Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь - Биссон Терри Бэллантин - Страница 42

• Предыдущая
• 42/127
• Следующая

Папа, который, похоже, пока так и не привык к своей белой сутане, встретил их тепло и без излишних формальностей. Когда Чернозуб преклонил колена, целуя кольцо папы, Амен кивнул кардиналу, который тут же исчез, оставив удивленного монаха наедине с верховным понтификом.

– Можешь встать, Нимми. Давай где-нибудь присядем.

Чернозуб двигался как во сне. Ему казалось, что он снова очутился в роли кающегося грешника в доме-пещере Спеклберда. Краем глаза он видел, как Спеклберд превращается в кугуара.

– Похоже, что между нами обитает божественное создание, – добродушно улыбнулся папа.

– Божественному созданию полагается молчать, – услышал Нимми свой голос, и до него донесся довольный смешок кугуара. Создание было в игривом настроении.

– Если ты не возражаешь, тебе придется еще какое-то время работать с кардиналом Коричневым Пони, – сказал кугуар, возвращаясь к облику старого чернокожего с облаком белых волос.

– Я удивлен, что он по-прежнему хочет видеть меня рядом, – снова услышал Нимми свой голос.

– Почему, по-твоему, среди всех переводчиков он выбрал именно тебя в личные секретари?

– Я и сам этому удивлялся, Святой Отец. Я могу лишь предположить, что он испытывает склонность к соплеменникам своей неизвестной матери и старается почаще общаться с ними. Во мне течет их кровь.

– То есть этническое покровительство? Ты в самом деле так думаешь?

– В противном случае приходится предположить, что он увидел во мне какие-то особые достоинства и таланты, продуманно оценив которые, он и выбрал меня, несмотря на мою непокорность. Но я не могу, Святой Отец, считать, что так оно и было. В любом случае он увидел во мне то, чем я не обладаю.

– Иными словами, ты просто бедный грешник, который глубоко любит Бога, но не может ему предложить ничего из своих талантов.

Чернозуб поежился. Он бессознательно скрылся за маской униженности, но кугуар в лице Спеклберда-Петра поднес к нему зеркало и заставил посмотреться в него. Оправившись после секундного замешательства, Чернозуб ответил на этот сарказм:

– Ладно, давайте признаем, что я гениальный знаток языков Кочевников, что это я лично изобрел для них новый алфавит, который, как мне говорили, употребляют даже в покоях Святого Престола. И не только. Я умею обороняться, понял многое из тех дел, что мой хозяин имеет с Кочевниками и куда мы держим путь. Так что его выбор был довольно обоснованным. Кроме того, я научился убивать людей.

– Ты должен уклоняться от жестокого насилия, сын мой, – , сказал старый горный лев.

– А также не желать осляти ближнего своего, Святой Отец. Папа от души рассмеялся.

– Порой ты просыпаешься, Нимми. Я вижу, что у тебя в самом деле есть склонность к размышлениям. Вздохнув, Чернозуб опустил голову.

– Я могу вернуться в стан мирян и по-прежнему работать для кардинала, Святой Отец. Для того, чтобы мыслить, мне не обязательно быть монахом.

– В твоем случае я думаю, что это не так, – возразил Спеклберд. – Кардинал Коричневый Пони выбрал тебя потому, что ты монах, Нимми, настоящий монах со склонностью к размышлениям. Как ты думаешь, почему он, богатый и влиятельный человек, подружился со мной, нищим отшельником, спящим на изодранном тюфяке, многократно осужденным священником, лишенным прихода, которому несколько лет запрещалось даже подходить к алтарю в валанских церквях? Твой хозяин хотел получше разобраться в таких людях, как мы с тобой, Нимми. В нас он видит надежду, ибо улавливает, что мы другие, и понимание этого вызывает в нем не презрение, а любопытство. Если ты на самом деле не религиозен, то почему он выбрал тебя? Ведь о делах Секретариата знают меньше тебя разве что три человека. Я понимаю его. Он старается уяснить, что это такое – познать Бога.

– Поскольку вы непогрешимы, я сдаюсь. В противном случае я бы сказал, что он сделал ошибку, поскольку я считаюсь – вернее, считался – очень плохим монахом.

– Ты взвалил на себя кучу ослиного дерьма. Если ты так считаешь, то твое дело каяться, а не судить. Это не твое дело.

– Я влюблен в «привидение», в девушку-джина, Святой Отец.

– Поэтому ты и хочешь стать мирянином?

– На первых порах хотел не из-за этого, – Чернозуб вздохнул. – Но теперь, может быть, частично и поэтому.

– Может быть?

– Ибо она тоже называет меня монахом. Все считают, что я монах. Все, кроме меня.

– Умная девушка. Если ты полюбил ее, ищи в ней Бога. Не позволяй, чтобы эта любовь умалила твою любовь к Богу. Страсть – это другая сторона сострадания, а не ее отрицание. Ты должен обладать даром видеть и любить Бога в любом из его творений, включая и отторгнутую девушку. Но помни, что ты монах общины святого Лейбовица. Любовь – это не грех.

– Но он есть в увенчании ее.

– Для тебя. И лишь тебе судить, так ли это.

– Как беглецу, который в пятнадцать лет сорвался с места.

– Твои торжественные обеты были даны много позже, брат Сент-Джордж!

– Но я по-прежнему отринут миром, в который могу вступить, лишь отказавшись от своих обетов. Лишь вы можете дать мне отпущение, Святой Отец.

– Ты так много понял о мире в последнее время?

– Я полон любви. Папа Амен рассмеялся.

– Любить Бога через его творения – это замечательно. Если бы ты только знал, что творишь… А теперь позволь напомнить тебе кое о чем. Я говорил с аббатом Джарадом, и он заставил меня вспомнить, что первоначально орден святого Лейбовица был орденом отшельников. У тебя есть возможность, живя вне монастыря, оставаться в рядах ордена. Ты можешь жить по древним правилам святого Лейбовица, как он изначально установил их. Конечно, лишь после того, как твой нынешний хозяин отпустит тебя. Я прошу тебя обдумать такую возможность и отложить свое намерение вернуться в мир, пока ты окончательно не решишь, что делать.

Чернозуб набрал полную грудь воздуха. Он смотрел на чернокожего старика. Кугуар исчез. Чернозуб склонил голову в знак послушания, но вопрос оставался. «А что, если она действительно забеременела?» – думал он, с пустой головой покидая аудиенцию. Ну, не совсем с пустой: бедный монах удостоился разговора с папой. Он обогатился, обогатился…

Остальные работники Секретариата коротко рассказали ему о событиях, происшедших за время его пятидневного отсутствия. Валана продолжала бурлить. Давление внешнего насилия и ржа внутренней трусости запятнали конклав 3244 года, это был вынужден признать даже новый папа, который удивил всех, пригрозив измученной Валане отлучением от церкви. Стражник Элкин привел Чернозубу имена главарей, которых заставили устранять последствия повреждений, нанесенных дворцу.

– Эти семнадцать бандитов преклонили колена перед папой Аменом, их героем. Он вынудил их пообещать, что они все исправят. Затем он наложил на них епитимью в виде молитв и поста, после чего даровал им отпущение грехов.

– Но это никоим образом не удовлетворит сторонников Бенефеза, – предположил Чернозуб.

Элкин кивнул.

Немедленно стало ясно, что избрание на папский престол эксцентричного религиозного аскета сомнительной ортодоксии, которое сочеталось с религиозной импульсивностью, вызвало нервное содрогание от побережья до побережья. Оно потрясло все иерархические структуры и институции власти, явившись результатом то ли неожиданного снисхождения Святого Духа на конклав, то ли делом рук дьявола и Красного Дьякона.

Архиепископу Тексаркскому пришлось опросить около 170 кардиналов, участвовавших в избрании нового папы, прежде чем он нашел достаточное количество иерархов, готовых подтвердить, что они отдали свои голоса за Амена Спеклберда, подчиняясь давлению. Он оставался в городе всего лишь три дня и, сославшись на недомогание, так и не принес новому папе дань уважения. Он отбыл в сопровождении своей охраны и нескольких еще не заболевших кардиналов с Востока, которые были полны желания покинуть несчастный город. Несколько членов его фракции объявили, что Святой Престол продолжает оставаться свободным, поскольку избрание носило насильственный характер. Они призвали старика признать выборы недействительными, созвать в Новом Риме новый конклав и сойти с престола, который он незаконно занимает. Коричневый Пони и другие использовали ситуацию, чтобы объявить избрание состоявшимся, и под угрозой церковных санкций потребовали от членов фракции признать его святейшество. Только один из ее членов изменил свою точку зрения, а остальные, оставив Валану, разъехались по домам. Было ясно, что старые раны ересей и раскола снова воспалились.

• Предыдущая
• 42/127
• Следующая