Пират - Блок Нэнси - Страница 21

• Предыдущая
• 21/61
• Следующая

Зоя наблюдала, как различные чувства сменяются на лице Уинна. Он не скрывал эмоций, пряча их в потаенных уголках своей души, напротив, любой мог бы понять, что он испытывает.

Кроме того, Уинн не прятался от своих чувств и не отказывался принимать их. Однако временами они приводили его в замешательство. Как будто он считал, будто должен загнать их внутрь, но не мог.

Зоя погладила его по щеке. Он весь состоит из противоречий. Сила и мягкость, дисциплинированность и страстность. Потребовалась бы целая жизнь, чтобы изучить его всего.

Она заметила, что Уинн смотрит на Адама, и увидела в его взгляде беспредельную любовь. Это потрясло ее, и все сомнения насчет их отношений исчезли, унесенные теплым ветерком. Поздно что-либо предпринимать. Они с Уинном слишком крепко повязаны.

Резкая боль в голове заставила Зою вскрикнуть. Она повернулась, чтобы наказать наглую птицу, но Уинн уже пришел ей на помощь.

— Ах ты подлец, Ворон! — закричал он, и птица замахала сильными крыльями.

Она взлетела и покружила над ними, как бы бросая им вызов, а потом направилась к своему гнезду, гордо держа в клюве черную прядь волос Уинна и светлую Зои. Добравшись до гнезда, ворона уложила пряди на дно и издала победный вопль.

Уинн сердито покачал головой, а Зоя рассмеялась.

— Храпящие козы, птицы-воровки, доктор, похожий на медведя… О, Уинн, это настоящий зоопарк!

Уинн расхохотался, да так, что у него слезы брызнули из глаз.

— Ну, Принцесса, ты и повеселила меня. Давно я так не смеялся.

Он наклонился к ней и слизнул одну слезинку. Ее дыхание сразу участилось. Она прижалась к нему щекой, но прежде чем она успела заговорить, перед Уинном появился юнга лет на пять старше Адама и протянул поднос.

— Кок говорит «поздравляю» вам и вашей даме.

Юнга передал поднос Уинну, поклонился и ушел. Уинн приподнял край белой салфетки.

— И что же у нас есть, Принцесса?

На глиняном блюде была целая гора имбирного печенья, так любимого Зоей. Ее рот тут же наполнился слюной, а в животе заурчало. Лишь вчера она дала коку рецепт.

— Божественная пища, — ответила она и взяла печенье.

Уинн усмехнулся.

— Хочешь кофе, дорогая? — Зоя энергично кивнула, и он наполнил ее чашку. — Молока? Сахара? — спросил он, подчеркивая то, что ему удалось отобрать экзотический сахарный тростник у английского купца, который на свое несчастье встретился в открытом море с «Вороном».

Зоя взяла чашку и принялась дуть на обжигающий напиток. Его аромат давно щекотал ей ноздри, каждый раз, когда Уинну приносили кофе в каюту, и довел до того, что она решила отказаться от чая, которому всегда отдавала предпочтение. Первый глоток показал, что напиток стоил ее страданий. Только отпив еще немного, она обратила внимание, что на подносе остались две чашки, а не одна, для Уинна, и с удивлением спросила себя, кому же предназначена третья.

Одну из чашек взял Уинн и налил себе кофе. В третью чашку он вылил остатки молока и поставил возле себя на палубу.

Они довольно долго в полном молчании сидели и наслаждались кофе, прежде чем Зоя сообразила, что молоко предназначалось Адаму. Она по-новому взглянула на Уинна: коза давала молоко, но вовсе не для капитанского кофе.

«Ненужные сантименты», сказал бы Уинн.

Она бы назвала это любовью.

Фрегат медленно входил в бухточку, скрытую между скал. Зоя с интересом смотрела по сторонам. В своем веке она однажды побывала на Канарских островах и сейчас была поражена тем, как сильно они отличаются оттого, что возникало перед ее глазами.

Вместо обработанных полей, покрывавших равнинную и горную части, перед ней расстилались тропические заросли. Здесь нетрудно спрятаться. Даже высокие мачты не будут видны за деревьями и горными вершинами, окружавшими бухту.

Уинн рассказал ей, что нашел это укрытие несколько лет назад, когда спасался от преследовавшего его корсара. Им пришлось немного изменить курс, но это стоило того, так как бухта в полной мере отвечала их целям: нужно было отремонтировать днище, прежде чем продолжать путешествие. Едва фрегат бросил якорь в центре бухты, на судне начались приготовления для переправки на берег.

На вырубке стояли несколько хижин: там жили друзья, как объяснил Уинн, не раз оказывавшие ему помощь в прошлом. Зоя убрала с лица растрепавшиеся от ветра волосы. Первые из членов команды, сгорающие от желания поскорее встретиться с жителями острова, спустились в шлюпку. Зоя почувствовала себя одинокой: ее-то никто не ждет. У нее нет друзей, кроме Уинна и Адама, ей не с кем поговорить по душам. Все, кто был близок ей, остались в другом времени.

Она не имела ни малейшего представления, где Джонатан. Вполне возможно, что он, как и она, упал в дыру во времени, или остался в будущем. Даже если он последовал за ней, нет гарантии, что он приземлился в том же времени. Ведь он упал на минуту раньше, чем она.

Судя по тому, что случилось с ней, сейчас он может быть первобытным человеком из неолита или римским гладиатором, хотя первое подходит ему больше. Ей не хотелось решать его проблемы, когда ее собственные еще не решены. Джонатан достаточно находчив. Он так же, как и она, вполне способен о себе позаботиться.

Ее пребывание в этом времени является своего рода интерлюдией, оно похоже на сон. Путешествие через Атлантику на пиратском судне отвечало ее романтической натуре. А встреча с Уинном стала кульминацией ее сна. Исполнением всех желаний и осуществлением всех фантазий.

Но сейчас, оказавшись перед необходимостью высаживаться на берег, она в той же мере оказалась перед необходимостью учитывать обстоятельства. Она впервые со всей ясностью осознала, что одинока, что ее мировоззрение сформировалось в ином времени, и испытала тяжелый шок. Как будто рука судьбы отвесила ей жестокую пощечину. Наверное, она никогда не сможет вернуться в свое время. Даже если это возможно, она не знает как.

Мысль о детях больно резанула ее по сердцу. Сейчас они живут в школе. Но если она не сможет вернуться, кто позаботится о них, кто будет любить их?

Настало время поговорить с Уинном и рассказать ему обо всем. Только бы он поверил ей и не подумал, будто она сошла с ума!

Взгляд Зои скользнул по лазурной глади бухты и остановился на хижинах, разбросанных по берегу. Будет приятно ступить на сушу, почувствовать под ногами твердую почву. А вдруг ее мозг лучше заработает на суше и найдет решение всех проблем?

Господи, до чего же она ненавидела плавать!

Хотя она в конце концов привыкла к качке. Теперь она принимала таблетки лишь раз в день, приберегая их на экстренный случай. В самом начале плавания она страдала от качки не только днем, но и ночью, во время сна.

Сейчас же единственное, что беспокоило ее по ночам, были мечты об Уинне.

И сексуальная неудовлетворенность.

После вчерашнего, когда они так мирно сидели на палубе, она уверилась, что у них будет восхитительная ночь. Предвкушение ласк Уинна будоражило ее и горячило кровь, когда она готовилась улечься в постель. В голове возникали смелые фантазии, и в них главенствовал образ Уинна, находчивого, чувственного героя.

К сожалению, ночью он должен был стоять на вахте. Потом возникли какие-то проблемы с рулем, и Уинн так и не добрался до каюты. А утром он вынужден был заводить судно в бухту. В настоящий момент Зою снедала лихорадка — жуткое ощущение, она в жизни не испытывала ничего подобного.

Ласки Джонатана всегда доставляли ей удовольствие, и у нее никого не было с тех пор, как они стали жить отдельно. Джон был очень опытным и приятным любовником и красивым мужчиной. Их близость была единственным положительным моментом за шестнадцать лет супружества, хотя это вскоре переросло в привычку.

Уинн же пробудил в ней совершенно другие эмоции. Он был ярче и сложнее, чем Джонатан. «И крупнее, как в прямом, так и в переносном смысле», — подумала Зоя, вспомнив, как пульсировала его плоть, когда он стоял перед ней обнаженный.

• Предыдущая
• 21/61
• Следующая