Пират - Блок Нэнси - Страница 53

• Предыдущая
• 53/61
• Следующая

— Он выбрасывает свой баланс, мэм.

— Он занимается счетами в такую рань? Он, должно быть, заболел. Какая глупость, ведь ему надо отдохнуть после этой ужасной тюрьмы. Нет, сейчас неподходящее время, чтобы заниматься чем-то серьезным…

— Да, верно, мэм. Он перегибается через леер.

Зоя ахнула.

— О Господи! Это опасно? Однажды я читала, что викинги устраивали гонки вокруг своего судна — на веслах. О чем он думает? Вот что я скажу: мужчины становятся легкомысленными, как дети, когда дело касается игр, развлечений и опасности.

Лич начал хохотать, что совсем не вязалось с его обычно сдержанной манерой.

Наслаждаясь свежим воздухом и солнцем, Зоя неторопливо шла вдоль борта. Она была счастлива, что наконец-то влезла в теннисные туфли и джинсы. Куртку она набросила на плечи, чтобы защититься от резкого ветра.

Обогнув спасательную шлюпку, она услышала, как кто-то давится, и поспешила на помощь бедняге, который, должно быть, перебрал на вчерашнем празднестве…

— Уинн? — изумилась Зоя, когда вид скрючившегося над леером мужа вывел ее из задумчивости.

Несчастный застонал, его глаз слезился и покраснел. Внезапно сильнейший спазм скрутил его тело, и Зоя приблизилась к нему, чтобы поддержать.

— Уходи отсюда, Принцесса. — Он отвернулся от нее и свесил голову через борт.

— Какой же ты болван! — воскликнула Зоя, не понимая, почему он предпочитает страдать в одиночестве. Из собственного опыта она знала, что ни один мужчина на свете не любит страдать в одиночестве. Мужчины — это большие дети, независимо от того, какую ступень на социальной лестнице они занимают. — Проклятье, чем ты тут занимаешься?

— Все в порядке, я отстреливаю кошку.

— О, я вижу, — проговорила Зоя, только сейчас сообразив, что имел в виду Лич. — Это называется еще и «перегибаться через леер».

— Ты абсолютно права, дорогая.

Зоя вынула из кармана мятый платок и вытерла Уинну покрытый испариной лоб. Она хорошо помнила, что любое движение может повлечь за собой новый спазм.

— Я помню, что вчера ты пил очень мало. Значит, это опять чертова морская болезнь, которая мучает тебя после выхода из порта, да? — спросила она.

— Нет, Принцесса. — Уинн поднял на нее мутный взгляд. — Это не «чертова морская болезнь, которая мучает меня после выхода из порта». Это чертова морская болезнь, которая мучает меня каждый день.

— Тогда почему ты ничего не сказал мне? У меня еще остались таблетки.

— Зоя, нам предстоит долгий путь, прежде чем мы доберемся до Рейвенскорта, причем большая часть лежит по морю. Ты сможешь продержаться столько времени без своих таблеток, или у тебя там залежи их? Предупреждаю, — он улыбнулся, — если ты ответишь «да», я решу, что ты ведьма.

— Если ты дальше будешь упорствовать, то узнаешь, что я к тому же еще и стерва.

Зоя поддержала его. Он был слаб, как трехдневный щенок. Она провела его мимо Лича, который отдал ему честь — неисправимый мальчишка! — помогла спуститься по трапу и усадила в удобное кресло в их каюте, а затем сунула ему в рот крохотную белую таблетку.

— Если ты не заметил — хотя должен был бы, — сказала она, — я не страдаю морской болезнью с тех пор, как мы покинули Канары. Наверное, я привыкла и превратилась в настоящего морского волка.

— А какой вывод ты сделала насчет меня? Чем дольше я плаваю, тем хуже мне становится?

— Я не делала никаких выводов.

— Никаких? Ну, тогда это первый.

Судно качнулось, и Уинн, Зоя готова была поклясться, позеленел.

— Можешь издеваться надо мной, если тебе так нравится, — пробормотала она. — Я не всегда права.

— Ага! Значит, ты признаешь это!

Зоя нахмурилась. Иногда этот мужчина ведет себя слишком напыщенно. Ей это не нравится.

— И в то же время я не сказала, что всегда не права. Тебе известно, что чаще я бываю права.

— Так же, как ты была права в том, что мы с Джонатаном похожи? — поинтересовался Уинн окрепшим голосом.

Зоя решила, что разговорчивость Уинна является результатом быстрого действия ее таблетки, и недовольно покачала головой.

— Вы оба высокие и темноволосые, — хмуро ответила она.

— А глаза? — продолжал настаивать Уинн. — Ты утверждала, что у нас темные глаза.

— Но у тебя действительно глаз темный, — сказала она, пристально вглядываясь в его лицо. Она никак не могла сообразить, к чему он клонит.

— Ну а второй глаз?

— А что с ним?

— Тебе безразлично, что я ношу повязку?

— Уинн, я люблю тебя независимо от того, что ты носишь. Твоя повязка ничего для меня не значит. Я полюбила тебя фактически с того момента, когда впервые сконцентрировала взгляд на твоем лице, украшенном очаровательными ямочками.

— У меня нет ямочек, — совершенно по-детски надулся Уинн.

— Есть. По одной на каждой щеке. А еще, когда ты сердишься, у тебя появляется складочка, которая разделяет бровиь… вот как сейчас, — добавила она и провела пальцем по брови.

Уинн возмущенно скривился.

— Я не сержусь.

— Да, я вижу, что ты не сердишься.

— Отлично. — Немного смягчившись, он откинул голову на высокую спинку кресла. — А ты будешь любить меня без повязки?

Зоя с улыбкой восприняла его беспокойство. Глупый. Ведь она любит его до самозабвения.

— Не знаю, — поддразнила она его. — Повязка очень тебе идет. Ты выглядишь настоящим пиратом.

— Вот как? — низким чувственным голосом, который всегда вызывал приятный трепет в теле Зои, произнес Уинн. — Может, мне не надо снимать эту чертову штуковину?

— Как хочешь, Уинн. Мне безразлично.

«И ведь это действительно так», — внезапно осознала Зоя. Ничто не оттолкнет ее от него. Ни шрам, ни стеклянный глаз, ни пустая глазница не умалят ее любви к этому человеку. Если завтра он станет уродом, она будет любить его с той же преданностью, что и сейчас, и тогда, когда впервые увидела его.

Однако природа поступит необдуманно, если изуродует такое красивое лицо.

— Я как-нибудь справлюсь, Уинн, — с нежностью проговорила она, вложив в свой взгляд всю свою любовь.

— Я знаю, Принцесса. Предупреждаю тебя: все не так страшно, как ты можешь подумать, хотя ты никогда ничего подобного не видела. Это отражение моего характера, нечто, что выделяло меня с самого рождения и делало неповторимым.

Зоя трепетно ждала, пока он возился с завязками. «Только барабанной дроби не хватает», — подумала она. В следующее мгновение Уинн торжественно сорвал черную бархатную повязку.

Он моргнул, потом еще раз, стараясь привыкнуть к яркому свету, и с выжидательной улыбкой на лице повернулся к Зое.

— Ну, что ты думаешь, Принцесса? — спросил он.

Но его взгляд наткнулся на пустоту.

Зоя исчезла.

«О нет», — мысленно закричал он. Временной тоннель позвал ее назад.

Уинн вскочил с кресла и рванулся к двери, но по пути споткнулся о что-то мягкое и тяжелое. Вид распростертой на полу Зои шокировал его. Он рухнул перед ней на колени и неистово затряс ее.

Бедняжка! Очевидно, она ожидала чего-то ужасного, а он всего-то хотел ей показать второй глаз. А может, она упала в обморок, когда увидела сам глаз? Что однажды сказала бабушка? Что надо соблюдать осторожность и не пугать до полусмерти тех, кто никогда в жизни не видел человека с глазами разного цвета.

— Это совсем на нее непохоже, Маккэрн. Зоя здорова как лошадь… даже как бык. Падать в обморок, а потом так долго не приходить в себя — это не в ее духе.

Обеспокоенный тем, что Зою почти час приводили в чувство, Уинн провел мозолистой рукой по лицу. Черт, даже когда она рухнула из ниоткуда на палубу, ее обморок длился всего несколько минут. Маккэрн считал, что он слишком стар, чтобы так волноваться, но ведь не его жена потеряла сознание. К тому же он ничего не знает о том, что Зоя прилетела из другого времени.

А что, если это каким-то образом связано с ее путешествием во времени? Возможно, эта мерзкая штуковина, о которой она рассказывала, собирается засосать ее, как бесшумный водоворот. Возможно…

• Предыдущая
• 53/61
• Следующая