Стрела в сердце - Блейк Дженнифер - Страница 1

• 1/60
• Следующая

Кадриль близилась к концу, когда он вошел в бальный зал. Кэтрин Каслрай, увидев его со своего возвышения, неожиданно вздохнула и замерла.

Вошедший задержался в дверях, со спокойной уверенностью разглядывая присутствующих. Поскольку вечер был в полном разгаре, дворецкий оставил свой пост, и некому было объявить о приходе позднего гостя и взять его высокий цилиндр из черного шелка и забрызганный дождем плащ, тяжелыми складками спадавший с его широких плеч.

Танцующие расходились, освобождая место между входными дверьми и возвышением. Взгляд молодого человека неожиданно остановился на Кэтрин. Он позволил себе полностью разглядеть ее — от сверкающих локонов прически до каймы на бальном платье. Выражение его лица поначалу было напряженным и строго оценивающим, потом оно разгладилось, стало светским, вежливо-ироничным. Сняв цилиндр и засунув его под мышку, он стал пробираться к Кэтрин, идя с ленивой грацией и полным отсутствием какого-либо смущения. Движения его были спокойны, но достаточно энергичны, чтобы продемонстрировать красную шелковую подкладку плаща, развевающегося при ходьбе.

На высокой мускулистой фигуре прекрасно сидел темный, хорошо сшитый костюм, свидетельствующий о достатке. Теплый приятный дождь луизианской осени, стекавший по высоким окнам дома, усеял его темные, коротко остриженные волосы сверкающими каплями, в которых отражалось пламя свечей. Около глаз и рта можно было разглядеть морщинки — следствие сильных ветров, а жаркое солнце сделало его кожу коричнево-золотистой. Зеленые задумчивые глаза, цвета воды в лесном пруду, предполагали глубокие и тайные мысли.

Стоявший слева от Кэтрин, ее муж, Жиль Каслрай, едва заметив нового гостя, прервал беседу с племянником. Странное волнение пробежало по его одутловатому лицу. Тяжело ступая, он осторожно спустился с возвышения и протянул молодому человеку руку.

— Вы, я полагаю, Рован де Блан? — с уверенностью спросил Жиль. — Добро пожаловать в Аркадию! Позвольте представить вас моей жене, сэр. Кэтрин, дорогая, ты уже немало слышала о монсеньоре де Блан…

Кэтрин сделала знак дворецкому принять цилиндр и плащ гостя. Она машинально поздоровалась. Это была обыкновенная учтивость и позже она не могла вспомнить, что сказала ему при встрече.

Рован де Блан склонил голову в приветствии. Она отметила, что поклон был достаточно низким, чтобы проявить уважение, но и не слишком, чтобы заподозрить его в излишней скромности. При приветствии тембр голоса оказался глубоким, а подбор фраз — галантным, без какого-либо флирта. Если он и заметил некую дрожь в руке, которую она подала ему, то оказался достаточно деликатным, чтобы не подать вида. Его рукопожатие было крепким, и в то же время нежным, а движения губ бесстрастными, несмотря на скрытое в них пламя. Брови его были широкими, нос прямым, а глаза смотрели из-под ресниц, словно из густой засады. В резко очерченной форме его рта было какое-то благородство, а твердый подбородок указывал на решительность характера. Кэтрин подумала — если бы в выражении его лица была еще и сердечность, он был бы обворожителен.

Как бы то ни было, он был слишком симпатичен, хорошо воспитан, силен, заметен, опытен. Рован де Блан был слишком близок к совершенству, чтобы можно было чувствовать себя с ним спокойно. В некоторой степени он даже пугал ее.

— Надеюсь, вы мне простите столь позднее вторжение, — говорил гость, одновременно кивая в знак благодарности дворецкому, подошедшему взять одежду. — Пароход «St. Louis Belle» сегодня вечером опоздал. Хотя я получил ваше приглашение на турнир еще в Новом Орлеане, о бале, открывающем торжества, узнал только что, когда приехал к себе.

— Ничего страшного, — ответил, жестикулируя, Жиль. — Вечер был организован стихийно, поскольку несколько человек приехали ранее назначенного времени. В любом случае мы с Кэтрин подумываем о том, чтобы покинуть наш пост.

— Вы очень великодушны! — сказал гость. Его взгляд еще раз задержался на лице Кэтрин, которая царственно стояла перед ним, правда, она была несколько официальна.

Рован вынужден был признать, что леди оказалась совсем не такой, какую он ожидал увидеть. В ее карих глазах совсем не было твердости, а во взгляде — уклончивости. Нежный румянец шелковистой кожи придавал ее прекрасно выписанным чертам необыкновенную свежесть, а влажные, нежно изогнутые линии губ как магнитом притягивали его взгляд. Очарование исходило и от ее волос, заколотых на затылке бриллиантовой шпилькой и тугими блестящими кольцами спадающих вниз. Цвет их был неуловим: то рыжевато-каштановый с темными оттенками, то вдруг светло-каштановый с рыже-золотым отливом. Ее платье из парчи цвета морской волны задрапировывало нежно-округлые изгибы груди; узкую талию охватывал упругий корсет, а колокол юбки струился внизу мерцающими волнами. Длинные гладкие рукава с манжетами придавали ей средневековый вид.

Платье, а также декорации залов были подготовлены к празднику. Позолоченные обои бального зала были почти скрыты гобеленами и флагами давно умерших королей; музыканты, играющие на фортепиано, скрипках, французских рожках и арфах — одеты в костюмы дворцовых шутов. Но все же факелы и тростниковые циновки на полу отсутствовали — Жилю Каслраю хватило здравого смысла не слишком увлечься теперешней модой на литературные излишества сэра Вальтера Скотта.

Тихо и спокойно, в нежном ритме вальса зазвучала старая английская мелодия. Рован мгновенно воспользовался этим: «Если вы действительно закончили принимать гостей, мадам, могу ли я иметь честь танцевать с вами?»

На лице Кэтрин отразилось смущение.

— Нет-нет, я, кажется, уже приглашена на этот танец.

Ее муж повернул голову и уставился на нее с поднятыми бровями.

— Разве, дорогая? Кем?

— Вами, естественно, — сказала Кэтрин, краснея. — Это же будет наш первый танец.

— Чепуха. Не будем же мы до мелочей соблюдать церемонию. Моя подагра съедает меня.

— Тогда я посижу этот танец с вами.

Ее голос звучал решительно. У Жиля было много болезней, большинство из которых были крайне удобны для него. А для нее — при случае тоже полезны.

— Нет, нет. Иди с монсеньером де Бланом. Я не позволю себе лишать тебя удовольствий. Ты же знаешь, я люблю наблюдать, как ты веселишься. И к тому же, я, кажется, слышу звуки сирены, приглашающей к карточному столу.

— Доставьте мне удовольствие…

Просьба была мягкой, но взгляд — непреклонным. Дальнейшее сопротивление могло уже нанести Ровану де Блану обиду.

— Как хотите.

Опустив ресницы, Кэтрин положила свою руку на крепкую руку темноволосого молодого человека, позволяя ему повести себя.

Они легко кружились, соблюдая разделяющую их дистанцию, движения обоих были корректно сдержанны. Но она все же чувствовала себя неуютно от его напряженного взгляда, когда он склонялся к ней в танце. Свежесть сырой ночи смешивалась с теплым мужским запахом, запахом хорошо выглаженного белья и лосьона. Его рука, казалось, оставит отпечатки пальцев на ее талии — так крепко он держал ее, делая повороты. Кэтрин волновало, когда его бедра с хорошо развитыми мышцами касались складок юбки. Чтобы успокоить нервы, она осторожно вздохнула. Сердиться не имело смысла. Она бросила на Рована быстрый взгляд и сказала:

— Вот не ожидала, что такого известного человека, как вы, могут заинтересовать наши ежегодные игры.

— Я никогда не считал себя известным человеком, мадам Каслрай.

— Ваш брат рассказывал о вас. Вы знаете, он гордился вашими подвигами.

— Я знаю! — слова прозвучали довольно резко.

Ее взгляд ускользнул, а затем возвратился к нему вновь.

— Я только имела в виду, что состязания по стрельбе из лука и рыцарские турниры могут показаться скучными. Едва ли это можно сравнить с охотой на индейцев в лесах Амазонки, путешествиями верхом с арабами или поездками в глубь Африки.

• 1/60
• Следующая