Стрела в сердце - Блейк Дженнифер - Страница 34

• Предыдущая
• 34/60
• Следующая

— Но вы же не пытались убежать от меня вчера утром.

— То было другое дело, — она с трудом проговорила эти слова.

— Почему же? Потому что вы проснулись первой и не обезумели от моей неприкрытой наготы?

Что-то ей подсказало, что он знал о том, что она спала в его объятиях. Не успев как следует обдумать это, — смысл последних слов поразил ее.

— Неправда! — немедленно отозвалась она.

— Неужели? Тогда почему же вы не присоединились ко мне в фонтане?

— Я уже приняла ванну. — Это был не ответ, и Кэтрин прекрасно осознавала это.

— И кроме всего прочего, это глупо и невоспитанно? — Она не удивилась ноткам раздражения з его голосе.

— Вы опускаете вопрос желания. — Она в ужасе закрыла глаза, поняв, что этим словом заманила себя в ловушку.

— Очень рад, что вы упомянули об этом. Если бы вы не хотели присоединиться ко мне и, вообще, если подобные мысли не возникали в вашей голове, вы бы не выскакивали из постели, как испуганная девица.

— Хорошо, я вас боюсь, но не потому, что вы можете совершить то, чего я страшусь, а только потому, что к этому могут привести мои капризные порывы, пока мы с вами так близко друг от друга. Это вы хотели услышать?

— Нет, — раздраженно ответил Рован, проникая в ее глаза своим изумрудным взглядом.

— Незачем было спрашивать, — в ней вспыхнуло ответное раздражение.

— Ни за какое золото королевы Виктории я бы не отказался услышать это. Но сейчас будет еще труднее.

— Что? — Теперь ей легче было перестать дышать, чем спрашивать.

— Держать дистанцию.

Он откинул одеяло и быстро встал, даже не пытаясь скрыть, что и сегодня спал в своем обычном костюме, своей коже. Подошел к креслу, где лежала одежда, и только когда заправил рубашку в плотно прилегающие бриджи, взглянул на нее.

Кэтрин лежала и изучала свои ногти, не осме-лясь поднять на него глаза. Но и без этого она ясно помнила всего его в отблесках молнии.

Сегодня Рован выглядел значительно лучше. Синяк на лице был почти не виден, припухлость исчезла. Повязку с плеча он снял, чтобы не намокла. На ноге, правда, была рана от сабли, но и она почти затянулась. Несомненно, он восстановил свою необыкновенную силу.

Он вообще был каким-то необыкновенным. Какой другой мужчина оставил бы ее одну в постели после такого только что сделанного ею признания? Какой другой мужчина, запертый в башне, не ругал бы ее за то, что она виновата во всем? Кого бы еще можно было порубить саблей, сбросить с лошади, напоить таблетками и избить из-за нее и не дождаться в ответ ни слова упрека?

Кэтрин знала, что у него были свои причины на все, к ней имевшие мало отношения, но все же он платит за них слишком высокую цену. Она чувствовала вину за его молчание.

Звонок прервал ее мысли. Рован, собиравшийся подбросить в камин дров, сказал:

— Наконец-то, надеюсь, что кофе горячий.

Проходил день. Они все время сидели у камина, так как стало не по сезону холодно. Им было уютно, хотя и слышалось завывание ветра. Катрин вышивала. Рован немного почитал, потом взял мандолину, настроил ее, сыграл несколько баллад и отложил инструмент в сторону. Потом, заложив руки за голову и вытянув перед собой ноги, сидел и смотрел на пламя, лизавшее своими языками дрова.

Наконец как-то неуверенно попросил:

— Расскажите мне, как вы решились выйти замуж за Жиля Каслрая?

— Не догадываетесь сами? — спросила она, не отрывая глаз от шитья.

— Несколько дней назад я высказал вам свое предположение, но не уверен в нем. Расскажите.

— Совсем не интересная история, — ответила она, опуская работу на колени. — Моя мать вышла замуж за человека, которого любила с детства. Он был несколько безрассуден, необуздан в порывах. Шесть недель спустя после свадьбы он верхом приехал домой, будучи пьяным и промокшим под проливным дождем. Через четыре дня он умер от пневмонии. Через год мать вышла замуж за моего отца, наверное, пытаясь все забыть. Когда я родилась, она умерла от лихорадки, так все говорили. Но моя старая нянька сказала, что причиной смерти было разбитое сердце, ей не смогло помочь даже второе замужество.

Она ждала его ответной реплики, но ее не было, он просто очень внимательно смотрел на нее своими темными глазами.

— У меня всегда было чувство, что отец считал себя обманутым и что мать обездолила нас обоих. Мне всегда хотелось возместить его горе. Я была послушной и любящей дочерью, но всегда знала, что этого недостаточно. Я — не мама и не сын, который смог бы продолжить его фамилию. Отца послали в Англию получить образование. В Оксфорде он встретил Жиля, и они стали близкими друзьями. Долгое время потом они переписывались: отец скучал по Англии, а Жиль был заворожен слухами про Фелициану. И когда он был вынужден покинуть Англию, то купил здесь землю, рядом с владениями отца. Они часто говорили об их объединении. Жиль оказался удачлив, унаследовав из Англии состояние. Когда я повзрослела, сыграли свадьбу.

— Вы же могли отказаться.

— Может, и могла. Но кроме Жиля я совсем не знала мужчин, ни С одним не разговаривала, а о свадьбе всегда говорили, как о свершившемся факте. Я ясно помню, когда мне исполнилось тринадцать, няня рассказывала мне, как я выйду за него замуж и какой великолепный дом он строит для меня в Аркадии. И, кроме того, отец был не тем, кто принял бы мой отказ. И если бы я ушла из дома, то куда?

— Итак, Жиль много лет ждал вас, лелеял надежды на сына, но из этого ничего не вышло.

— Это было горьким разочарованием. Он настоял, чтобы мы поехали в Новый Орлеан, Нью-Йорк и даже в Вену. Ничего не помогло. В Европе ему сказали, что все дело в нем, но проблема связана не столько с его телом, сколько с головой, разумом. Они даже предположили, что это, может быть, из-за его личных неудач там, в Англии?

— Каким образом? — удивленно спросил Рован.

— Не знаю. Жиль никогда не говорил об этом. На какое-то время он примирился с обстоятельствами, а затем ему взбрело в голову то, о чем вы знаете…

Рован молчал, глядя на огонь, наконец произнес:

— Я думаю о Теренсе. Он, случайно, не был ли в прошлом году королем турнира?

— Он и Алан разделили победу. — Она понимала, куда вели его мысли, но что поделаешь?

— Может, Жиль предлагал брату то, что и мне? А Терена отказался и как юный идеалист-идиот сказал Жилю нечто такое, что тот расценил это как угрозу?

— А Жиль убил его, чтобы заставить молчать?

— Или заставил драться на дуэли?

Она не смотрела ему в глаза.

— Я не знаю.

— Вы не знаете? — не поверил он ей.

— Мужчины, как правило, не объявляют женщинам о поединке. Какая разница? Я вам могу только сказать, что ваш брат был найден мертвым у озера. Как он там оказался, кто его убил и когда, на эти вопросы у меня нет ответов. И у кого-либо тоже.

— Если состоялась дуэль, то это была тайная встреча, без секундантов и врача. В противном случае его бы кто-то принес в дом, чтобы осмотреть рану. Из этого следует, что виновный в смерти — жалкий трус и убийца, если убежал и оставил там брата.

— Если это была дуэль, — повторила Кэтрин его слова.

— Да, — твердо ответил он, потом вскочил и ушел. В его движениях вдруг почувствовалось такое нетерпение, словно он ясно осознал свое тюремное заключение, и ему непременно нужно было действовать.

Кэтрин не удивилась этому порыву. Более удивительным было его долготерпение.

Какое-то время его не было. Она решила, что он обследовал башню в поисках выхода. Она слышала, как он бродил по комнатам, открывая и закрывая двери, ходил вверх-вниз по ступеням. Слышался какой-то грохот, глухие удары. И когда она, пройдя галерею, заглянула в оранжерею, то увидела его на стене под куполом, босиком карабкающегося по выступам и уже проделавшего полпути. Кэтрин не раздумывала.

— Что вы делаете? Вы же разобьетесь! — оглушительно закричала она, и ее голос эхом разнесся среди каменных стен.

Он повернул к ней голову, затем спрыгнул и приземлился, как кошка. Выпрямившись, он пошел к ней мягкой грациозной поступью хищника.

• Предыдущая
• 34/60
• Следующая