Искусство философствования - Рассел Бертран Артур Уильям - Страница 4

Другим важным элементом в негативной тренировке философа является история иррациональных верований людей. Аристотель, будучи женатым мужчиной, утверждал, что у женщины меньше зубов, чем у мужчины. Вплоть до недавнего времени большинство людей думали, что существует животное саламандра, которое живет в огне. Шекспир вторил предрассудку, что в голове у жабы находятся драгоценности. Но эти вопросы не слишком волновали людей; сложнее, если обнаруживались ошибки в вещах, которым люди полностью доверяли. В XVI в. все верили в ведьм; быть может, и те несчастные, которые были осуждены как ведьмы. История говорит о многих хорошо подтвержденных чудесах, в которые не поверит ни один современный человек. Я, конечно, не говорю о чудесах, совершенных святыми католиками, но о других, также хорошо подтвержденных и совершенных арианами, несторианами, еретиками-монофизитами или даже откровенными атеистами. Ничто чудесное не может быть принято на основании исторических данных, если только сами эти данные не обладают необычной убедительностью. Во все времена человек обречен верить тому, что, как показывают последующие столетия, является ложным, и наше время не исключение.

Тренировка чувств так же важна в формировании философа, как и тренировка мышления. Важно научиться рассматривать людей как продукт обстоятельств. Установив, что одни конкретные типы людей предпочтительнее других конкретных типов людей, можно задать вопрос, как сделать более предпочтительные типы людей более распространенными. Ортодоксальная точна зрения состоит в том, что это можно сделать с помощью проповедей, но она с трудом выдерживает проверку практикой. Самые разнообразные причины могут заставить человека вести себя плохо: недостаточное образование, неправильное питание, экономические трудности и т. п. Возмущаться тем, что человек ведет себя плохо, значит попусту тратить свою энергию, это все равно, что возмущаться машиной, которая не едет. Разница состоит лишь в том, что вы можете заставить свою машину въехать в гараж, но вы не сможете заставить Гитлера пойти к психиатру. И тем не менее, вы можете каким-то образом повлиять на молодых потенциальных Гитлеров, существующих в любой стране и являющихся одновременно потенциальными добропорядочными гражданами. Но нет ничего мудрого в том, если вы просто назовете их «грешниками».

Очень важно научиться не возмущаться мнениями, отличными от ваших собственных, и научиться анализировать и стараться понять, каким образом они могли сформироваться. Если поняв их, вы по-прежнему считаете их ложными, вы можете бороться с ними гораздо более эффективно, чем если бы вы просто продолжали возмущаться.

Я не говорю о том, что философ должен обходиться без чувств и эмоций; человек без эмоций, если таковой и существует, ничего не делает и, следовательно, ничего не может достичь. Но никто не может надеяться стать хорошим философом, пока у него не появятся некоторые не столь распространенные чувства. Он должен обладать сильным желанием понять, насколько это возможно, мир; и во имя понимания он должен хотеть преодолеть все те предрассудки и узость мировоззрения, мешающую правильному восприятию. Он должен учиться думать и чувствовать не как представитель той или иной группы, а просто как человек. Если бы он смог, он освободился бы и от тех ограничений, которые накладывает на него человеческая природа. Если бы он смог воспринимать мир, как марсианин или житель Сириуса, если бы он смог видеть мир, как видит его мотылек, живущий только один день, или же как существо, живущее миллионы лет, он был бы лучшим философом. Но это невозможно, так как мы неотъемлемы от нашего тела и человеческих органов восприятия. В какой же мере можно преодолеть эту человеческую субъективность? Можем ли мы вообще что-либо знать о том, что такое мир на самом деле, в противовес тому, как он предстает перед нами? Именно это и хочет знать философ, и именно к этой цели он стремится в течение столь долгого периода тренировки беспристрастности.

До сих пор я рассматривал вопросы, касающиеся предварительной подготовки философа, и только теперь я перехожу к вопросам собственно философского обучения. Итак, что вы должны делать, закончив свое обучение в области логики и науки, для того чтобы применить свое образование к проблемам, породившим ваше желание стать философом?

Если вы зададите этот вопрос старомодному профессору, то он посоветует вам читать Платона и Аристотеля, Канта и Гегеля, а также! философских светил меньшего масштаба: Декарта, Спинозу и Лейбница, и – как грозное предупреждение – Локка, Беркли и Юма. Последовав его совету, вы сможете сдать университетский экзамен по так называемой философии. С огромным трудом вы узнаете множество мыслей этих великих людей по самым различным вопросам. Но если ваш ум спит во время чтения произведений «великих» философов, то вы не задумаетесь над тем, что вы сами думаете об этих философских вопросах. Вам станет ясно, что многое из сказанного этими великими мужами – чепуха, продукт донаучной духовной среды. Отчасти их мнения ошибочны, а отчасти гениальные догадки. Итак, ясно, что если вы хотите получить ответы на свои вопросы, то должны сами их и задать.

Человек может прийти в философию, заинтересовавшись определенного рода проблемами. Рассмотрим только что упомянутую проблему: можем ли мы что-либо знать о том, что такое мир на самом деле, в противовес тому, чем он нам представляется?

Посмотрим сначала, как эта проблема возникла. Мы смотрим на вещи своими глазами и представляем, до тех пор пока не начинаем размышлять, что вещи таковы, какими мы их видим. Но животные видят по-другому; они не могут оценить картины, хотя, возможно, если бы мы знали как, мы могли бы создать картины, которые они способны были бы оценить, а мы – нет. Мухи имеют весьма необычные глаза, в связи с чем мир выглядит для них совершенно иным, чем для нас. Или взять другой аспект: все, что мы видим и слышим, кажется нам происходящим здесь и сейчас, но мы знаем, что свет и звук распространяются с определенной скоростью. Гром как физическое явление имеет место в то же самое время, что и молния, но слышим мы его позже. Когда вы видите заход Солнца, «на самом деле» оно зашло 8 минут назад. Когда появляется новая звезда, что иногда случается, то это явление, которое вы наблюдаете сейчас, могло иметь место тысячи лет назад. Повторю: физики согласны в том, что цвет – такой, как мы его воспринимаем, – существует только в нашем восприятии; цветам в нашем восприятии во внешнем мире соответствуют поперечные волны, а это нечто совсем иное. Физический мир имеет лишь некоторые определенные точки соприкосновения с миром чувств. Тот мир, который рисуется нам с помощью наших органов чувств, – если предположить, что он существует вне нас, – в значительной мере иллюзия.

Что бы вы сказали, если хотя бы в небольшой мере смогли абстрагироваться от точки зрения здравого смысла (common sense)? Вы бы заметили, как и ученый-физик, что, прежде всего, все мы живем в общем мире. Мухи могут иметь странные ощущения, но они летают вокруг бочонка с медом. В каком-то смысле некоторые люди и животные могут воспринимать одно и то же явление, но по-разному. Различия могут быть субъективными; но общее в восприятии всех принадлежит самому явлению и не зависит от наших органов чувств. Именно это, грубо говоря, и предполагает ученый-физик, и это, на наш взгляд, разумная гипотеза. Ее нельзя рассматривать как достоверную гипотезу, поскольку существуют и другие гипотезы, объясняющие все известные факты. Но она обладает достоинством, которое нельзя отрицать и которое не имеет ложных следствий, – она лучше других соответствует нашим наивным убеждениям.

Если вы хотите разобраться во всем, то вы на этом не остановитесь. Вы попытаетесь найти способ формулирования для всех гипотез, согласующихся со всеми известными и проверенными фактами. Все гипотезы должны согласовываться во всех своих проверяемых (verifiable) следствиях, чтобы, с точки зрения практики, не было различий, какой из этих гипотез вы придерживаетесь. Если вы достигли этого пункта размышлений, то вы сделали все возможное, поскольку, несмотря на то, что вы не пришли к единой теории, которая должна быть истинной, вы показали, что это невозможно, и определили все теории, которые могут быть истинными. С философа больше и нечего спросить.