Лестница в Эдем - Емец Дмитрий Александрович - Страница 59
- Предыдущая
- 59/63
- Следующая
– Мальчик считает, что у меня слишком много рук? – весело крикнул Гопзий.
Отвлекаться на болтовню Меф не стал – и правильно сделал. Уже в следующую секунду Гопзий проломил входящую атаку Мефа ударом клинка в клинок и, резко толкнув свое навершие, навесным ударом атаковал кадык Буслаева. Мефу, чей клинок был пойман гардой, пришлось пойти на опасный нырок с последующей перебежкой, чтобы не вынырнуть под догоняющий удар.
Спасло его то, что он примерно уже знал почерк Гопзия. Тот любил высокие удары, которые начинались как рубящие, встречая же защиту, переходили в уколы. «Свободных прогонов» клинка Гопзий избегал, атакуя из всех положений. Даже простой подъем меча шел у него с ударом снизу или хотя бы с деликатной и ненавязчивой попыткой подреза сухожилий.
Меф ощутил, как у него постепенно, копеечка за копеечкой, выкрадывают инициативу. Спасался он пока тем, что выдерживал дистанцию, быстро перемещался и избегал лишнего соприкосновения клинков.
– Траверсы – штука хорошая, – сочувственно сказал Гопзий, называя траверсом то, что Арей, не любивший «умных словов», называл просто шагом в сторону, в бок или под углом.
За это ложное сочувствие Меф его возненавидел. Он вдруг увидел душу Гопзия – или тот черный, с гноящимися краями, провал, который можно было назвать душой. Внешне галантный и даже где-то женственный в своем изяществе Гопзий был подобен палачу, который, выдирая щипцами жертве ногти, тоном любящей мамочки обещает помазать «ваву» зеленочкой, чтобы пальчики были здоровенькие.
Привыкнув к агрессивной и яростной манере боя Арея, Меф увязал во вкрадчивых, вроде бы несильных, но непрерывных атаках Гопзия, который висел на нем как гончая, глоток за глотком выпивая его дыхание. Сам же красавчик мрака совершенно не уставал. Меф прекрасно понимал, что точно так же, не ослабляя атак, Гопзий может пританцовывать и час, и два, и три. Когда же внимание Мефа – внимание человека, а не стража! – ослабеет и притупится, Гопзий загонит в него клинок.
«Он навязывает мне, что хочет! Плетет паутину, а я только и делаю, что стараюсь не запутаться!» – подумал Буслаев.
Во время очередной вынужденной перебежки Меф вновь зацепил взглядом лицо Арея. Выставив вперед живот и скрестив на груди руки, мечник смотрел на него с испепеляющей мрачностью. Вся поза его говорила о том, что жалости и сочувствия он не испытывает. Единственное, что его гложет, – мысль, что кто-то подумает, будто он, Арей, мог вскормить такого бестолкового ученика, которого гоняют мечом по площадке, точно лошадь по цирковому кругу.
– В дуэли на кирпичах главное – кинуть первым! – заглушив на миг шум толпы, крикнула Улита.
Она могла бы и не подсказывать. Меф и сам прекрасно понимал, что, если не начнет атаковать сам, вскоре его разделают как тушу. Атаковая инициатива при разумной осторожности – единственный ключ к здоровью дяди Гопзия.
Дождавшись глубокого укола и понимая, что сейчас Гопзий вынужден будет вернуть острие для новой атаки, Меф попытался сесть на обратный экспресс. «Обратным экпрессом» Арей называл следование за отступающим мечом противника с надеждой просунуть свой клинок в любую открывшуюся в защите щель. Но как бы не так! Технических ошибок Гопзий не совершал. Это было бы слишком щедрым подарком. Не отводя меч, он грамотно отошел ногой, безопасно увел из-под атаки корпус, и вновь каждый остался в своей песочнице при своих пасочках и погремушках.
«Я слишком напряжен. Гопзий меня переигрывает, потому что расслаблен», – предположил Меф и попытался расслабиться сам.
Раскрепостил плечи, перестал стискивать рукоять, выровнял дыхание. Несколько атак он провел неплохо и почти достал Гопзия уколом в подмышку, воспользовавшись тем, что тот слишком высоко поднял локоть. Меф ужасно обрадовался своей удаче и немедленно поплатился за внутреннее бахвальство.
«Расслабление в бою – всегда хорошо, но расслабон – плохо», – любил повторять Арей.
Гопзий обманул его ложной атакой в средний уровень и, переведя удар, диагонально рубанул снизу по внутренней части бедра. Спасая ногу, Мефу пришлось сделать заведомо неудачный ход – применить защиту последней надежды. То есть прибегнуть к такой защите, которая только блокирует удар и лишает мгновенной возможности нанесения ответного.
В серьезном бою атака не просто лучшая защита. Атака – единственная защита, которой можно ввериться. Вот и сейчас, нарушив это правило, Меф фактически предоставил Гопзию возможность беспрепятственно убивать себя. Его противник, разумеется, этим немедленно воспользовался и принялся планомерно вгонять Мефа в гроб. После нескольких решительных атак вновь последовал удар по выставленной вперед ноге.
Буслаев успел направить свой клинок к земле, однако скрещенная стойка закрутила его руки и снова пришлось нелепо отскакивать козликом. Наступив в подмерзшую лужу, Меф потерял равновесие и, не рискуя падать, ушел перекатом. Твердая земля ударила его по плечу, проводив далеко не ободряющим толчком в лопатку.
– О, вот уже и ошибочки пошли! Признаться, от ученика самого Арея я ожидал большего! Кажется, от кого-то отвернулась удача! – укоризненно произнес Гопзий.
Перестав удирать, Меф принял posta longa. Длинная стойка позволяла ему удерживать Гопзия на расстоянии угрозой укола в лицо или шею.
– Фи, какая статика! Да еще и навершие у солнечного сплетения! Ну просто детский сад на выгуле! – умилился Гопзий, мягко, как кот, кружа вокруг Мефа.
Вес он заметно смещал на левую ногу, а меч довольно небрежно держал в половинном кабаньем клыке, неявно угрожая Мефу ударом по рукам или в голову в случае, если тот сделает все-таки выпад.
Услышав смех Гопзия, Меф испытал досаду, но внезапно вспомнил старый разговор между ним и Дафной.
– Ненавижу ощущать себя дураком! – пожаловался он тогда.
– А я, наоборот, «навижу», – удивила его Дафна.
– Почему?
– Отрезвляет. А то едва зазнаешься – сразу получаешь. Ничто так быстро не переходит в комплекс неполноценности, как мания величия, – ответила Даф.
Меф не сразу разобрался, что она имеет в виду, но, когда понял, осознал правоту Даф и тоже полюбил ощущать себя дураком. К сожалению, в большинстве случаев в теории. На практике же кидался в бой прежде, чем успевал вспомнить, кем следует себя ощутить.
Болтая, Гопзий ненароком позволил Мефу не то чтобы перевести дух, но морально собраться. Очень немаловажно, потому что даже дядя Боня (так Улита фамильярно называла Наполеона) вынужден был признать, что моральный фактор и фактор физический соотносятся в бою как 3 к 1. То есть чем больше ты сам хочешь сложить голову в бою, тем чаще это делает вместо тебя твой враг.
Дождавшись, пока Гопзий, потеряв терпение, перейдет в атаку, Меф отбил его клинок, работая из «половинной железной двери», которую Арей предпочитал называть «стойкой бешеного хоккеиста», и нанес почти прошедший укол в грудь. На него Гопзий в свою очередь ответил, попытавшись снести Мефу обе кисти восходящим ударом снизу. Меф отвел клинок, пуганув Гопзия боковым в шею.
Бой мало-помалу выравнивался. Меф сосредоточился, отразил натиск Гопзия и от защиты перешел к атаке. Его противник, настроившийся на быструю победу и немного расслабившийся, был к этому не готов.
Меф провел несколько подрезающих уколов, которые оказались для Гопзия неожиданными, хотя он и сам активно применял сходную технику. В одном случае, самом результативном, Меф после рубящего удара провел не укол, которого ожидал Гопзий, а подрезающее отдергивание и нанес Гопзию неглубокую рану сразу над локтевым сгибом левой руки.
Толпа темных возбужденно загудела. Хотя рана не была особенно опасна и сражаться не мешала, быстроглазенький поспешно принял еще несколько пари уже на более выгодных для Мефа условиях.
– Умница, синьор помидор! – одобрительно произнес Арей, обращаясь к Улите. – Помнит мои уроки! Всякий раз, как клинок окажется близко от тела противника и надо его возвращать, проведи лезвие вдоль тела противника – урона особого не нанесет, но он вынужден будет защищаться, а не атаковать!
- Предыдущая
- 59/63
- Следующая
