Знамение - Зельцер Дэвид - Страница 30

• Предыдущая
• 30/33
• Следующая

– Двести драхм, – сказал араб и протянул руку.

– Вы можете заплатить ему? – спросил человек в шортах и пожал плечами, как бы извиняясь.

– Вы… – Дженнингс запнулся, потому что старик утвердительно кивнул. – Вы… Бугенгаген?

– Да.

Дженнингс подозрительно взглянул на него.

– Бугенгаген – это человек, изгонявший дьявола и живший в семнадцатом веке.

– Это было девять поколений назад.

– Но вы…

– Я последний, – снова перебил старик, – и самый из них неудачливый.

Он прошел за свой стол и с трудом сел за него. Свет от лампы озарил его лицо: оно было настолько бледным, что казалось прозрачным, сквозь кожу просвечивали вены.

– Что это за место? – спросил Торн.

– Джезриль, город Меггидо, – безучастно ответил тот. – Моя крепость, моя тюрьма. Здесь начиналось Христианство.

– Ваша тюрьма?.. – спросил Торн.

– С точки зрения географии это и есть сердце Христианства. Поэтому, покуда я нахожусь здесь, ничто не может причинить мне вреда.

Он замолчал, ожидая, видимо, их реакции. На лицах Торна и Дженнингса отразилось крайнее удивление.

– Вы могли бы заплатить моему гонцу? – спросил старик.

Торн сунул руку в карман и вынул оттуда несколько банкнот. Араб взял деньги и тут же исчез, оставив их втроем. В комнате было холодно и сыро. Торн и Дженнингс, оглядываясь вокруг, дрожали.

– По этой деревенской площади, – продолжал Бугенгаген, – когда-то маршировали римские войска, а старики, сидя на каменных скамейках, судачили о рождении Христа. То, о чем они говорили, было записано здесь, – указал он рукой на стены, – в этом здании, очень тщательно, и собрано в книги, которые известны нам под названием Библии.

Дженнингс уставился на темную пещеру позади них, и Бугенгаген перехватил его взгляд.

– Здесь находится весь город. Тридцать пять километров с севера на юг. Большая часть пока проходима. Там, наверху, идут раскопки, и от этого случаются обвалы. Когда они сюда докопаются, здесь останутся одни обломки. Но это так похоже на человека, считающего, что все видимое должно быть на поверхности.

Торн и Дженнингс стояли молча, пытаясь понять все увиденное и услышанное здесь.

– А тот маленький священник? – спросил Бугенгаген. – Он уже умер?

Торн повернулся к нему, с ужасом вспомнив о Тассоне.

– Да, – ответил он.

– Тогда садитесь, мистер Торн. Нам лучше сразу приступить к делу.

Торн не шевелился, старик перевел взгляд на Дженнингса.

– Вы извините нас. Но это должен знать только мистер Торн.

– В этом деле мы с ним ВМЕСТЕ, – ответил Дженнингс.

– Боюсь, что нет.

– Это я привез его сюда.

– Я уверен, что он благодарен вам за это.

– Торн…

– Делай, как он говорит, – отрезал Торн.

Мышцы на лице Дженнингса напряглись от обиды.

– И где же, черт побери, мне его ждать?

– Возьмите одну лампу, – сказал Бугенгаген.

Дженнингсу пришлось повиноваться. Бросив злобный взгляд на Торна, он взял с полки лампу и направился в темноту.

Последовала неловкая пауза. Старик поднялся из-за стола и подождал, пока стихнут удаляющиеся шаги Дженнингса.

– Вы доверяете ему? – спросил Бугенгаген.

– Да.

– Не доверяйте никому.

Он повернулся и стал рыться в шкафу, вырубленном в скале, потом достал оттуда матерчатый сверток.

– А должен ли я доверять вам? – спросил Торн.

Старик вернулся к столу и развернул сверток. Там лежало семь стилетов, холодно блеснувших на свету. Они были очень узкими, рукоятки были вырезаны из слоновой кости, каждая из них являла собой фигуру распятого Христа.

– Доверяйте вот им, – сказал он. – Только они могут спасти вас.

В пещерах стояла гробовая тишина. Дженнингс, пригнувшись, пробирался вперед. Прямо над ним нависал неровный скалистый потолок. Дженнингс со страхом вглядывался в пространство, освещенное лампой, которую он нес в руках. Он видел стены зданий, заключенные в камни, замурованные в скалы скелеты, казалось, они вот-вот выступят из сточных каменных канав, которые когда-то окаймляли древнюю улицу. Дженнингс брел дальше, и коридор впереди начал сужаться…

Огни в квадратном зале уже померкли, Торн с ужасом глядел на стол. Семь стилетов были разложены в форме креста.

– Это надо сделать на священной земле, – шептал старик. – На церковной земле. А его кровью надо оросить божий алтарь.

Слова отчетливо слышались в тишине, но старик внимательно наблюдал за Торном, чтобы убедиться, правильно ли тот его понимает.

– Каждый нож нужно вонзать по рукоять. До ног Христа на каждой ручке ножа… и так, чтобы они составили фигуру креста. – Первый кинжал – самый важный. Он отнимает физическую жизнь и образует центр креста. Следующие ножи отнимают духовную жизнь, и втыкать их надо в таком порядке…

Он замолчал и опять взглянул на Торна.

– Вы должны быть безжалостны, – объяснил он. – Это не сын человека.

Торн попытался заговорить. Когда голос вернулся к нему, он был каким-то чужим, грубым и срывался, выдавая состояние Джереми.

– А вдруг вы ошибаетесь? – спросил он. – А вдруг он не…

– Ошибки быть не может.

– Должно быть какое-то доказательство…

– У него есть родимое пятно. Три шестерки.

У Торна перехватило дыхание.

– Нет, – прошептал он.

– Так сказано в Библии, этим знаком отмечены все апостолы Сатаны.

– Но у него нет знака.

– Псалом Двенадцатый, стих шестой. «Имеющий разум число сосчитает Презренного Зверя, несущего смерть. Число с человеком всегда совпадает. Шесть сотен оно, шесть десятков и шесть».

– Я говорю вам, у него нет этого знака.

– Знак ДОЛЖЕН быть.

– Я КУПАЛ его. Я знаю каждый сантиметр его кожи.

– Его не видно на теле. Вы найдете знак под волосами. Ведь мальчик родился с пышными волосами, не так ли?

Торн вспомнил тот момент, когда впервые увидел ребенка. Он вспомнил свое удивление при виде густых и длинных волос.

– Сбрейте волосы, – посоветовал Бугенгаген. – И вы увидите под ними этот знак.

Торн закрыл глаза и уронил голову на руки.

– С самого начала вы должны исключить малейшее колебание. Вы сомневаетесь в моих словах?

– Я не знаю, – вздохнув, ответил Торн.

Старик откинулся назад и посмотрел на него.

– Неродившийся ребенок был убит, как предсказано. Ваша жена погибла.

– Это ребенок !

– Вам нужны еще доказательства?

– Да.

– Тогда ждите их, – сказал Бугенгаген. – Но знайте, что вам необходима вера. Иначе вы не справитесь. Если вы будете сомневаться, они одолеют вас.

– Они?

– Вы говорили, что в доме есть еще женщина. Служанка, которая ухаживает за ребенком.

– Миссис Бэйлок…

Старик кивнул, будто вспомнив что-то.

– Ее настоящее имя Баалок. Это регент дьявола. Она костьми ляжет, чтобы не дать вам свершить необходимое.

Они замолчали. В пещере послышались шаги. Из темноты медленно появился Дженнингс, на лице у него было написано крайнее удивление.

– …Тысячи скелетов… – прошептал он.

– Семь тысяч, – уточнил Бугенгаген.

– Что здесь случилось?

– Меггидо – место Армагеддона. Конец света.

Дженнингс шагнул вперед, его до сих пор трясло от увиденного.

– Вы хотите сказать… Армагеддон уже был?

– О да, – ответил старик. – И будет еще много раз.

С этими словами он передал сверток с ножами Торну.

Торн попытался отказаться, но Бугенгаген буквально всучил ему пакет. Глаза их встретились.

– Я жил очень долго, – сказал Бугенгаген срывающимся голосом. – И я молюсь, чтобы жизнь моя не оказалась напрасной.

Торн последовал вслед за Дженнингсом в темноту, туда, откуда они пришли. Он лишь раз оглянулся, но комната уже исчезла. Огней не было видно, и все растаяло в темноте.

По Иерусалиму они шли молча. Торн крепко сжимал в руке сверток. Настроение у него было подавленное, он шел, как автомат, не обращая ни на что внимания, глядя прямо перед собой. Дженнингс задал ему несколько вопросов, но Торн не ответил. Они вошли в узкий переулок, где шло строительство, и фотограф подошел к Торну вплотную, пытаясь перекричать шум работающих кранов.

• Предыдущая
• 30/33
• Следующая