Игры писателей. Неизданный Бомарше. - Радзинский Эдвард Станиславович - Страница 28

Фигаро не без изящества промычал военный марш. И даже внезапно заорал:

– Виват!

– Этот восторженный рев, – пояснил Бомарше, – означал: узник появился в тюремных воротах.

Фигаро восторженно вопил и аплодировал.

– Счастье толпы! И я – небритый, грязный, с высеченной задницей – отправляюсь домой... Терпите, граф, мы скоро дойдем до интересующего вас... А пока явление четвертое: Бомарше дома. И здесь – маленькое разъяснение. Естественно, глупый король был уверен, что Бомарше, получивший такую компенсацию, забыл все обиды. Что ж, король по-своему был прав: голова их забыла. Но не оскорбленная задница! Задница у Бомарше оказалась на редкость злопамятной. Согласитесь, «эгалите» должно быть для всех частей тела. И если ты – жопа, это не значит, что ты не требуешь равенства, справедливости и тебя можно безнаказанно лупить! И вообще, зачем обиженному заду все эти запоздалые почести? И вот тогда-то враги короля постигли эту жажду мести задницы Бомарше... Такова ситуация перед явлением пятым – и важнейшим. Внимание, занавес! Явление пятое: к Бомарше пришел некто...

И Бомарше выкрикнул:

– Проси на сцену!

Фигаро поклонился, картинно распахнул дверь и объявил торжественно:

– Гражданин маркиз де Сад!

Граф вздрогнул и уставился на дверь. Бомарше покатился со смеху:

– Гражданин маркиз... о безумие революции!

И вошел маркиз. Он был в том же одеянии, в каком увидит его через пятнадцать лет Шатобриан. Голубой фрак был все еще превосходен, но розовые панталоны уже сильно заляпаны всеми видами еды.

– Ну что за идиот! – сказал маркиз.

– Отличная реплика для выхода, – зааплодировал Бомарше.

– По-моему, – развязно продолжал маркиз, – я хорошим французским языком объяснил этому олуху, вашему слуге: меня зовут маркиз де С.Нет, эта страна была глупа до революции, но после – стала абсолютным царством идиотов. Какое счастье, что есть гильотина... хоть немного их будет поменьше – Наконец маркиз заметил графа Ферзена.

–Да, я не познакомил вас... граф Ферзен, – не без удовольствия объявил Бомарше.

Какое-то мгновение маркиз с изумлением, даже с испугом, глядел на Ферзена. А потом весьма неожиданным для тучного тела церемонным поклоном до земли приветствовал графа. И граф с грацией, уже забытой после революции, склонился в ответном поклоне.

«Механические бронзовые фигурки на часах Антуанетты в Трианоне».

– Я рад, дорогой граф, – сказал с усмешкой Бомарше, – что сумел устроить вашу встречу с маркизом, с которым вы знакомы лишь по письмам. И я счастлив, что благодаря маркизу, который донес... – Бомарше остановился. – Нет, заменим это слово новым, модным словечком революции – информировал вас о прошлых деяниях Бомарше... я имею честь видеть вас у себя в доме.

– Мне жаль, дорогой маркиз, что мы не были знакомы прежде, в счастливые дни Франции, – обратился Ферзен к маркизу, не слушая Бомарше.

– Это было бы непросто «в счастливые дни Франции», – сокрушенно подхватил Бомарше, – ведь когда вы, граф, наслаждались жизнью и любовью в Трианоне, «дорогой маркиз» проводил время все больше в тюрьме или в публичном доме. Но, надеюсь, недавняя переписка вас сблизила?

Маркиз весело расхохотался, и счастливое выражение сытого младенца появилось на его лице. Он опустился на стул из Трианона. На лице графа было страдание, когда стульчик жалко скрипнул под обильным телом.

– Прошу прощения за мой неряшливый туалет, граф, но это все, что я могу себе нынче позволить.

– Думаю, граф изумлен, – усмехнулся Бомарше. – Ибо та сумма, которую вы наверняка получили от него за письмо о Бомарше... заметьте, я опять не говорю: «донос»... должна была здорово поправить ваши дела.

– Деньги исчезли, – смиренно сказал маркиз. – Я ведь по скудости средств, граф, обитаю на жалком чердаке с дурными засовами... И воры, решив, что у маркиза должны водиться средства, легко обчистили мое убогое жилище.

– Уверен, все было иначе... Маркиз привел в свое «убогое жилище» очередную девку, она-то его и обчистила, – сказал приветливо Бомарше.

Маркиз улыбнулся.

– Вы весельчак, Бомарше. Вам, описывающему человеческую выставку, не понять коллегу, ежедневно спускающегося в человеческую преисподнюю... Однако, сударь, я ограничен во времени и хотел бы узнать, зачем вы меня позвали.

– Мой слуга заплатил вам за три часа. Если вы помните, обычно столько длятся хорошие пьесы».

– Но все, что сверх того, должно быть оплачено дополнительно. Сейчас два пополудни. Я не позволю себя обмануть! – скандально закончил маркиз.

– Что ж, это справедливо, – сказал Бомарше. – Итак, к пьесе... Явление пятое маркиз вошел в комнату Бомарше... Маленькое предуведомление, граф, о маркизе де С., вашем осведомителе и моем действующем лице. Есть одно важное обстоятельство, которое вам следует знать. Однажды из ворот Бастилии выехал таинственный экипаж. Бедный король тогда властвовал, но уже давно не управлял – правили, как вы помните, принцы крови. И комендант Бастилии беспрекословно их слушал. По просьбе герцога Орлеанского нашего маркиза тайно вывезли из страшного замка, ибо у него было деликатное поручение от герцога... к озлобленной заднице Бомарше. К сожалению, сам герцог Орлеанский, как известно, не может появиться в нашей пьесе по уважительной причине он гниет в безвестной могиле с отрубленной головой. Его роль, как и роли всех отсутствующих, будет читать мой слуга Фигаро.

Слуга молча поклонился.

– Пусть его молчаливость не вводит вас в заблуждение, – продолжал Бомарше. – Он – один из хитрейших прохвостов, догадавшийся, как выгодно быть молчаливым. На самом деле хитрец все время болтает, но сам с собой. Это удобно, хотя бы потому, что никто не подслушивает и не доносит... И еще: он очень любит своего господина, ибо ждет, что тот когда-нибудь расплатится с ним. Так что вы зря, граф, попросили его отравить меня. И вы, маркиз, – тоже. Я ему должен, господа, куда больше, чем вы обещали.

И граф, и маркиз – оба молчали. А Бомарше с важным видом встал, подошел к маленькому бюро красного дерева, вынул ключ, открыл ящик, и на свет появилась весьма объемистая рукопись в вишневой, в тон занавеси, папке.

Бомарше торжественно протянул ее Фигаро.

– Здесь написано все, что вас интересует, граф: обе пьесы, сочиненные... нет – сотворенные Бомарше.

Фигаро важно принял рукопись из рук хозяина, водрузил на нос очки, которые Бомарше почему-то именовал «снарядом», и приступил к чтению:

– «Комментарии для потомков.» Лица, о которых идет речь в пьесе: герцог Орлеанский... Его нос, столь похожий на шпагу, фирменный нос Бурбонов...»

– Когда человеку отрубили голову, нос не актуален, – прервал его Бомарше. – Читай далее, но притом учитывай: ты читаешь о мертвеце.

Фигаро продолжил уже элегически:

– «Из всех ненавистников короля герцог был главный: его обидели, и много раз... Даже титула гранд – адмирала, который носили все его предки, он не получил... Брак его дочери с племянником короля расстроила Антуанетта... Она ненавидела герцога. Маленькая Антуанетта умела любить. Но куда более умела ненавидеть...»

– Там же написано – «для потомков», а наши гости – современники и все это отлично знают. Не заставляй нас скучать. Простите, господа, у меня всегда проблемы с началом... Короче – явление пятое: маркиз явился к Бомарше с поручением от герцога Орлеанского. Маркиз был великолепен: камзол с золотым позументом... Правда, от этого камзола исходил особый запах, ужасный для моих чувствительных ноздрей. Только потом я понял – маркиз пропах тюрьмой... Ну, а далее он поведал мне удивительное поручение от герцога, которое весьма изумит вас, граф. – Маркиз уже понял, что неприятного разговора не избежать. Он ненавидел Бомарше. Его мозг лихорадочно работал... И он решил молчать. Молчать до конца.

А Ферзен напрягся и приготовился слушать. Но Бомарше не торопился. Ему нравилось изводить графа.

– Кстати, как вы думаете, маркиз, почему для своего весьма опасного поручения герцог решил избрать именно вас?