Человек, который верил в себя - Блэйлок Джеймс - Страница 7
- Предыдущая
- 7/7
В тусклом стекле плавало знакомое круглое лицо – его собственное лицо. Словно одинокая жемчужина, висевшая на невидимой нити, лицо смотрело на него, а сзади снова раздавался шепот, будто принесенный ветром, вперемежку с металлическим смешком, который звучал эхом его собственных радостных восклицаний в банке из-под кофе. Сгибаясь под тяжестью своих драгоценностей, он с трудом шагнул к окну, сердце тяжело колотилось в груди. На какое-то мгновение он совершенно ясно разглядел искаженное стеклом собственное лицо, увешанную золотом и драгоценностями шею, словно его отрубленная голова торчала из кучи сокровищ. И пока он смотрел в свои запавшие глаза, они медленно слились в темное пятно, напоминавшее пещеру, и он увидел, что темнота внутри этой пещеры была полна таинственной глубины, что там были еще более глубокие тени и тени этих теней. Он почувствовал, как отделяется от мира, от бетонного пола гаража и, словно в невесомости, вплывает в этот туннель, подхваченный порывом прохладного воздуха и преследуемый тенью лица, которое удалялось от него, появляясь и исчезая в темноте, а рот, нашептывавший тайны, казался слегка меняющей очертания кляксой. Вокруг него простиралось огромное пустое пространство, и в мертвом воздухе слышался тихий шепот, который иногда напоминал голос, а иногда – дуновение ветра у входа в пещеру, далеко позади него. Светящаяся точка мерцала у него над головой, как путеводная звезда, этот свет казался ему необыкновенно щедрым обещанием, квинтэссенцией вознаграждения, чуда и сокровищ творения. Ее слабый свет постепенно становился все ярче, пока не осветил всю похожую на храм пещеру, тени удалились, очертания стали четче.
Он очутился в огромной подземной сокровищнице, в подвале, который, казалось, простирался в бесконечность. Здесь стояли открытые сундуки с драгоценными камнями, нитки жемчуга, ограненные самоцветы валялись, а сами сундуки наполовину утопали в грудах золотых монет, которые простирались вдаль, подобно дюнам; все это блестело, сияя отраженным светом, который то вспыхивал, то угасал, словно ведьмин огонь, освещая еще более далекие сокровища на еще более дальних холмах из монет.
Когда Мейсон окинул взглядом бескрайнюю подземную сокровищницу, он понял совершенно ясно: именно это ему обещал шепчущий голос. И у него появилась странная уверенность, что он может одним глотком поглотить все это, что он может выпить его и заполучить весь мир – точно так, как он выпил жемчужину, растворенную в вине.
Вдруг он услышал стук. Это были дребезжащие удары костяшками пальцев о стекло, они отвлекли его. Пещера с сокровищами померкла, и знакомое шепчущее лицо снова повисло перед ним, дурацкое, ничего не видящее, и вдруг оно испарилось, сделалось прозрачным, сменилось другим, которое Мейсон не сразу узнал. Внезапно он понял, что смотрит в лицо женщины и что его собственный рот открыт самым глупым образом. С усилием он сфокусировал взгляд и увидел: за окном стоит Пегги и смотрит на него с недоумением. Он попытался улыбнуться ей, но не сумел, лицо его только исказилось. Она исчезла, а гаражная дверь отворилась, яркий свет ослепил Мейсона, глаза которого привыкли к темноте. Пегги не казалась сердитой, скорее обеспокоенной и сбитой с толку. Мейсону передалось ее замешательство, и чудесная ясность, которую он ощущал всего несколько минут назад – средоточие желания, предвкушения и знания, – рассеялась, как туман. Он огляделся вокруг. В ярком свете гаража теперь, когда тени исчезли, он вспомнил, что не вернулся в китайский ресторанчик за едой, как намеревался, что он просто забыл об этом, охваченный алчностью и возбуждением, и невольно задумался, сколько же сейчас времени и как долго пришлось Пегги ждать его возвращения. Он понял, что вновь перемазался в мусорном контейнере и что вокруг шеи, к его удивлению и ужасу, висят жуткие куски проволоки и грязной бечевки Его запястья охватывали аптечные круглые резинки и тесемки, а ботинки набиты обломками пластиковых ложек и вилок, заляпанных засохшей едой. Золото и драгоценные камни исчезли, превратившись в мусор.
– Я думал – начал было он объяснять Пегги, но то, что он думал, было слишком смехотворно, чтобы об этом говорить.
Хотя ведь у него сохранилось доказательство. Хлебница, подумал он, поворачиваясь к верстаку, все еще не совсем расставшись с надеждой. Но в хлебнице не было сокровищ, а только несколько кусочков заплесневевшей еды, при виде которых его затошнило. Он сел на холодный бетонный пол и принялся сдирать с себя проволоку и бечевку, пытаясь освободиться от того, чем совсем недавно украсил себя. Он не мог взглянуть на Пегги, хотя страшно боялся, что услышит за спиной стук двери она просто уйдет, оставив его здесь. Пегги наклонилась над ним, чтобы помочь ему освободиться. Она взяла ножницы, висевшие на доске с инструментами и принялась разрезать проволоку и бечевку, пока он стаскивал ботинки и вытряхивал грязь на пол. Наконец он поднялся и открыл ящик, молча вытащил бутылку из-под кока-колы, наполовину наполненную сигаретными окурками. В аквариуме на слое ила лежало несколько влажных камней. Он положил и то, и другое в хлебницу, начал закрывать крышку, как вдруг заметил в ярком свете монетку в дальнем углу. Некоторое время он смотрел на нее.
– Пенни, – сказал он жене.
– Я вижу, – ответила она – По-моему, тебе повезло.
– Да, – согласился он.
Он полез в карман и вытащил кошелек миссис Фортунато, открыл его, взял пенни и положил внутрь. Затем закрыл хлебницу, бросил ее в бак для мусора, стоявший в гараже, и закрыл крышку. Вместе они вышли на темную улицу, прошли два квартала до дома миссис Фортунато, в котором уже не горел свет. Он положил кошелек вместе с пенни на коврик у крыльца, и они вместе направились обратно, к своему дому.
- Предыдущая
- 7/7
