Сексуальный переворот в Оушн-Сити - Листик Джо - Страница 25
- Предыдущая
- 25/48
- Следующая
– По-твоему, я должен был торчать у всех на виду?!
– Но ты делал прическу!!! – не унимался Камакин.
– Отстань, я уже достаточно взрослый! – гордо заявил Дьячкофф, хотя это лишь подлило масла в огонь.
– Вот как?! – от гнева у Макса на несколько секунд перехватило дыхание. – Может, тебя устраивает эта бабья внешность?!
– Что-о?… – моментально вспыхнул Дьячкофф, но затем вдруг презрительно скривился и воинственно качнул бюстом. – Уж это не твое дело!!!
Неожиданная реакция Эдика заставила Камакина приумолкнуть. Мысленно ругнувшись, он включил зажигание и отъехал от обочины.
Вскоре их «Шевроле» мчался по направлению к гостинице.
Вечером Макс пожалел Эдика, и сам смотался за пивом и сэндвичами в ближайшую закусочную, предварительно приказав напарнику запереться в номере. Тот еще очень хорошо помнил о буйном нраве соседей и попросил Камакина не задерживаться.
Когда приятели поужинали, Дьячкофф стал щелкать телевизором и не успокоился, покуда наконец не нашел какой-то слезливый сериал.
Макс не смотрел эту муть. Лежа на кровати, он мысленно переживал события последнего дня, соображая, как им действовать дальше. Вероятно, он и впредь не обращал бы внимания на экран, если бы не реакция Эдика.
Дьячкофф забрался на кровать с ногами и, обхватив подушку, эмоционально переживал увиденное: он вздыхал, сопел, смеялся и негодовал, глядя на то, как несколько придурковатых мужиков и девчонок увлеченно строят друг другу козни, попутно влюбляясь друг в друга, разводясь и даже убивая очень уж надоевших им врагов. Вся эта ересь сопровождалась скучнейшими диалогами и слащавой музыкой.
Камакину хватило пяти минут, чтобы догадаться, кого ненавидит главная героиня, и что, в конце концов, сделает с ее любовником главный герой.
– Какая фигня! – с чувством заявил он, когда по экрану поползли титры.
Дьячкофф неожиданно вступился за телемыло.
– Ты не разбираешься в человеческих отношениях, – решительно возразил он. – И не умеешь сопереживать!
Прежде Макс не слышал от напарника подобных упреков.
– Сопереживать?! Кому?!! – Камакин быстро сел на кровати. – Этим тупым бабам?!
– Они не тупые! Просто, в отличие от мужиков, острее чувствуют несправедливость!! – Эдя отбросил подушку в сторону и теперь активно размахивал руками.
Камакин не желал терпеть огульного наката на мужской пол.
– Ты рассуждаешь, как обычная баба, – презрительно скривился Макс. – Те тоже смотрят на все однобоко и не любят работать мозгами. Кстати, именно из-за этого среди баб нет великих людей!
Дьячкофф, услышав явную клевету, буквально завопил от возмущения.
– Кого?! Великих?!! Да ты посмотри, кого сейчас называют великими!!!
– Не прикидывайся тупицей, сам знаешь, о ком говорю! – зарычал Макс. Как назло, он не мог сейчас припомнить нужных фамилий, но все равно твердо чувствовал свою правоту.
– А почему ты, собственно, защищаешь этих баб?! – Камакин и сам удивился, что задал этот вопрос с таким опозданием.
Пожалуй, впервые с начала перепалки, он с интересом взглянул на Эдю, который, собираясь с мыслями, на время умолк.
– Знаешь, твои умные мужики думают только о себе, – наконец, снова заговорил Дьячкофф. – А на женщин смотрят, как на самок! Это чистый идиотизм!
Неизвестно, чем бы закончился этот более чем странный спор, если бы за стеной опять не стали буянить темнокожие «скауты», которые, к тому же, еще включили на полную громкость магнитофон с однообразными рэповскими говорилками.
Камакин как-то сразу стих и, быстро забыв о конфликте с Эдей, снова улегся на подушку, чтобы придумать, как нейтрализовать опасных соседей.
«Конец карьере! Конец карьере!!!» – эти короткие ужасные слова жгли сознание шерифа Шумахера, словно раскаленные угли, с тех самых пор, как ему сообщили о дерзком побеге Наварро из клиники.
Сперва он просто не поверил в случившееся, потому что за несколько часов до того собственноручно выставил охрану рядом с палатой преступника. Однако позже, прибыв на место происшествия, Шумахер очень быстро осознал реальность катастрофы.
«Лучше б я его охранял сам!», – печально думал шериф, разглядывая наручники Наварро, которые мерзавец затем так умело прицепил придурку Уайту.
«Что делать?!», – болезненно стреляло в мозгу, когда к Шумахеру привели старика – владельца желтого «Крайслера», угнанного утром наглым преступником.
Старику было плевать на проблемы Шумахера и он требовал, чтобы ему поскорее вернули машину, в которой, к несчастью, остался любимый фотоальбом.
Шериф клятвенно пообещал пострадавшему найти его альбом и лишь после этого смог, наконец, побеседовать с сестрой Родэм.
Увы, допрос медсестры не прибавил оптимизма: женщину оглушили каким-то тяжелым предметом, едва та успела зайти в палату, так что пострадавшая и секунды не видела Наварро.
– Его упустили ваши охранники! – ехидно добавила сестра Родэм, лишний раз желая подчеркнуть свое отношение к работе полиции.
В ответ на это Шумахер мысленно послал медсестру в жопу и затем, уже вслух, сухо поблагодарил за помощь.
«Охранники упустили! – со злостью передразнил Шумахер сестру Родэм, когда за той закрылась дверь. – Лучше б вы не шатались по палатам со своими тележками!».
Ругая медиков, Шумахер прекрасно понимал, что упреки в их адрес совершенно несправедливы и, если уж кого и надо винить за случившееся, так это лишь собственных подчиненных.
Потом, уже в управлении, ему показали двух отличившихся копов.
Сержант Джоунз почему-то все время смотрел на свои ботинки, а Сид Уайт, обычно нагловатый и излишне веселый, теперь хмуро зыркал по сторонам, словно в поисках чего-то.
«Еще вчера моя карьера была в зените, а теперь из-за этих раздолбаев рухнула в одночасье!» – думал шериф, сверля взглядом охранников. Железобетонная тяжесть этого вывода безжалостно давила на сознание Шумахера, мешая ему сосредоточиться.
– Как это случилось? – наконец, выдавил вопрос шериф и выжидательно умолк.
Копы тоже не были красноречивы, хотя и пытались как-то оправдываться.
– Я думал, этот подонок лежит без сознания, – не слишком убедительно тянул Уайт, явно рассчитывая на снисхождение.
– И потому полез к нему со стаканом?! – моментально повысил голос Шумахер. – Не пудри мне мозги!
Уайт угрюмо засопел, но, вместо него сразу заговорил Джоунз.
– Из палаты выходила только одна женщина. Только одна, готов поклясться! – твердил он, не глядя на начальника.
– Куда же тогда вы спрятали Наварро?! – с издевкой спросил шериф, переводя взгляд с Джоунза на Уайта и потом снова на Джоунза. – Может, он, бедняга, до сих пор ждет в кроватке уколов?!
Глядя на этих безмозглых копов, Шумахер выходил из себя все больше и больше.
– Ты видел лицо женщины, что вышла из палаты? – он подскочил к Джоунзу«который был выше его на полголовы и заметно шире в плечах. – Или тебя интересовало лишь то, что у нее под халатом?!
Под испепеляющим взглядом начальника Джоунз еще сильнее втянул голову в плечи, продолжая глядеть на носки своих чищенных ботинок.
– Я не разглядел ее, – тихо сознался сержант, понимая, что все равно не сможет правдоподобно солгать.
– То-то же! – выдохнул шериф, покрасневший от негодования, словно стручок мексиканского перца. – И этим людям я доверил охрану опаснейшего преступника!
Он в бессилии сжал свои здоровенные кулаки и затем отвернулся, демонстрируя презрение к нерадивым подчиненным.
В это время Сид Уайт опять подал голос:
– Шериф, по-моему, там не обошлось без чертовщины! Я сам видел, что на медсестру напала женщина!
Шумахер посмотрел на него, как на психа.
– Хочешь, чтобы я поверил в эти байки?! – рявкнул он на Уайта. – Прибереги их для служебного расследования!
Побледневший Уайт хотел что-то добавить про женщину в палате, но тут позвонили из лос-анжелесского отделения ФБР, и Шумахер жестом приказал проштрафившимся копам выметаться из его кабинета.
- Предыдущая
- 25/48
- Следующая
