Анахрон. Книга вторая - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 55

Было слякотно. «Дворники» с ленцой возили грязь по лобовому стеклу. На переднем сиденье — там, где нормальные люди возят красивых девок, — валялись «Желтые страницы». Точнее, «PAGINAS AMARILLAS — PAGINES GROGUES» неведомого города Аликанте. Время от времени Сигизмунд косился на справочник. Дожил: женился на вандалке, теперь вот щупальца мелкооптового бизнеса тянет невесть куда.

Конечно, как всякий человек своего поколения, Сигизмунд не хотел бы возвращения в брежневские времена. Безнадегой и тухлятиной оттуда веяло. Но бывали отдельно взятые дни, когда оголтелое разнообразие абсурда начинало угнетать. Возможно, сказывался возраст.

Сигизмунд Борисович Морж, невзирая на солидные реквизиты, зафиксированные в паспорте (тридцать семь, образование высшее, женат-разведен и т. д.), все больше ощущал себя дурочкой-Алисой в Стране Чудес. И чем дальше, тем страньше и страньше.

Уже на лестнице стало ясно: дома на полную катушку идет веселье. Позвонил на всякий случай — нет, не слышат, лишь кобель бесполезно надрывается за дверью. Открыл своим ключом.

Пес приветствовал хозяина преувеличенно бурно и тотчас устремился в гостиную. Оттуда метнулся назад. Явно зазывал туда, где весело.

Из гостиной доносился тяжкий топот и визгливое пение Аськи. В прихожей валялись две большие опорожненные сумки, в каких лоточники обычно таскают товар.

В гостиной Аська, Вика и Вамба ритмично нахлестывали в ладоши. Все были уже красны. Аська выпевала, бренча на гитаре:

Года идут, чего мы ждем? Во имя всех святых, пойдем, — Пойдем плясать в Ирландию, В Ирландию, в Ирландию, — Пойдем плясать в Ирландию!..

В кругу, самозабвенно топоча, отплясывал вандальский раздолбай Вавила. На нем были линялые джинсы и футболка с какой-то глупостью. И темные очки. Светло-рыжие патлы болтались в такт прыжкам.

Лантхильдин брозар был облачен в потертую черную кожу с желтоватыми пятнами на сгибах. Видуха у шурина оказалась еще более бандитской, чем у Вавилы. Прямо дрожь пробирает при виде этой парочки.

Кисло пахло пивом.

Затем Сигизмунд обнаружил дорогую супругу. Лантхильда, судя по всему, была уже в дупель пьяна. Сидела за столом, бессмысленно и радостно улыбаясь.

— Сигисмундс, тиин'квино ист ослиза афдринкья! — закричала Вика, не переставая хлопать.

Вамба заржал, а Лантхильда слабо протянула:

— Йаа-а!

— М-морж! — завопила Аська, прерывая пение. — А Вика-то никуда не едет! Пон'л?

— Йа-а! — подтвердила Вика. И пошатнулась. Вамба заботливо поймал ее.

Несколько секунд Сигизмунд, сатанея, глядел на все это безобразие. Вавила продолжал плясать. Ему было весело.

Наконец Сигизмунд перехватил гриф гитары и зарычал на Аську:

— Ты, дура набитая! Лантхильду-то зачем напоили? Она же беременная, будто не знаешь!

— Г-говорю тебе как многажды беременная… — проговорила Аська и неверной рукой ухватила со стола едва початую бутылку пива. — Вот тут написано, в-видишь? «Экоголически»… «Экологически…» Безопасное, понял, ты? Сам дурак…

Сигизмунд взял бутылку, повертел перед глазами, силясь найти надпись. Влил в себя содержимое.

Стало легче. Окружающие перестали восприниматься как злонамеренные идиоты.

Аська подергала Вавилу за футболку:

— Вавила, кончай выеживаться. Морж посмотреть хочет, чему ты научился. Спелан!

— Спилл, — поправила Вика.

Вавила радостно уставился на Сигизмунда. Сквозь потные пряди волос светились голубые арийские глаза.

— Давай, Вавилыч, что изведал ты в новом мире? — наседала Аська.

«Вавилыч» напрягся, осклабился и выдал по слогам:

— Ян-ка… Ум-ка… Ле-нин… Дай!

— А еще? — Аська так и сияла, явно гордясь.

Вавила провизжал исключительно противным голосом:

— Пiiiво!

В другом углу гостиной, прямо под иконой, сидел на полу скалкс, одетый в джинсы и черную футболку с американским орлом на фоне полос и звезд. Он привалился к стене и тоже потягивал пивко.

Аська вдруг сунула Вике гитару и повисла на шее у Сигизмунда. Зашептала:

— Хорошо-то как, Морж! А? Слушай, пускай вон тот, из угла, спляшет! Скажи Вавиле, пусть, а? Он знаешь как пляшет? Я чуть не обкончалась! Наш реж бы обкончался! Его в театр надо. Морж, дай я тебя поцелую… Морж, а он не вандал, представляешь? Он какой-то другой… Я думала, они там все одинаковые. Их же на первый взгляд не различить, все равно как негров…

— Я негров различаю, — сурово сказал Сигизмунд. — У нас в институте…

— Ну не кобенься, Морж! Попроси, что тебе стоит? А я тебе за это такое скажу! Тако-ое!..

И неожиданно взревела прямо в ухо Сигизмунда:

— Пойдем плясать в Ирландию!!!

Вавила, заслышав знакомые звуки, попытался вновь пуститься в пляс. Но Аська оборвала его.

— Сгинь, Вавилыч! Ты пьян! Пускай этот твой, как его… — Она махнула в сторону скалкса. — Вот он… Сигисмундс, Морж который, — он хочет посмотреть. Вика, зараза, переведи, видишь — Вавилыч совсем осовел, русского языка не понимает…

Вика бросила пару фраз. Вавила просиял ликом и рявкнул что-то скалксу. Тот солидно допил пиво, обтер рот, встал. Тигриной походкой вышел на середину комнаты. Аська, заранее сдавленно хихикая и переступая с ноги на ногу, уставилась на него восхищенным взглядом. Вика вдруг громко икнула.

Скалкс победно огляделся по сторонам, охорашиваясь, расправил плечи. Задрал бородатое лицо к потолку. И неожиданно заорал престрашным голосом. Сигизмунд впервые в жизни понял, что такое «кровь застывает в жилах».

Легкие у скалкса оказались замечательные. Он орал, не переводя дыхания, очень долго. Нескольких зубов у него не хватало, что придавало его разинутой пасти устрашающий вид.

Затем он запел и стронулся с места. Пляска почти мгновенно сделалась оргиастической. Скалкс кружился на месте, размахивая черной гривой, подпрыгивал, поворачиваясь в прыжке, падал оземь и тут же вскакивал, метался взад-вперед. И не переставая пел.

Даже Сигизмунд слышал, что поет он не по-вандальски. Это был абсолютно другой язык. Древний и страшный. Чужие ломаные, скачущие ритмы завораживали.

Тут в дверь позвонили. Кобель очнулся, взлаял, устремился выполнять долг.

За дверью стоял сосед сверху, тот что залил Сигизмунда зимой. Имя-отчество у него еще смешное такое: Михаил Сергеевич.

Сигизмунд с тоской приготовился выслушать совершенно справедливые нарекания соседа по поводу шума и топота. Но Михал Сергеич и сам был изрядно поддавши.

— Вы извините меня… Нет, но вы меня извините. Вы меня извинили? Вы уж меня…

— Да о чем речь, конечно, — с облегчением сказал Сигизмунд. — Вы проходите. Хотите пива?

Сергеич, разом просветлев ликом, переступил порог.

— Вы уж тоже не побрезгуйте… Вот.

В руках он держал две бутылки водки.

Компания встретила новое действующее лицо дружным ревом восторга. Скалкс, весь потный, тяжело дышал посреди комнаты. В его помутневших глазах медленно остывало бешенство.

— Это, — засуетился Михал Сергеич. Пьяный он разительно отличался от трезвого. Трезвый был деловит, пьяный же мельтешил. — Вот, значит.

И выставил бутылки на стол.

Аська коршуном пала на одну из них, ухвалила, поднесла к носу Вавилы.

— Глянь, Вавилыч. Ливизовка. Ну-ка, скажи: вод-ка! Дай!

— Воткадай! — выпалил Вавила.

— Во! Это по-нашему! — обрадовался Михал Сергеич. И к Сигизмунду: — Иностранец, что ли?

— Товарищи из дружественной Норвегии, — пояснил Сигизмунд. — Мы тут их национальный праздник йоль отмечаем.

— Вишь ты, йоль… Слово-то какое… А у меня по-простому, день рождения… Вот только выпить не с кем. А тут слышу — у вас веселье. Дай, думаю…

— Как это — не с кем? — изумилась Аська. — Чтобы в Стране Советов — да выпить не с кем?

Лантхильда вдруг ожила в своем углу. Покачиваясь, завела печальную бесконечную песнь. Вамба, повернувшись, цыкнул на нее исключительно грубо. Лантхильда не обратила на это внимания. Продолжала тоненько выть.

Вамба заговорил с Сигизмундом. Тот — спьяну, видать, — понял. Извинялся Вамба за сестрицу. Мол, и в хузе родимом все так, бывалочи. Как празднество или жертвоприношение там — Седьмое Ноября какое-нибудь местное — пиши пропало: нажрется и голосит.