Свободомыслие и официальная пропаганда - Рассел Бертран Артур Уильям - Страница 5

Существуют два простых принципа, которые если они были бы приняты на вооружение, могли бы решить практически все социальные проблемы. Первый – это то, что образование должно научить людей принимать утверждения только в том случае, когда существуют некоторые основания думать, что они истинны. Второй принцип состоит в том, что работу следует давать, руководствуясь лишь тем, способен ли человек выполнять ее.

Рассмотрим сначала второй пункт. Привычка рассматривать религиозные, моральные и политические взгляды человека прежде, чем назначить его на определенный пост или предоставить ему работу – это современная форма преследования, и она, похоже, становится так же эффективна, как в свое время инквизиция. Старые свободы могут быть узаконены, но это мало что значит на практике. Если на практике определенная точка зрения заставляет человека голодать, то для него небольшим утешением будет знать, что его взгляды не наказуемы по закону. Существует некое общественное настроение против голодающих людей, не принадлежащих к англиканской церкви или придерживающихся довольно неортодоксальных взглядов на политику. Но едва ли кто-то настроен против неприятия атеистов или мормонов, крайних коммунистов или людей, выступающих в защиту свободной любви. Таких людей относят в разряд безнравственных, и считается даже естественным отказывать им в приеме на работу. Люди почти еще не осознают тот факт, что это неприятие в высокоразвитом промышленном государстве равносильно самой суровой форме преследования.

Если такая опасность будет должным образом понята, то станет возможным пробудить общественное мнение и добиться того, что убеждения человека не будут учитываться при назначении его на пост. Жизненно важна защита меньшинств. Поскольку даже самые ортодоксальные из нас сами могут в один прекрасный день оказаться в меньшинстве, мы все заинтересованы в ограничении тирании большинства. Лишь общественное мнение может разрешить эту проблему. Социализм лишь в некоторой мере обострил ее, поскольку он искоренил возможности, которые сегодня появляются с помощью независимых работодателей. Каждое увеличение в размерах промышленного предпринимательства усугубляет ее все сильнее и сильнее, поскольку сокращает число независимых работодателей. Борьба должна вестись точно так же, как она велась за религиозную терпимость. И как в том, так и в другом случае ослабление силы веры, похоже, является решающим фактором. Когда люди были убеждены в абсолютной правоте католицизма или протестантизма, то они были согласны подвергаться преследованиям на основании догм этих учений. Думается, здесь имеется в виду следующее: когда люди абсолютно убеждены в истинности каких-либо положений, например, религиозных, то отступая, даже случайно, от них или начав сомневаться в истинности этих положений, они сами склонны рассматривать себя как еретиков, т. е. склонны к бессмысленному самобичеванию. Когда люди практически не сомневаются в своих современных воззрениях, они будут преследоваться от имени этих же взглядов. Некоторый элемент сомнения необходим для практики, но не для теории терпимости. И это приводит меня к другому пункту, касающемуся целей образования.

Если бы в мире существовала терпимость, то в школе должны были бы прививать привычку анализировать факты и не принимать утверждения, считать которые истинными нет оснований. Например, необходимо учить искусству чтения газет. Школьный преподаватель должен отбирать некоторые случаи, которые произошли много лет назад и в свое время породили много политических страстей. Затем он должен показать школьникам, как по-разному освещали газеты тот или иной вопрос, и дать беспристрастный отчет того, что произошло на самом деле. Он должен показать, как из тенденциозных оценок разных сторон опытный читатель может понять, что произошло на самом деле, и он должен помочь понять им, что все, что пишут в газетах, более или менее ложно. Циничный скептицизм, который стал бы результатом такого обучения, сделал бы детей в их последующей жизни защищенными от тех призывов к идеализму, с помощью которых приличных людей склоняют содействовать планам негодяев и подлецов.

Таким же образом должна преподаваться и история. История наполеоновских кампаний 1813 и 1814 годов, например, может изучаться по газете «Монитор» (Moniteur). Можно представить, каково было удивление парижан, когда они увидели, как войска Союза прибывают под стены Парижа, после того как (согласно официальным бюллетеням) они побеждались Наполеоном в каждой битве. В более старших классах ученикам следует предложить сосчитать количество покушений на Ленина, совершенных Троцким, чтобы научиться презирать смерть. Наконец, они должны быть ознакомлены с историей, одобренной правительством, и их следует попросить сделать заключение по поводу того, что французская школьная история говорит о наших войнах с Францией. Все это было бы куда лучшей тренировкой гражданственности, чем избитые моральные максимы, с помощью которых, как полагают некоторые, можно было бы привить понятие гражданского долга.

Нужно, я думаю, признать, что беды в мире происходят по причине моральных пороков в той же степени, что и от недостатка ума. Но до сих пор человеческая раса не открыла никаких методов искоренения моральных пороков; проповеди и увещевания только добавляют лицемерия к предыдущему списку пороков. Умственные способности, напротив, легко улучшить методами, известными каждому знающему преподавателю. Следовательно, до тех пор, пока не будут открыты какие-либо методы обучения добродетели, мы вынуждены искать прогресса скорее на пути совершенствования умственных способностей, чем морали. Одно из основных препятствий для развития интеллекта – доверчивость, а доверчивость можно в значительной мере уменьшить с помощью разоблачения широко распространенных форм лжи. Доверчивость – гораздо большее зло в наши дни, чем прежде, потому что благодаря росту образования стало гораздо легче, чем это было когда-либо, распространять ложь через средства массовой информации, находящиеся в руках власть предержащих. Отсюда и увеличение тиражей газет.

Если бы меня спросили, как убедить мир принять эти два принципа, а именно: (1) что работа должна предоставляться людям, исходя из их деловых качеств; (2) что целью образования должно стать излечение людей от привычки принимать утверждения, для которых нет подтверждающих свидетельств, то я могу сказать только, что это должно осуществляться посредством формирования просвещенного общественного мнения. А просвещенное общественное мнение может быть создано только усилиями тех, кто желает, чтобы оно существовало. Я не верю, что экономические перемены, за которые так ратуют социалисты, сами по себе приближают нас к избавлению от тех пороков, о которых мы говорили. Я думаю, что как бы ни изменился политический строй, направление экономического развития будет все больше осложнять сохранение свободы разума, если только общественное мнение не будет настаивать на том, что работодатель не должен контролировать ничего в жизни служащего, кроме его работы. Свободу в образовании при желании можно легко сохранить, сократив функции государства в контроле и оплате и ограничив инспектирование строго определенной инструкцией. Но в таком случае, как говорят факты, образование может перейти в руки церкви, поскольку, к сожалению, церковь гораздо более обеспокоена обучением своим верованиям, чем свободомыслящие люди своим сомнениям. Тем не менее, это могло бы обеспечить свободное поле и сделать возможным либеральное образование, если бы этого действительно желали.

Я призывал на протяжении всей этой речи к распространению научного подхода, который совершенно отличается от знания научных результатов. Научный подход способен преобразовать человечество и обеспечить решение всех наших проблем. Научные результаты в виде различных механизмов, отравляющего газа и желтой прессы могут привести к гибели нашей цивилизации. Курьезная антитеза, которую марсиане смогут созерцать с забавной беспристрастностью. Но для нас это вопрос жизни и смерти. От его решения зависит, будут ли наши внуки жить в более счастливом мире или истребят друг друга с помощью научных методов, оставляя, быть может, в руках негров и папуасов будущие судьбы человечества.