Кошмарные рассказы - Блаватская Елена Петровна - Страница 38
- Предыдущая
- 38/41
- Следующая
Князь, хотя и потерял сына, не лелеял мысль потерять богатство Альфиери. Он решил выдать Бьянку замуж за своего второго сына, Гектора. Но прекрасная Бьянка все время рыдала и оставалась безутешной. Она отвергла это предложение сразу же и объявила, что останется верной своему Альфонсо.
Гектор вел себя как истинный рыцарь. «Зачем же делать Бьянку еще более несчастной, досаждая ей своими мольбами? Возможно, мой брат все еще жив» — говорил он. «Как же я тогда могу, в силу такой неопределенности, лишать Альфонсо, если он вернется, его лучшего сокровища, той, которая дороже ему самой жизни!»
Тронутая таким проявлением благородных чувств, Бьянка стала проявлять меньше безразличия к брату своего Альфонсо. Старик не терял надежды. К тому же, Бьянка была женщиной; а у женщин Сицилии, так же как и повсюду в мире, отсутствующие всегда виновны. Наконец она обещала, если когда-либо получит убедительное доказательство того, что Альфонсо действительно мертв, выйти замуж за его брата или — ни за кого. Таково было состояние дел, когда Глауэрбах — хваставший, что может вызывать призраки мертвых — появился в княжеской, отныне мрачной и безлюдной загородной вилле Р……… В……… Он не пробыл там и двух недель, как снискал всеобщую любовь и восхищение. Все таинственное и оккультное, и особенно сношения с миром неведомого, «безмолвной страной», влечет к себе всех, и особенно отчаявшихся. Однажды старый князь набрался храбрости и попросил лукавого немца рассеять их мучительные сомнения. Мертв Альфонсо или жив? Вот это быля вопрос. Подумав несколько минут, Глауэрбах ответил таким образом: — «Князь, то, что вы просите сделать для вас, очень важно…И это действительно так. Если вашего несчастного сына нет в живых, я мог бы вызвать его призрак; но не будет ли потрясение слишком сильным для вас? И согласятся ли на это ваш сын и ваша воспитанница — очаровательная графиня Бьянка?»
«Все, что угодно, но только не мучительная неопределенность,» ответил старый князь. Итак, было решено, что вызывание духа произойдет ровно через неделю. Услышав об этом, Бьянка лишилась чувств. Когда ее удалось привести в сознание при помощи многочисленных снадобий, любопытство взяло верх над сомнениями. Ведь она была дочерью Евы, как и все женщины. Гектор вначале всеми силами противился тому, что он считал кощунством. Он не хотел нарушать покой своего дорогого умершего брата; сначала он сказал, что если его любимый брат действительно мертв, он предпочитает ничего об этом не знать. Но, в конце концов, его все возрастающая любовь к Бьянке и желание угодить своему отцу взяли верх над всем остальным и он также согласился.
Неделя, которая потребовалась Глауэрбаху для подготовки и очищения, казалась вечностью нетерпению всех троих. Пройди еще день, и они бы все сошли в ума. Между тем, колдун не терял зря времени. Подозревая, что когда-нибудь к нему обратятся с подобной просьбой, он с самого начала стал собирать малейшие подробности о жизни покойного Альфонсо и очень внимательно изучил его портрет в натуральную величину, который висел в спальне старого князя. Этого было достаточно для его цели. Чтобы придать больше торжественности происходящему, он предписал всей семье соблюдать суровый пост и молиться, день и ночь, в течении всей недели. Наконец, долгожданный час настал и князь, в сопровождении своего сына и Бьянки, вошел в комнату колдуна. Глауэрбах был бледен и серьезен, но спокоен. Бьянка дрожала с головы до пят и все время держала наготове флакончик с ароматической солью. Князь и Гектор походили на двух преступников, которых вели на казнь. Огромная комната освещалась одной единственной лампой, но даже этот тусклый свет вдруг внезапно потух. В кромешной тьме было слышно как скорбный голос заклинателя произнес на латыни короткую каббалистическую формулу и, наконец, приказал тени Альфонсо появиться — если, конечно, она действительно пребывала в стране теней.
Внезапно тьма, окутывавшая дальний альков комнаты, озарилась слабым голубоватым светом, который, постепенно разрастаясь, превратился на глазах у присутствующих в большое магическое зеркало, которое, казалось, было покрыто густым туманом. В свою очередь, туман этот постепенно стал рассеиваться и, наконец, взору присутствующих предстала фигура человека, лежащего ничком. Это был Альфонсо! На нем было то же самое платье, что и в тот вечер, когда он исчез; тяжелые цепи сковывали его руки и он лежал, бездыханный, на берегу моря. Вода стекала с его длинных волос и окровавленной, разорванной одежды, затем накатила огромная волна и, поглотив его, все внезапно исчезло.
В течении всего этого ужасного видения царила мертвая тишина. Дрожь била всех присутствующих, которые с трудом переводили дыхание; затем все погрузилось во тьму и Бьянка, издав слабый стон, упала без чувств в объятия своего опекуна.
Шок оказался слишком сильным. Юная леди получила воспаление мозга и в течении нескольких недель была на грани жизни и смерти. Князь чувствовал себя не намного лучше; а Гектор не покидал своей комнаты в течении двух недель. Сомнений не было — Альфонсо был мертв, он утонул. Стены дворца завесили черным полотном, окропленным горючими слезами. В течении трех дней колокола многих церквей Палермо оплакивали несчастную жертву пиратов и моря. Внутри величественного собора все было также покрыто черным бархатом, от пола до купола. Две тысячи пятьсот тонких восковых свечей мерцало вокруг катафалка и кардинал Оттобони, при помощи пяти епископов, в течение долгих шести недель каждый день совершал службу по покойному. Четыре тысячи дукатов бросили как милостыню бедным, толпившимся у входа в собор, и Глауэрбах, одетый в соболью мантию словно принадлежал к этой семье, представлял на похоронах ее отсутствующих членов. Глаза у него были красными и когда он закрывал их своим надушенным носовым платком, все, стоявшие рядом с ним, слышали его конвульсивные рыдания. Никогда еще святотатственная комедия не была разыграна лучше.
Вскоре после этого, в память об Альфонсо, в церкви святой Розалии воздвигли величественный монумент из чистейшего Каррарского мрамора, украшенный двумя аллегорическими фигурами. На саркофаге, по приказу старого князя, были высечены высокопарные надписи на греческом и латыни.
Через три месяца поползли слухи, что Бьянка выходит замуж за Гектора. Глауэрбах, который в это время путешествовал по Италии, вернулся в Монте-Кавалли накануне свадьбы. Он везде демонстрировал свои замечательные колдовские способности и «святая» Инквизиция гналась за ним буквально по пятам. Он чувствовал себя в полной безопасности лишь в кругу семьи, которая его обожала и почитала полубогом.
На следующее утро многочисленные гости отправились в церковь, которая блистала серебром и золотом и была украшена так, будто праздновалась королевская свадьба. Каким счастливым выглядел жених! Какой хорошенькой была невеста! Старый князь рыдал от радости, а Глауэрбаху была оказана честь быть шафером Гектора.
В саду были раскинуты огромные банкетные столы, за которыми развлекались вассалы обеих семей. Пиры Гаргантюа были менее обильными, чем это празднество. Вместо воды, в пятидесяти фонтанах струилось вино; но к заходу солнца уже никто не мог больше пить, ибо к несчастью — для некоторых — человеческая жажда не бесконечна. Жареных фазанов и куропаток десятками выбрасывали соседним собакам, которые к ним тоже не притрагивались, поскольку даже они уже были сыты по горло.
Вдруг, среди веселящейся, пышной толпы, появился новый гость, приковавший к себе всеобщее внимание. Это был мужчина, худой как скелет, очень высокий и одетый в платье ордена кающихся монахов или «молчальников», как их называют в народе. Это платье состоит из длинного, ниспадающего свободными складками, серого шерстяного одеяния, подпоясанного веревкой, на обоих концах которой висят человеческие кости, и капюшона, полностью закрывающего лицо, кроме двух дырочек, прорезанных для глаз. Среди множества орденов кающихся монахов, существующих в Италии — черных, серых, красных и белых кающихся грешников — ни один не вселяет такого инстинктивного ужаса как этот. Кроме того, никто не имеет права обратиться к кающемуся брату, пока на его лицо накинут капюшон. Кающийся не только имеет полное право, но он обязан оставаться для всех неизвестным.
- Предыдущая
- 38/41
- Следующая
