Девица на выданье - Бишоп Шейла - Страница 29

• Предыдущая
• 29/36
• Следующая

– Какая удача, что Верни оказался на месте, – заметила Луиза. – Полагаю, Джулия совершенно не представляла, что следует сделать. Да и откуда бы ей это знать? Она ведь не привыкла жить в богатых домах вроде Уордли.

– Джулия все свое внимание обратила на детскую, – заметил сэр Ричард. – Она успокаивала ребенка и суеверную старую женщину. Няня совершенно вышла из себя, она кричала и рыдала, что произвело очень сильное впечатление на Неда. Он так перенервничал, что Джулия решила оставить его сегодня в постели и весь день ему читала.

Ричард с обожанием посмотрел на жену, которая сидела рядом с его братом на дальнем конце стола. Он в высшей степени ценил неустанную заботу Джулии о Неде, чье здоровье всегда вызывало много тревог. Все, что делала Джулия, было превосходно. Луиза открыла было рот, но больше ничего не сказала.

«Она и я, – думала Харриет. – Верни и Джулия. Каждый из нас имеет секрет, вернее, разные части одного и того же секрета. И как мы можем спокойно сидеть здесь и обедать, как будто все в порядке?»

Фрикасе из желудочков и блюдо пирожков с курицей сменились седлом барашка и тушеными голубями. Сметхерст и его помощники ставили блюда точно напротив обедавших, а дети бесконечно обсуждали грозу.

Гроза произвела множество разрушений: всюду валялись поваленные деревья, берега осели, а сады были залиты водой. Дик находил все это просто великолепным.

– Ты бы так не думал, – заметил его отец, – если бы потерял единственную яблоньку и все овощи на зиму, а может быть, еще и нескольких молодых кур, которые несли бы тебе яйца круглый год.

– Но ведь ты возместишь жителям деревни все, что они потеряли, – возразила Хлоя. – Ты всегда так делаешь.

– Дело не только в этом. Могла бы ты спокойно смотреть, как все плоды, над которыми ты трудилась целое лето, пропали, и тебе придется жить чьей-то милостью? Не думаешь ли ты, что для любого человека очень страшно потерять свою независимость?

Дик и Хлоя явно не понимали, о чем он говорит. Посмотрев в их пустые лица, сэр Ричард заметно опечалился, и Харриет вдруг припомнила, как Верни сказал ей как-то: «У Ричарда настолько возвышенные взгляды на человеческую судьбу, что он не может допустить мысли о человеческих слабостях».

– Если ты готова, Луиза, оставим мужчин с их вином, – сказала Джулия.

Это был сигнал для мисс Пригл, и дети удалились наверх. Когда они ушли, Джулия повела Луизу и Харриет в музыкальную комнату, где она обычно сидела по вечерам. Белая гостиная с двумя каминами и сверкающим канделябром имела чересчур строгий вид.

Арфа Джулии отбрасывала на стену длинные тени. Пианино было открыто, свечи зажжены.

– Харриет, – сказала Луиза, – осмелюсь предположить, что леди Кейпел хотела бы послушать сонату Гайдна, которую ты разучивала.

– Да, в самом деле, – сразу откликнулись Джулия. – Это было бы восхитительно.

Харриет уселась за пианино. Она была совершенно уверена, что Джулия не хочет слушать, как она сражается с музыкальным произведением, слишком трудным для нее, но это лучше, чем разговаривать с ними в ее теперешнем состоянии. Харриет быстро поняла, что ни одна леди не обращает на нее внимания, так что она спокойно бренчала себе потихоньку, невольно прислушиваясь к их ядовитой беседе.

– ...Для вас, должно быть, это очень грустно быть похороненной здесь, в глубине страны, – говорила Луиза.

– Вовсе нет. Жизнь, которую мы ведем в Уордли, полностью меня устраивает.

– Рада слышать это. А то у меня была мысль, что вы, возможно, чувствовали себя счастливее в... ну, скажем... в Бате.

Наступила короткая пауза, и Харриет подумала: Джулия, словно игрок в шахматы, рассчитывает свой следующий ход. Когда она заговорила, в ее голосе послышалась легкая насмешка.

– Похоже, у вас составилось весьма странное представление о моем характере, Луиза. Я терпеть не могу оставаться в городе на лето.

– Но ведь по соседству с Батом есть прелестные местечки, например деревенька Уидкомб. Полагаю, вы когда-то жили в Уидкомб-Крисчент?

– Я... не знаю, кто мог вам это сказать. – Джулия все еще пыталась говорить небрежным, легким тоном, но это у нее плохо получалось. Кровь отлила от ее лица, кожа стала мертвенно-бледной.

Краешком глаза Харриет увидела, как открылась дверь и в музыкальную комнату вошел Верни. Он подошел к пианино.

– Я исчезну, как только смогу. Тео принялся рассуждать о десятине.

Харриет сделала легкое движение рукой в сторону двух женщин, сидящих рядышком у окна. Верни понял намек и тоже стал прислушиваться.

– У вас ведь там было много знакомых, разве не так?

– В Бате? С чего бы это?

– У меня сложилось впечатление, что этот ваш протеже, учитель рисования... как там его зовут? Винсент? Разве он не из Бата?

Харриет испугалась. Не потому, что Луиза упомянула художника – без сомнения, она готова подозревать всякого, кто жил в Бате, – но все это были только ее догадки; она ведь не слышала, как миссис Сэттл описывала любовника Джулии. Но Харриет слышала и начала делать стремительные выводы. Высокий, темный, за тридцать, одет просто, может быть, нуждается в деньгах...

– Может ли это быть? – прошептал Верни. Его мысли двигались в том же направлении, хотя он не встречался с Джоном Винсентом.

– Такое возможно, – неохотно признала Харриет.

Неужели поэтому Джулия уехала сюда, в деревню? Чтобы воссоединиться со своим любовником?

Тогда она, без сомнения, не теряла времени даром, введя Джона Винсента в дом своего мужа.

Харриет пала духом. Она так старалась защитить Джулию, во многом благодаря ей Хенчман оказался узником в гроте. Когда его тело обнаружат, Верни окажется в опасности, его могут обвинить в непредумышленном убийстве, если не в убийстве намеренном. И после всего этого узнать, что Джулия все это время была любовницей Джона Винсента!

Вид самой Джулии совершенно не разубедил Харриет. Хозяйка дома, явно парализованная этими словами, сидела очень прямо, застыв на софе с бессмысленной улыбкой, словно приклеившейся к ее губам.

– Это было ошибкой – привозить сюда вашего друга-художника, – говорила между тем Луиза. – Кроме того, это непозволительная дерзость. Уордли-Холл – это не Уидкомб-Крисчент.

– Может быть, вы потрудитесь объяснить последнее замечание? – произнес голос у дверей.

Ричард вошел в комнату очень тихо и стоял – мрачно-зловещая фигура, – холодно созерцая их. Харриет почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок.

– Тут нечего объяснять, – проговорила Джулия. – Луиза недовольна моим выбором учителя рисования для Хлои, вот и все. Но это не должно тебя заботить, Ричард. Какая разница, что она хотела сказать? Возможно, она повторяет какие-то глупые слухи, а может быть, сама пришла к неверному выводу.

Ее голос заметно дрожал.

– Нет, это меня заботит. – Ричард подошел к окну. – Луиза нападает на тебя в самых расплывчатых выражениях с тех самых пор, как мы поженились. Если она сейчас готова выступить с четким обвинением, пусть выдвинет его. Мы не можем позволить себе пропустить такое мимо ушей.

– Ричард... пожалуйста, – прошептала Джулия с ноткой настоящей боли. Она вся дрожала.

Харриет взглянула на Ричарда, в нем была какая-то опасная притягательность. Ослепленный любовью к жене, он совершенно не понимал, чего она боится. «Такие возвышенные взгляды на человеческую судьбу, что он не может допустить мысли о человеческих слабостях...» – вспоминалось Харриет. В этом и заключалась беда.

Тео вошел в комнату следом за своим братом. Он сделал все, что мог, выступая в роли миротворца.

– Не будем делать из мухи слона. Луиза говорила без всякого знания реальных фактов...

– Ничего подобного! – Луиза подпрыгнула на месте, переполненная нервной энергией и пылающая гневом. Ее лицо и шея покраснели; теперь светло-розовый цвет ее платья еще больше не шел ей. – Я не боюсь говорить правду. Я могу рассказать вам кое-какие факты, которые никто из вас не позаботился выяснить: о том, какую жизнь вела Джулия, прежде чем вышла замуж за вас, сэр Ричард. Я могу процитировать дословно...

• Предыдущая
• 29/36
• Следующая