Господь гнева - Желязны Роджер Джозеф - Страница 12

• Предыдущая
• 12/55
• Следующая

Питер сел. Его мутило, он ощущал убийственную слабость — чертовы побочные эффекты от приема таблеток.

После продолжительного молчания девушка заговорила снова, но с прежним отсутствующим видом.

— Служгнева отсылают иконописца Тибора Макмастерса в Странствие. Дабы он отыскал Господа Гнева, запечатлел его образ в своей памяти и нарисовал на храмсте.

— Черт возьми, что такое «храмсте»? Я не понимаю этот ваш нелепый «служгневский» жаргон!

— Храмсте — это настенная храмовая фреска, — кротко пояснила Лурин. — По их мнению, ему предстоит пройти по меньшей мере тысячу миль. Мне кажется, они хотят, чтоб он дошел до самого Лос-Анджелеса.

— А мне-то что! Плевал я на это, — с яростью в голосе сказал Пит.

— Я думаю, — продолжила она, откладывая журнальчик и задумчиво сдвигая брови, — тебе тоже следует отправиться в Странствие. Милях в пятидесяти отсюда ты подрежешь ногу корове, которая тащит тиборовскую тележку. Или закоротишь его метабатарею.

Она говорила совершенно серьезным тоном, взвешивая каждое слово.

— Но чего ради ?

— Чтобы он не смог добыть материал для этой фрески.

— Опять-таки меня это никак не колышет!..

Сэндз осекся. Кто-то подошел к двери его жалкого жилища. Сперва послышались шаги, потом залаял Том-Шустрик. Раздался звонок, и Пит поднялся открыть.

За дверью стоял его начальник, доктор богословия Абернати, священник Шарлоттсвилльской Всеобъемлющей Христианской церкви. На нем была черная сутана.

Извиняюсь. Я не слишком поздно? — Его круглое, похожее на сдобную булку личико выглядело архиблагообразным, когда он осведомлялся, не помешал ли своим приходом.

— Заходите, пожалуйста, — сказал Пит, широко открывая дверь перед священником. — Ведь вы, святой отец, уже знакомы с мисс Рей.

— Благослови вас Господь, — лучезарно улыбнулся Абернати, кивнув девушке.

Она поспешно встала.

— Слышал я, — сказал Абернати, — что вы намерены присоединиться к нашей вере, пройти конфирмацию и принять причастие.

— Э-э… — неуверенно начала Лурин. — Я действительно была… да вы ведь знаете… Словом, я не была удовлетворена — да и кому охота молиться бывшему председателю правительственной комиссии по разработке новых источников энергии!

Абернати прошел на кухню, чтобы вскипятить воду для кофе. Вернувшись, он сказал:

— Мы с радостью примем тебя в лоно нашей церкви.

— Спасибо, святой отец.

— Но чтобы стать прихожанкой нашей церкви, ты должна сперва пройти полугодичный курс интенсивного религиозного обучения. Тебе предстоит изучить множество тем: святые обряды, таинства, главнейшие догматы нашей религии. Ты узнаешь, во что и почему мы веруем. Я дважды в неделю провожу дневные занятия со взрослыми. — Немного застеснявшись, он уточнил: — С одним взрослым. Но ты быстро нагонишь пропущенное — у тебя такой живой, восприимчивый ум. А пока что ты можешь посещать церковные службы… Хотя тут должно быть без обид — до конца обучения ты не вправе подходить к алтарю и причащаться святых даров.

— Да, разумеется, — кивнула она.

— Ты крещеная?

— Я… — поначалу заробела Лурин. — Говоря по-честному, сама не знаю.

— Мы окрестим тебя особым обрядом, который применяем для тех, кто, быть может, уже однажды был крещен. Окрестим водой. А все остальное — розовые лепестки и все прочее, что использовали до войны в Лос-Анджелесе, — не имеет особого значения… Кстати, насчет Лос-Анджелеса, до меня дошли слухи, что Тибор намеревается совершить Странствие. Раз это дошло до моих ушей — стало быть, это не держат в секрете. Опять же по слухам, Попечители Церкви Гнева снабдили его картами, фотографиями и другой необходимой информацией, чтобы отыскать Люфтойфеля. Искренне надеюсь, что его корова не падет в пути.

Заварив кофе и вернувшись в комнату, священник обратился к Питу Сэндзу:

— Как насчет партии в покер? Втроем, конечно, не совсем то, но мы могли бы сыграть по маленькой — на старые медные центы.

— О'кей, — кивнул Пит.

Пока он ходил за колодой и коробкой фишек, Абернати придвинул к столу три стула: самый удобный — для Лурин Рей.

— Только никакой болтовни во время игры! — строго приказал Пит своей подружке.

Когда карты были розданы, снаружи донесся колокольчик коровы, которая тащила тележку Тибора Макмастерса. Снаружи было темно, и дорогу перед тележкой освещала ее единственная фара.

Корова остановилась у двери, и Абернати торопливо положил свои карты на стол.

— Пойду открою, — сказал он.

Он вскочил, чтобы впустить внутрь прославленного художника, работавшего на Служителей Гнева.

Сидя на тележке, Тибор Макмастерс наблюдал за игрой и дивился происходящему. Игроки постоянно что-то приговаривали — каждый произносил свой неповторимый набор фраз, которые, как быстро заметил калека, большого смысла не имели — были скорее просто междометиями, шумовым оформлением игры. Все внимание игроков было сосредоточено на картах, однотипные реплики служили средством еще больше углубиться в игру.

Переговорить с христианским священником Тибору удалось лишь во время небольшого перерыва.

— Святой отец, — сказал он, неприятно удивившись нервической визгливости своего голоса.

— Да, я слушаю, — отозвался Абернати, пересчитывая голубые фишки.

— Наверно, вы уже слышали, что я должен направиться в Странствие.

— Слышал, слышал.

Тут Тибор произнес заранее продуманную фразу, каждое слово которой было десять раз взвешено:

— Сэр, если я перейду в христианство, мне не понадобится совершать Странствие.

Беспечный вид разом слетел с Абернати. Он быстро поднял глаза на Тибора, оглядел его цепким взглядом и спросил:

— Вы что, до такой степени боитесь?

Теперь и остальные уставились на Тибора — он ощутил на себе неподвижные изучающие взгляды Лурин Рей и Питера Сэндза.

— Да, — ответил он предельно просто.

— Зачастую, — произнес Абернати, беря новую колоду и начиная энергично тасовать ее, — опасения и страх суть только проявления нашего скрытого чувства вины — весьма косвенное проявление.

Тибор на это ничего не сказал. Он ждал более отчетливой реакции, внутренне приготовившись выслушать любые неприятные слова — и выслушивать их, быть может, довольно долго. Священники — народ странный и весьма болтливый. В особенности христианские священники.

— В вашей Церкви Служителей Гнева, — сказал Абернати, — не существует традиции публичной или тайной исповеди.

— Вы правы, не существует. Однако…

— Я не намерен оспаривать решения вашей церкви или сманивать на свою сторону ее прихожан, — твердым тоном продолжил Абернати — с металлическими нотками в голосе. — Вы служите отцу Хэнди, а стало быть, он волен посылать вас, куда ему заблагорассудится.

— А вы вольны подчиниться ему или оставить службу, — добавила Лурин. — Отчего бы вам просто не уйти со службы?

— Куда мне уйти? — спросил Тибор. — На все четыре стороны? В безвоздушное пространство?

— Христианская церковь, — вещал Абернати, — всегда готова принять в свое лоно любого человека. Вне зависимости от состояния его души и внутренней готовности к глубокому восприятию нашей веры. Достаточно лишь желания принять христианство. Но в данном случае — а сейчас я говорю не от себя лично, а как рупор божественного голоса — я подозреваю, что, открывая двери нашей церкви, я дам вам возможность увильнуть от исполнения вашего духовного долга… Или, если говорить предельно точно, дам вам возможность осознать самому и признаться в том мне, что в глубине души вы пестуете желание увильнуть от исполнения своего духовного долга.

— Но это же долг перед ложным учением! — удивленно запротестовала Лурин Рей. Ее темно-рыжие брови недоуменно взлетели. Она обратилась к Тибору: — Похоже, перед нами проявление солидарности всех священников. Что-то вроде «профессиональной этики».

Она рассмеялась.

— Почему вы не захотели встретиться со мной на исповеди, в храме? — спросил Тибора Абернати. — Вы имеете право исповедоваться мне, даже не будучи христианином. Одно с другим не связано, как подчеркивали отцы нашей церкви.

• Предыдущая
• 12/55
• Следующая