Бесстыдница (Эхо любви) - Блейк Дженнифер - Страница 20

• Предыдущая
• 20/76
• Следующая

Солнце уже зашло, и вечерние тени у старых кирпичных стен начинали густеть. Камми сидела, потягивая охлажденное белое вино и наслаждаясь ласковым прикосновением легкого ветерка, подувшего с реки. Толстые стены дворика приглушали шум машин, и он казался здесь тихим жужжанием пчел. Мало-помалу усталость и напряжение оставили Камми, оттесняемые благоуханием жасмина и дикого винограда, карабкавшегося по одной из стен, ленивой болтовней банановых листьев и мелодичным плеском углового фонтана, окруженного клумбой с красными и розовыми цветочками.

Камми закрыла глаза и почти физически ощутила присутствие Рида. Если бы он был сейчас тут, они бы вдвоем наслаждались этой блаженной тишиной. А может быть, негромко разговаривали о каких-нибудь пустяках, предвкушая предстоящую долгую ночь, ночь любви… Возможно, он взял бы ее руку в свою, поднес к губам и нежно поцеловал, легонько поглаживая ее кожу языком…

Грезы наяву.

Ей казалось, что она уже переросла их, стала взрослой, а взрослым не нужны фантазии. Очевидно, она ошибалась. Но что страшного было в том, что ее не покидали мечты, ведь она прекрасно знала, где заканчиваются выдумки и начинается реальность.

Нехотя встав со стула, Камми пошла в дом. Ничего не поделаешь — надо собираться на коктейль, который устраивается в честь открытия конференции.

Мать Камми приходилась дальней родственницей Барроузов из Южной Луизианы, которые, в свою очередь, являлись потомками Барроузов из Вирджинии. Несмотря на то, что она никогда не поддерживала близких отношений со своей родней, в наследство от этого рода ей досталась невозмутимая приверженность своим взглядам и принципам. Основной жизненный принцип матери Камми заключался в том, чтобы не плясать под дудку модных веяний сегодняшнего дня. Качество она считала единственным важным критерием чего бы то ни было: автомобилей ли, мебели, одежды или чего-нибудь совсем прозаического, типа садовых ножниц. Она не доверяла ярлыкам модельеров, в одежде для нее существовал только классический стиль; она признавала лишь несколько видов мягких натуральных тканей, которые подходили буквально для всего — от вечерних платьев до пальто. Все же остальное, по ее мнению, было вычурной безвкусицей, дребеденью, которую напяливали на себя недавно разбогатевшие кичливые снобы или подростки, обожающие, чтобы у них все было не как у людей.

Камми, как правило, следовала материнским советам, так как считала ее аргументацию достаточно убедительной. Для сегодняшнего коктейля она выбрала классическое узкое облегающее платье из черного креп-шифона с застежкой на левом плече, с которого ниспадал легкий шарф.

Украшения тоже достались ей от матери. На платье Камми приколола золотую брошь с бриллиантами в форме ириса. Классические бриллиантовые серьги и несколько усыпанных бриллиантовой крошкой гребней, удерживавших сверкающий каскад ее волос, дополняли ансамбль. Длинный разрез платья соблазнительно приоткрывал при ходьбе стройную ногу на несколько дюймов выше колена, что производило впечатление элегантной простоты.

Камми сидела у зеркала и брызгала волосы лаком, чтобы сохранить форму прически, когда раздался звонок в дверь. Это удивило ее, потому что этот адрес знали очень немногие из тех, кто приехал на конференцию, и ни с кем из них она не договаривалась о встрече. Поднявшись из-за туалетного столика и поправив платье, Камми прошла через уставленную антикварными вещами спальню в гостиную.

Старый смотритель, стоя навытяжку, как и положено, открывал дверь перед новым гостем. Поклонившись вошедшему джентльмену, он тут же тактично удалился.

Джентльмен небрежно повернулся в сторону Камми, отвел черный атласный лацкан отлично скроенного фрака и засунул руку в карман. Это движение открыло белую полосу его рубашки с золотыми пуговицами и широкий черный атласный пояс, которым была перехвачена его талия. Его взгляд остановился на Камми, и в темной синеве глаз вспыхнуло восхищение. Всем своим видом он давал понять, что ждет ее реакции.

Во фраках даже самые обыкновенные мужчины выглядят красавцами; привлекательные же бывают просто сногсшибательными. Но очень немногие умеют носить их по-настоящему непринужденно. Этот мужчина умел.

Приветствуя Камми, он коротко кивнул головой, и в его светло-русых волосах сверкнуло старое золото. Когда ее лицо вытянулось от недоверчивого удивления, на его губах заиграла сдержанная улыбка.

— Я пришел, — спокойно сказал он, — чтобы узнать, не нужен ли вам сопровождающий. Только на сегодняшний вечер.

Это был Рид.

Поскольку тема конференции имела непосредственное отношение к Франции, вечер, посвященный ее открытию, проводился в одном из старых особняков Французского квартала. В праздничном убранстве дома доминировал голубой цвет — символ Франции. Над входом висели два флага: трехцветный флаг Франции и флаг штата Луизиана, на синем фоне которого изображен сидящий в гнезде пеликан.

На коктейле присутствовал французский посол со своей очаровательной женой — они были снисходительно любезны и явно скучали. То здесь, то там появлялся губернатор, быстро обходя гостей, сверкая обаятельной улыбкой и щедро осыпая окружающих пикантными остротами. Несколько сенаторов и официальных представителей штата пожимали друг другу руки и шептались по углам. Тут же крутились братья Невилл, невероятно довольные собой. Харри Конник-младший оккупировал пространство возле окна неподалеку от двери, откуда можно было быстро и незаметно исчезнуть в любой момент. Куда ни глянь — всюду светились улыбками знакомые лица местных телезвезд. Прошел слух, что на вечер явится сама Анн Раис, и какая-то подвыпившая светская матрона билась об заклад, что на знаменитости будет черное платье. Основную же массу приглашенных составляли люди, имеющие непосредственное отношение к СПОФЛ — мелкие чиновники, школьные учителя, а также те горожане, которые были связаны со старыми французскими эмигрантами.

Так как дело происходило в Новом Орлеане, гвоздем программы стало угощение. Как обычно, подавали необъятные серебряные подносы с горами фруктов, уложенных затейливыми узорами. Повара в высоких колпаках отрезали кусочки мяса от ляжки жареного быка и прямо на глазах у публики начиняли ими булочки. Был тут и молодой картофель, разрезанный пополам, облитый сметаной и посыпанный бусинками икры, и устрицы в полураскрытых раковинах, и пряные отварные креветки, и мясо крабов в соусе, и жареные креветки, завернутые в тонкие пластинки бекона, и еще дюжина разнообразных деликатесов.

Вина и более крепкие напитки разливались в искрящийся хрусталь и разносились официантами, одетыми во все белое. Во внутреннем дворике под открытым небом джаз-оркестр играл какие-то душераздирающие мелодии в бешеном темпе, а в доме квартетом скрипачей исполнялись Верди и Моцарт.

Сегодняшний коктейль мало чем отличался от сотни других, на которых Камми побывала в Новом Орлеане. Самым интересным для нее в этот раз было наблюдать за поведением Рида. Он ходил вместе с ней по залу без видимого стеснения и не выказывал стремления подпереть ближайшую стену, что обычно делают мужчины из южных штатов, оказавшись в незнакомом окружении. Улыбаясь и чувствуя себя совершенно непринужденно в любом обществе, будь то важная персона или группа учителей, Рид первым вступал в разговор и убедительно отстаивал свою точку зрения. Он не только понимал французские слова и отдельные фразы, звучавшие вокруг как неотъемлемая часть сегодняшнего вечера, но и сам иногда говорил по-французски.

Перемена была просто поразительна. Камми снова и снова бросала на него удивленные взгляды, не узнавая в этом джентльмене человека из леса. А ведь она не сомневалась, что Рид был настоящим дикарем; не то чтобы абсолютно невежественным и неотесанным, но, определенно, не интересующимся светской жизнью и не имеющим даже отдаленного представления о языке дипломатии.

Поймав взгляд Камми, когда они одни стояли у открытых дверей, вдыхая прохладный ночной воздух, Рид вопросительно посмотрел ей в глаза, а потом мягко улыбнулся.

• Предыдущая
• 20/76
• Следующая