Армии света и тьмы - Дэвид Питер - Страница 45

Гален ответил с необычайной мягкостью.

- Нет, Вир. Я собирался напомнить, что тебе, возможно, захочется избавиться от динамика у себя в ухе. Ему незачем оставаться там вечно, а тебе незачем отвечать на вопросы, которые могут прозвучать в ухе в самое неподходящее время.

- Ох. Хм…

Вир обнаружил, что ему не удается найти иных слов, кроме «Ох» и «Хм», чтобы ответить Галену. Он вытащил устройство из уха, положил его на стол, и ушел, не оборачиваясь больше.

- Этот человек, - сказал Финиан, - наша последняя лучшая надежда на мир в галактике.

- В таком случае, в обозримом будущем я вряд ли смогу спокойно спать по ночам, - мрачно ответила Гвинн.

Выдержки из «Хроник Лондо Моллари - дипломата, императора, мученика и глупца, собственноручно написанных им самим».

Опубликованы посмертно. Под редакцией императора Котто.

Издано на Земле. (с) Перевод, 2280

Фрагмент, датированный 18 марта 2269 года (по земному летоисчислению)

Как мне жаль, что я не смог найти способ предотвратить это.

Увы, бедный Вир. Мне кажется, происшедшее было неизбежно. Он снова появился здесь, с очередным из своих регулярных визитов на Приму Центавра, в компании Мэриэл. И отбыл отсюда уже без нее. Вообще-то, будь на месте Вира кто-нибудь другой, я бы без сомнений счел подобный исход наилучшим из всех возможных. Но Вир… С каким удивительным мужеством он перенес удар. Внешне он сохранял полное спокойствие, но я ему не верю. Люди, подобные Виру, отдают свое сердце целиком, не слушаясь мудрых советов разума, и он не мог совершить более горестной ошибки, чем отдать свое сердце Мэриэл.

Но потерять Мэриэл вот так, отдать ее… этой… персоне? Уф. Какие бы сложности ни были у меня с Мэриэл, какой бы ядовитой гадиной я не считал ее, мне очень горько видеть, какую боль испытывает Вир… несмотря даже на то, что я по-прежнему считаю происшедшее, возможно, самым лучшим из всего, что могло бы приключиться с ним.

Дурла нагнулся вперед на стуле, он явно решил, что неправильно расслышал слова, сказанные Виром.

- Я… что? - переспросил он.

- Вы хотите ее? - спокойно повторил Вир. Он говорил с удивительным налетом тоски и презрения, которых Дурла никак не ожидал от Посла Центавра на Вавилоне 5. Возможно, он просто недооценивал его. Но прежде чем вносить какие-либо поправки в ранее сложившееся у него представление о Вире, требовалось до конца понять, о чем же это Вир спрашивает.

- Хотите ли вы Мэриэл? - еще раз повторил Вир.

- Посол, - медленно, тщательно подбирая слова начал Дурла, - если даже оставить в стороне вопрос о моих личных желаниях и пристрастиях… Леди Мэриэл - свободная женщина. Нельзя торговать ею.

- Ох, уж эти женщины, - пробормотал Вир. - Как ими сказано, так нами и сделано. Конечно, - добавил он печально, - ведь у них есть отвратительная привычка все время находить способ, как дать нам понять, чего же они хотят, чтобы самим потом именно это от нас и услышать, а?

Министр Дурла не мог поверить, что перед ним тот же самый человек, с которым он чуть меньше года назад встречался на Вавилоне 5, в Зокало. Вир выглядел теперь таким… пресытившимся. Таким уставшим от жизни. Дурле также казалось, что когда они встретились впервые, Вир испытывал перед ним определенный трепет. Теперь, однако, Посол говорил с ним как со старым закадычным другом. Дурла не был уверен, следует ли ему приветствовать такой налет фамильярности, хотя не мог однозначно утверждать, что ему это не по нраву. Он не понимал до конца, в чем причины такого поведения Посла. Ему казалось, что он сумел до конца раскусить Вира, и, соответственно, расценивал его как безобидного шута. Если он ошибся в этом, значит, вполне могло оказаться, что на самом деле Вир Котто представляет собой угрозу. Но с другой стороны, это также означало, что на самом деле Вир мог оказаться очень полезным. Слишком рано еще было делать окончательные выводы.

- Конечно, - продолжал Вир, - вас, должно быть, тоже раздражает, сколько внимания уделяет вам Леди Мэриэл.

- Да, она кажется… очень дружелюбной, - осторожно подтвердил Дурла. - Но я бы не стал приписывать это чему-либо сверх обычной принятой в обществе вежливости.

Но правда, конечно, была спрятана куда глубже.

Еще в юности Дурла познакомился с Мэриэл и безнадежно влюбился в нее. Он всегда вожделел к Мэриэл, как ни к одной другой женщине. Именно для того, чтобы произвести на нее впечатление и вызвать интерес с ее стороны, Дурла вытащил Мэриэл из забвения - из того плачевного состояния, в котором она пребывала после развода с Лондо Моллари - и обеспечил ей работу под руководством Канцлера Лионэ, позднее ставшего Министром. Своим нынешним положением, тем, что к ней вернулся статус в обществе, она целиком и полностью была обязана Дурле, и теперь он молчаливо - что, похоже, оказалось глупостью с его стороны - ожидал от нее внимания и благодарности.

Свой восхищенный взор Мэриэл устремила почему-то вовсе не на Дурлу, а на Вира Котто, и вообще непохоже было, чтобы Дурла произвел хоть какое-нибудь впечатление на гордую красавицу. И это вызвало в нем пароксизмы ярости.

Когда Дурле, наконец, удалось успокоиться - а на это ушло несколько месяцев - он решил, что с него довольно ухищрений и обходных маневров. Под тем предлогом, что ради благополучия Лондо Моллари необходимо вернуть Вира Котто на Приму Центавра и восстановить отношения Посла с императором, Дурла устроил для Вира и Мэриэл приглашения периодически посещать Приму Центавра, в качестве его персональных гостей. Во время этих визитов он просто из кожи вон лез, чтобы завоевать внимание Мэриэл, чтобы поразить ее своей властью и влиянием при дворе. Ведь, в конце концов, именно власть ее всегда и прельщала.

И тем не менее, у Дурлы сложилось полное впечатление, что все его усилия остались совершенно напрасными. О да, Мэриэл была с ним вежлива и очаровательна… но говорила беспрестанно только о Вире и о том, каким он удивительный человек, пока, наконец, Дурла не начал спрашивать себя, а чего ради он вообще, собственно говоря, старался. Он дошел до того, что подумывал отказаться от попыток завоевать Мэриэл, потому что ему, видимо, никогда не понять, как работает ум женщины.

И вот теперь, совершенно внезапно, Вир попросту забрел в его офис, плюхнулся в кресло возле стола Дурлы и начал болтать о чем-то. И посреди разговора ни с того, ни с сего огласил вдруг свое «предложение» насчет Мэриэл. Дурла хотел было подумать, что это просто некая абсурдная шутка. После всего того, что он сделал ради этой женщины, после всех его хитрых планов, включая назначения на должности нужных людей… Не может быть, чтобы все произошло вот так просто, не так ли?

- Это нечто большее, чем простая вежливость, уверяю вас, - сказал Вир. Он нервно заерзал в кресле, словно ему вдруг стало очень неуютно. - Могу ли я рассчитывать на ваше благоразумие, Министр?

- Конечно! Безусловно, - ответил Дурла.

- Потому что у меня тоже есть гордость, как и у каждого мужчины. А ситуация, в которую я попал… ну… не слишком обрадовала бы, наверно, никого.

- То, что вы скажете, никогда не выйдет за пределы этой комнаты, - заверил его Дурла.

Вир наклонился вперед, сплел свои пальцы и тихим голосом - словно опасаясь, что кто-то может подслушать их - поведал Дурле:

- На самом деле, эта женщина беспрестанно твердит мне о вас. Как только мы остаемся наедине, или даже в компании с кем-нибудь еще на Вавилоне 5, она не говорит ни о чем и ни о ком, кроме как о вас.

- Когда она остается со мной, то говорит только о вас, Посол.

Вир махнул рукой.

- Прикрытие, всего лишь прикрытие. Она коварна, эта Леди Мэриэл, и не в ее характере было бы говорить о вас столь страстно, когда вы находитесь поблизости. Но последнее время она постепенно перестает следить за своей маскировкой, вы, должно быть, и сами заметили.