Стрела в сердце - Блейк Дженнифер - Страница 24

• Предыдущая
• 24/60
• Следующая

— Быть потревоженным вами должно всегда доставлять удовольствие, — ответил Рован, заменив искренность на автоматическую вежливость. Девушка боялась, что он мог подумать, что она разыскивала его нарочно, а он хотел бы побыть в одиночестве. Она была права, но не в его правилах было давать резкий отпор. Она подошла и остановилась рядом. Посмотрела на него, затем мило смутилась.

— Надеюсь, ваше плечо не болит после танцев. Я думаю…

Она остановилась, и он пришел к ней на помощь.

— Спасибо, нет. Не больше, чем я заслуживаю. Нужно проверять подпругу, прежде чем садиться на коня.

— Какая досада. Весь вечер я думала, как это могло случиться. Может быть, лопнула кожа или случайно оторвалась.

— Омар больше такого не допустит.

Она нахмурилась.

— Можно еще предположить, что кто-то захотел отомстить. В это трудно поверить, ведь здесь все хорошо знают друг друга.

— Возможно, кто-то возмутился, что незнакомец завоевывает призы.

Это предположение было небезосновательно, ему хотелось знать, что она думает по этому поводу.

— Недовольство было, но вряд ли кто из-за этого решится на попытку убийства.

Дверь позади них снова открылась. Шарлотта резко обернулась, подхватив юбку, вихрем закружившуюся вокруг ног, и закрыла рукою рот. Она бы, наверное, не чувствовала себя более виноватой, если бы ее застали с мужчиной, лежащей прямо здесь, на каменных плитах.

— О боже! — сказала Мюзетта. — Что это здесь вас двоих так привлекло?

— Ничего, — выдохнула Шарлотта, — я только… Мы только…

— Тишина и покой, — ответил Рован.

Мюзетта звонко, как колокольчик, рассмеялась и посмотрела на него. «Как всегда, джентльмен. По заслугам мне». Она повернулась к девушке.

— Дорогая Шарлотта, у меня и в мыслях не было смущать вас. Я только пришла сказать вам, что Жоржетта просит вас зайти в дом.

— Да, сейчас. Но сначала я хочу немного прогуляться. Вы скажете ей? — Чувствовалось, что она еле сдерживает слезы, поэтому и не хочет пока возвращаться. Он смотрел, как она отвернулась и побежала по ступенькам к озеру.

— Я тоже не прочь пройтись. — Рован пошел вслед за Шарлоттой. Конечно, она не наделает глупостей, но сейчас печаль может победить разум.

— Пусть идет, — сказала Мюзетта, положив на его руку свою. — Вы только больше ее огорчите, если последуете за ней. Вы ведь ее печаль и знаете об этом.

Он остановился, в удивлении поднял брови.

— О чем вы говорите?

Мюзетта склонила голову, глядя на него в мягком лунном свете.

— Вы даже не заметили, как она вздыхает по вас? Шарлотта — такая впечатлительная натура, каждый год она выбирает джентльмена объектом своих нежных чувств. В прошлом году это был Перри, сейчас — вы.

Он не ответил, а только смотрел на ее светлое платье, в туманной ночи изменившее свой цвет.

— Я не поощрял ее.

Мюзетта пожала плечами.

— Я знаю, что нет. Да в этом и нет надобности. Она справится с этим, но вижу — вас это беспокоит. Оставайтесь здесь, я схожу за ней.

Рован кивнул. Сестра хозяина упорхнула в направлении озера и башни, возвышавшейся над деревьями. Темнота накрыла ее, как и Шарлотту. Он думал, что они вот-вот вернутся, но их не было. Несмотря на предупреждение Мюзетты, он собирался идти за ними, когда на террасе появилась Кэтрин. Рован спокойно попросил ее: «Вы не пойдете со мной, это не займет много времени?»

— Что случилось?

— Нет, мне просто нужно кое-что проверить.

Рован понимал, что не совсем искренен, но не мог же он объяснить Кэтрин про вдруг вспыхнувшую к нему нежность Шарлотты.

Кэтрин какое-то время изучала его, затем взяла поданную руку, и они пошли вниз. Ее согласие пойти с ним без вопросов было так неожиданно, что он замолчал, пытаясь про себя выяснить — почему? Они спустились на траву, над ними светились окна дома, и Рован сказал: «Извините, я не подумал. Вы в росе намочите платье и туфли».

— Мне все равно, — тихо ответила она. В приглушенном лунном свете черты ее лица казались бледными, сдержанными. Сейчас в ее красоте было что-то неземное. Золотой блеск ее шелкового платья сделал ее похожей на фигурку из драгоценного металла. До него донесся ее женственный запах — смесь лавандово-розовой воды, рисовой пудры и ее собственный, свежий и приятный. Сумасшедшая мысль пришла ему в голову: если он выберет роль подлеца, то может взять ее здесь и прямо сейчас. Медленно, до боли сжал руку в кулак.

— А мне не все равно, — напряженным голосом ответил он. — Я отведу вас назад.

— Наверное, нужно идти, — так тихо сказала она, что он, чтобы услышать ее, склонил голову. — Все уже поднимаются в свои комнаты.

Вдруг где-то впереди в тумане послышался звонкий смех. Кэтрин повернулась на звук. Рован прислушался к его эху.

— Я думаю, это из башни. Кажется, это ваша невестка. Если вы минуту подождете, мне нужно ей кое-что сказать.

— Я пойду с вами.

Спорить с ней сейчас — только терять время, настолько твердо она это произнесла. Он лишь взял ее руку и повел к темным очертаниям башни.

Дверь в башню была маленькой, расписанной странным орнаментом и символами. Она была приоткрыта, и из щели тянулся слабый свет. Рован широко распахнул ее, и они вошли. Было тепло, пахло землей и плесенью. Он стоял неподвижно, вглядываясь в кадушки, в которых росли огромные папоротники и пальмы, достигающие десяти футов и достающие изящные арки. Пол был выложен мраморными плитами розового и зеленого цветов, а посреди зала возвышался огромный каменный фонтан с фигурами в человеческий рост — сатиров, нимф и херувимов, застывших в любовных играх. Мраморное основание бассейна было глубоким и выложено ракушечником, к тому же достаточно большим, позволяющим четырем или пяти золотым сазанам лениво там плавать. Зажженные свечи в медных подсвечниках были прикреплены к изогнутым пилястрам внутренних стен, уходящих высоко в темноту. Пропитанная льняным маслом лестница из кипариса, дерева, противостоящего сырости, делала на противоположной от входа стороне изгиб. Она вела в галерею, откуда открывались двери в темные комнаты.

Под пальмой, тесно прижавшись друг к другу, стояли мужчина и женщина. Это были Мюзетта и Перри. Сестра Жиля обернулась, сделав испуганные глаза, а потом, видя, кто вошел, улыбнулась.

— Как удивительно видеть вас двоих здесь. Но если подумать хорошенько, то и нет.

— Где Шарлотта? — спросил Рован.

Мюзетта надула губки, посмотрев из-под ресниц на своего обожателя, стоявшего восхищенно глядя на нее сверху вниз. А поскольку Рован ждал, она оглянулась и на него.

— О, Шарлотта решила возвратиться в дом через заднюю дверь. Она такая странная, вся в романтических фантазиях. Жаль, она не смогла увидеть, какая сегодня чудесная ночь для… как это выразиться? Для встреч любовников.

— Я не могу спать в ночной рубашке. — Слова были произнесены просто, очень тихо, но она поняла. Вся трудность состояла в том, что мозг отказывался воспринимать их значение и связать с человеком, стоящим у подножия кровати.

Она осторожно спросила:

— А что вы одеваете на ночь?

— Свою кожу. Эту привычку я перенял в Экваториальной Африке. Я, конечно, могу попытаться ее надеть, рубашку, если вы настаиваете, но обещаю, что ни за что не уснете из-за моей возни.

Кэтрин плохо представляла, как она вообще уснет с обнаженным мужчиной в своей кровати, но это уже был спорный вопрос. Сама-то она и не надеялась, что уснет. Осторожно подбирая слова, она вымолвила:

— А нельзя ли найти какой-то компромисс?

Он криво усмехнулся.

— Можно. Я выключу свет, потом разденусь, а вы закроете глаза.

— Я так и знала, — неуверенно произнесла Кэтрин.

— Да, неужели? А еще что вы знали? — Его вдруг ласковый голос посеял в ней панику.

— Ничего. Совсем ничего! Но если вы не можете терпеть ночных рубашек — спите в одежде.

— Наша цель — усыпить бдительность, а не вызывать подозрения. Я могу лечь в нижнем белье, но это еще хуже, чем ночная рубашка.

• Предыдущая
• 24/60
• Следующая