Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь - Биссон Терри Бэллантин - Страница 15
- Предыдущая
- 15/127
- Следующая
– Меня зовут Шард. Это дом нашей семьи. Милости просим остановиться в нем, пока не кончится снег. Еды у нас сейчас, зимой, не так много, но Эдрия, может быть, убьет оленя, – он повернулся к пожилой женщине и вскинул руку, словно собираясь ударить ее. Та передала мушкет девушке и торопливо удалилась.
– У нас есть кукуруза, бобы и монашеский сыр, – сказал Коричневый Пони. – Мы поделимся с вами. Завтра среда, первый день Великого поста, так что мяса нам не надо. Двое из нас могут спать в карете. У нас есть просмоленная парусина, чтобы укрываться от холодного ветра. Мы благодарим вас и будем молиться, чтобы погода позволила нам проследовать дальше.
– Простите, пожалуйста, столь грубый прием, – сказал пятнистый старик. – Нас часто посещают небольшие банды Кочевников, пьяниц или изгоев. Многие из них полны подозрений и боятся флага, – старик показал на желто-зеленое полотнище, что колыхалось над жилищем. На нем были изображены ключи от папского престола и кольцо из семи сплетенных рук, предупреждавшие, что это место находится под папской защитой. Флаг стал официальным символом народа Уотчитана. – Даже те, кого он не пугает, быстро убеждаются, что тут нет ничего ценного, кроме девушки, и оставляют нас в покое, но моя сестра никому не доверяет. Три дня назад нас навестили тексарские агенты, представившиеся священниками. Мы поняли, что их прислали шпионить за нами, и отнеслись к ним с большим подозрением.
– И что случилось?
– Они хотели узнать, сколько таких, как мы, живет в окрестных холмах. Я рассказал им, что есть только одна семья в четверти часа ходьбы верх по тропе. Посоветовал им не ходить туда, потому что мальчик-медведь может быть очень опасен, но они настояли на своем. Через час спустились всего два человека и спешно исчезли.
– Вы серьезно думаете, что Ханнеган может преследовать беглецов из долины, которые обосновались так далеко от империи?
– Мы это знаем. Других убивали ближе к границам провинции. Филлипео Харг использует ненависть людей к джинам. Он считает нас преступниками, потому что мы пробились из долины. И кое-кто из его охранников был убит.
Пока выпрягали лошадей, Чернозуб заметил в стойле рядом с амбаром двух лохматых коров. Они не походили на обыкновенных сельских животных, смахивая на скот Кочевников. Но коровы Кочевников, загнанные в стойла, лягались бы и брыкались, так что он решил, что имеет дело с гибридами. Или с животными-джинами, поскольку джинами были их хозяева. Скот Кочевников, наверное, происходил от нескольких удачных линий. Порой, хотя и редко, появляющиеся монстры, то ли люди, то ли животные, доказывали, что имеют право на жизнь.
Гостеприимство джинов, последовавшее после плохого начала, должно было решительно исправить положение дел. Горбун, явно не принадлежавший к семейству Шарда, исчез. Вскоре Эдрии удалось прикончить олененка. Она внесла в дом чашу с его горячей кровью и предложила ее Чииру Хонгану, который, оцепенев, молча уставился на нее.
Кардинал побагровел от сдерживаемого смеха. Когда Кочевник посмотрел на него, Коричневый Пони прикрыл улыбающийся рот. Хонган фыркнул и взял у девушки чашу с кровью. Что-то проворчав в ее адрес, он грозно нахмурился и опустошил чашу одним глотком. Девушка отступила, словно в изумлении. Красный Дьякон разразился хохотом, и через несколько мгновений все, кроме Эдрии, покатывались со смеху.
– Так ведь Кочевники пьют кровь, правда? – спросила она и, покраснев от всеобщего смеха, пошла свежевать олененка.
– Некоторые пьют, – сказал Медвежонок. – В особых случаях, на церемониях.
После вечерней трапезы, состоявшей из нежной оленины, черного хлеба, бобов и мутноватого домашнего пива, все, собравшись вокруг огня в доме Шарда, снова завязали разговор. Не было только Кочевника; сделав вид, что плохо говорит на ол'заркском, он взял свое скатанное одеяло и пораньше отправился располагаться в карете, так как его поиски подходящего места в доме не увенчались успехом. Вторым ушел Чернозуб, который был только рад устроиться на ночь подальше от палача, от кардинала, от сумасшедшего священника и от всего прочего, включая волнующее присутствие хорошенькой девушки.
Общий разговор велся на ол'заркском, но когда Шард задал вопрос на ориентале, Вушин ответил ему на ломаном церковном. После того, как это случилось в третий раз, Коричневый Пони повернулся к нему и сказал:
– Вушин, говори на языке наших хозяев. Это долинное наречие ол'заркского. Язык народа Уотчитана.
Топор ощетинился и посмотрел на Коричневого Пони, который ответил ему спокойным взглядом.
– Долинное наречие – это язык наших хозяев, – повторил он.
Вушин уставился в пол. В комнате наступило мертвое молчание. Наконец он поднял глаза и на безукоризненном тексаркском сказал:
– Добрый простак, отвечая на твой вопрос, скажу, что по профессии я был моряком и воином. Но в последующие годы я занимался тем, что рубил головы для правителя Тексарка.
– Как же вы так опустились, сир? – спросил тихий женский голос.
Вушин беззлобно посмотрел на спросившую.
– Не опустился и не поднялся, – сказал он на плохом церковном и опять перешел на ее язык: – Смерть – это путь воина, девочка. В ней нет ни чести, ни бесчестия, она сама по себе.
– Но делать это для Ханнегана…
Для Вушина было привычным находиться в расслабленном состоянии, готовым к улыбке, когда в уголках глаз появлялись морщинки. Но сейчас он оцепенел и застыл, как труп. Повернувшись лицом к Эдрии, он неторопливо поднялся и поклонился ей. Чернозуб почувствовал, как кожа на голове пошла мурашками.
Топор посмотрел на Красного Дьякона, словно говоря: «Видите, что вы вынуждаете меня делать!», – и пошел прогуляться в ночи. Это был последний раз, когда старый потрошитель отказался говорить на ол'заркском, но Чернозуб заметил, что, переходя на него, он каждый раз подражал акценту Шарда, называя это долинным наречием. Во время их пребывания здесь он относился к Эдрии с подчеркнутой вежливостью. Без риска ошибиться было видно, что он горько сожалеет о чем-то, но о чем именно, Чернозуб так и не понял.
После двух дней непрерывного, хотя и не густого снегопада, которые они провели в Пустой Аркаде, как ее называл Шард, прошло еще шесть дней, большую часть которых Чиир Хонган провел в скитаниях по округе, проверяя условия на дорогах. Вушин тоже отсутствовал большую часть этого времени, но никому не рассказывал, чем он занимается, разве что кардиналу по секрету. Похоже, что правильнее всего было подождать, пока какой-нибудь кортеж не расчистит близлежащие пути.
На вторую ночь они расселись вокруг огня в доме Шарда. Коричневый Пони старался, не задавая слишком много вопросов, все же выяснить историю семьи. Его искусство вести беседу скоро заставило Шарда пуститься в повествование о приключениях семьи, последовавших после мора и изгнания. Десять лет назад состоялась попытка массового побега. Самое малое двести человек были убиты тексаркскими солдатами, когда они пробирались сквозь лесные заросли и поднимались по руслам потоков вверх, к перевалам. И по крайней мере вдвое больше беглецов ускользнули от тексаркских частей, которые были расквартированы здесь, чтобы защищать народ Уотчитана от захватчиков, и предотвращать побеги джинов. Долина была больше, чем просто долиной; тут существовал небольшой народ, названный по имени тех мест, откуда он был родом до завоевания. Никто не подсчитывал его численность, но Шард прикинул, что всего было около четверти миллиона, что заставило Коричневого Пони вскинуть брови. Принято было считать, что тут обитало порядка пятидесяти тысяч человек.
– Подходы к Уотчитану надежно охранялись людьми Ханнегана, но патрули не могли одновременно остановить такое количество беглецов, – сказал Шард. – Наверно, половина погибших пришлась на долю тексарских солдат, а других линчевали фермеры. Эдрия, конечно, могла скрыться, ибо ее легко принять за нормальную, а не за «привидение». Моя дочь проявила большую смелость, решив остаться с нами. «Привидений» среди нас больше всего боятся и ненавидят. Они могут вступать в брак с нормальными, а потом их проклинают, когда они дают жизнь монстрам.
- Предыдущая
- 15/127
- Следующая
