что его конечности уже стали гибкими, а ведь прошло совсем немного времени. По-видимому, это произошло под влиянием запахов кофе и бекона.

– Кто-нибудь должен был разбудить меня ночью, – сказал Джонатан. – Сам я бы ни за что не проснулся.

Эскаргот натянул свой плащ и исчез из виду.

– Я весь день ничего не делал, только болтал. Если вы будете слишком много разговаривать, то сойдете с ума. Это уже доказано. Верно, Профессор?

Профессор кивнул, но Джонатану показалось, что он сделал это лишь из вежливости.

– Таким образом, – продолжал Эскаргот, – я решил, что если я просижу всю ночь, раздумывая о том о сем, то буду молчать, даже если слова попытаются сами вылезать из меня. У эльфов есть пословица на эту тему, они говорят, что молчание – золото. Они считают, что чем больше молчишь, тем мудрее становишься. Для того чтобы понять, насколько ценна философия, достаточно часок, не больше, пообщаться с эльфами. Да, кстати, вы знаете, что сказал этот Бламп, когда их корабль отправился на следующую ночь в плавание?

– Нет, – ответил Джонатан, – мне кажется, Бламп отплыл еще до того, как мы отправились в Гавань Дроздов.

– Ничего подобного, – заявил Эскаргот. – Они ждали меня. Ну и подарочек этот Бламп. Он, конечно, не семи пядей во лбу, как, например, Твикенгем, но сообразителен. Он был уже здесь, на борту, когда ставили парус на грот-мачте, и он закричал на меня, когда мы с Твикенгемом побежали в “Луну и Шляпу”. Он кричал и махал все время Сквайру, чтобы привлечь его внимание. Он крикнул: “Почему этот коротышка такой неповоротливый и медлительный?” Твикенгем не расслышал его, но я услышал и пожал плечами. И тут он стал смеяться как сумасшедший и закричал: “У него может начаться трупное окоченение!” Он захохотал так, что свалился на эту проклятую палубу и двум эльфам пришлось помочь ему добраться до его экипажа. И все это время он с гиканьем выкрикивал что-то совершенно безумное. Вот вам и капитан эльфов.

– У нас просто недоразвитое чувство юмора, это точно, – сказал Профессор, – но мне кажется, что даже безумная веселость лучше никакой.

– Думаю, шутка была очень хорошей, – вставил Джонатан и несколько раз повторил ее про себя, чтобы потом не забыть так же подшутить над Гилроем Бэстейблом.

Дули, который вошел в рубку, чтобы позавтракать, спросил:

– А что могло бы начаться?

– Трупное окоченение, – объяснил Эскаргот.

– Что это такое?

Профессор начал было объяснять, но в результате шутка потеряла всю свою остроту. Наконец он бросил объяснения и сказал Дули, что совершенно неважно, что происходит с телом после смерти.

– Тогда мы должны были окоченеть прошлой ночью, – сказал Дули, – потому что я не мог с трудом ходить.

Профессор сказал, что Дули выразился неправильно, что надо было сказать “я едва мог ходить”, но раскрытие тайн грамматики увенчалось не большим успехом, чем научное объяснение сущности трупного окоченения. И во время завтрака все уже забыли об этом.

– А где можно достать эти часы, сделанные из кальмара? – поинтересовался Джонатан у Эскаргота.

– Я сделаю вам такие. Если мы когда-нибудь окажемся на побережье, потратим на это один день. Но мы должны поймать речного кальмара. Вам не нужно много их. Хитрое переплетение щупальцев. У них слишком много ног. Тебе придется их подравнивать.

– У меня были улиточные часы, – сказал Джонатан. – Они шли очень хорошо, только не во время снегопада.

– Никогда не слышал о таких часах, – произнес Эскаргот.

– Я сам их изобрел, – пояснил Джонатан. – Но их можно использовать только дома. Если в пять утра выйти на лужайку, там можно найти сотен шесть улиток, к все куда-то ползут. Едят траву и тому подобные вещи. Вы должны быть осторожны, чтобы не наступить на них. В шесть тридцать их остается всего лишь штук двадцать, и все они ползут к кустам, прежде чем покажется солнце. К семи пятнадцати вы найдете всего лишь одну улитку. Я думаю, эта улитка в их племени – что-то вроде деревенского дурачка; наверное, она не в состоянии различать, сколько сейчас времени. Она несколько запутывает часы. И потом уже, ночью, все повторяется, только в обратном порядке.

– Не слишком-то это точные часы, Джонатан, – сказал Профессор.

– Они хороши, когда нечего делать, – сказал Джонатан в поддержку этих часов, – но точно определять по ним время – весьма нудное занятие.

– И чтобы выполнить эту нудную работу, нужно еще очень рано встать, – заметил Эскаргот. – Я сделаю вам часы из кальмара, Бинг. Они будут идти и днем, и ночью.

В окно рубки они видели деревья, покачивающиеся под дуновением утреннего бриза. Он был не таким уж сильным, но путешественники поднялись и стали ставить паруса, а затем медленно поплыли вверх по реке в лучах нежаркого утреннего солнца.

Так прошло два дня; время от времени, когда стихал ветер, они крутили гребное колесо, с помощью шестов пробирались среди отмелей и медленно, но верно двигались вперед. В то утро, ниже по течению, они заметили дым, который поднимался с берега Горной Страны. Дым поднимался большими темными клубами; он был настолько густой, что почти час заслонял небо на востоке. Может быть, это горел лес, а может, и какой-нибудь амбар. Вечером путешественники заметили клубы дыма от другого пожарища, но с наступлением сумерек он исчез из вида. Друзья не сомневались в том, что шествующая ночью толпа гоблинов и эти пожары как-то связаны между собой. Джонатану пришлось согласиться с Профессором, что сейчас было не время бездельничать, потому что селения в холмистой долине, может быть, ужевсе в руинах.

• Предыдущая
• 58/83
• Следующая