Лестница в Эдем - Емец Дмитрий Александрович - Страница 55
- Предыдущая
- 55/63
- Следующая
– Письмо предсмертное пишешь, а эмоции в кучку?
– Откуда ты знаешь? – напрягся Меф.
– Ну я вообще-то твой страж. Есть такая нелегкая работа, – скромно ответила Даф. – Спать-то пойдешь?
Меф ответил, что нет.
– Уверен?
Меф заверил, что уверен.
Даф пожала плечами. Она была слишком умна, чтобы спорить по пустякам. Лучший способ выиграть в споре – не доводить до него. Дошедший до спора как дошедший до ручки. В лучшем случае уйдет с копеечкой, в худшем – без копеечки и с подбитым глазом.
– А я вот отдохну, если не возражаешь. Мой дух едет на слабенькой лошадке моего физического тела. Лошадка устает, и он вынужден давать ей отдых, – сказала она, зевая.
Мефу показалось, что он ослышался.
– Хочешь сказать: тебе меня не жалко? – спросил он недоверчиво.
– Жалко, – честно призналась Даф. – Но жалость бывает разная. Заламывать руки, объясняя песику, что пятиметровое бедро динозавра ему не по зубам, самый неконструктивный вариант.
– А какой конструктивный?
– Попытаться не отдать мраку эйдос, если ты лишишься тела. Спокойной ночи!
Дафна помахала ему рукой, повернулась и вышла. Мефодий же так и остался сидеть перед бесполезным листом бумаги. В глаза прыгнуло: «Если ты это читаешь, значит, мне немного не повезло».
«Кокетство! Глупость и рисовка! Гораздо честнее было бы повеситься на проводе от лампы, написав себе на пузе фломастером: „Я сдох!“ – подумал он с досадой.
Меф скомкал лист и зашвырнул его в угол. Ощущать себя идиотом занятие не самое приятное, но для внутренней самопрофилактики самое что ни на есть полезное.
Дафна вернулась в свою комнату, села за стол и уставилась в книгу. Прошла минута, другая, третья, а она так и не перевернула ни одной страницы. Взгляд рассеянно скользил по полям, изредка случайно цепляясь о строчки.
Депресняку вздумалось вспрыгнуть на стол, пройтись у Дафны перед носом и разлечься на открытой книге. На его исполосованной шрамами морде было написано: «Если хочешь чего-нибудь читать – читай меня!» Этот маленький сгусток эгоизма не мог да и не ставил себе целью понять, что хозяйка не является его сугубой собственностью.
Обычно Дафна за крыло стаскивала кота с книги и, удерживая на коленях, гладила за уцелевшим ухом: знала, что иначе вымогательская рожа запрыгнет опять. Однако сейчас что-то шло не по сценарию. Кота никто не сгонял и не гладил. А затем безо всякого предупреждения что-то капнуло на Депресняка сверху. Кот озадаченно перекатился и следующую каплю поймал уже брюхом.
С диким мявом Депресняк выгнул спину дугой и захлопал крыльями, как молодой петушок, пытающийся взлететь на забор. Адские котики могут вытерпеть каменный град и путешествие внутри артиллерийского снаряда. К одному они только не привыкли – когда на них попадают слезы.
Что-то холодное и довольно тяжелое, задев щеку Мефа, цокнуло о полировку. Меф проснулся, открыл глаза. Он понял, что задремал за тем самым столом, за которым неудачно пытался написать прощальное письмо. Рядом с Мефом стоял Арей, а перед глазами лежало нечто, напоминавшее отрубленную до локтя человеческую руку.
– Что это? – спросил Меф.
– Кольчужная перчатка. Трудно поверить, но рукоять в ней не скользит, не проворачивается, не вырывается!
Меф натянул перчатку. Сгиб кисти и руку до локтя она закрывала надежно. Что было особенно удобно для руки, держащей меч, – пальцев на перчатке не было, а заканчивалась она внешними пластинами, страхующими кисть до средней фаланги пальцев. Помимо всего прочего, хороший кастет для одинокого любителя поздних походов в консерваторию.
– Не беспокойся – сам Гопзий всегда использует перчатку. Здесь препятствий не возникнет, – сказал Арей.
– Зачем она мне? – спросил Меф.
– Хотя бы затем, чтобы расстаться с пальцами на несколько минут позже. Точного удара по руке она, конечно, не выдержит, но от скользящего спасет. Но не расслабляйся! Отшибленная рука или отрубленная – это не принципиально. Любой удар по конечности Гопзий все равно переводит потом в голову или шею, да и по падающему телу попытается рубануть раза два для надежности.
Меф натянуто улыбнулся.
– Умеете вы утешать!
– Ты меня с кем-то перепутал, синьор-помидор. Я никого не утешаю. Я лишь пытаюсь достучаться до твоего затуманенного мозга голыми фактами… Собирайся! Улита уже в машине с Мамаем. Светлой я тоже велел ждать внизу!
Меф толкнул входную дверь, и тотчас Питер, притаившийся снаружи, дунул ему в лицо сыростью.
Сегодняшний автомобиль Мамая был простым, черным и неброским. Все строго и по-деловому. Неглупый, как все комиссионеры, бывший хан безошибочно чувствовал, что Арей мало настроен на цирк, а раз так, то лучше не ковырять гвоздиком противопехотную мину.
«Машина для трагических поездок», – подумал Меф, опускаясь на заднее сиденье рядом с Улитой.
Шурша пакетом, ведьма старательно снимала губами колбасу с бутербродов. Опустевший же хлеб складывала стопочкой.
– Вот заготовила с собой! – пояснила она Мефу. – Сижу и думаю: «Если его убьют – мне будет не до еды. Значит, лучше поесть прямо сейчас». Хочешь бутербродик?
– Нет.
– Я знала, что ты так ответишь. Иначе бы не предложила, – удовлетворенно произнесла Улита.
Автомобиль тронулся. Мамай был сам на себя не похож: рулил осторожно и четко, как отличник автошколы на экзамене по вождению. Меф понимал, что ехать недолго, и особенно не расслаблялся. На Дафну, сидевшую у противоположной дверцы и отделенную от него Улитой, он старался не смотреть. Он и без того ощущал, что она огорчена и обеспокоена.
Первоначально предполагалось, что поединок Мефа и Гопзия будет проходить в Тартаре, однако Дафна и Эссиорх неожиданно воспротивились, причем с изумившим Буслаева пылом.
– То, что человек однажды чудом не разбился, выпав из окна, не означает, что он должен превращать чудо в привычку и начинать с этого каждое утро! В Тартар ты не поедешь! – отрезал Эссиорх.
Когда Меф не без смущения заявил Арею, что отказывается биться в Тартаре, тот, к его удивлению, отнесся к этому нормально.
– И где же светлые предлагают тебе скрестить с Гопзием сабельки? Не в Эдеме же? – поинтересовался он.
– Нет.
– Ладно. Переадресуем вопрос руководству. Пусть сами решают! – сказал Арей и отправил к Лигулу курьера.
Джинн с ответом прибыл спустя два дня. Едва он растаял, Дафна и Меф бросились к Арею.
– Узнали? Где?
Мечник помедлил с ответом, после чего неохотно процедил:
– На той площадке в Питере, где мы смотрели, как дерется валькирия… Предложение исходило, разумеется, от малютки Лигула. Вот уж не думал, что ваш Троил пойдет на это! Странная вещь: я могу предугадать любую многоходовую подлость мрака, но действия света для меня все равно останутся загадкой!
– А что сказал Троил? – жадно спросила Дафна.
– Мне ничего. И Лигулу, насколько я заключил из уклончивого блеянья курьера, тоже.
– Что, ни «да», ни «нет»? – растерялась Дафна.
– Точно. Но в данном случае отказ Троила от ответа больше смахивает на согласие, чем на отказ. Так что ставлю голову синьора помидора против шнурков от его же кроссовок, что дуэль будет там, а не где-нибудь еще.
Меф старательно вспомнил площадку, на которой тетя Таамаг давала молодежи уроки рукопашного боя.
– А там место-то есть? Наверняка с Гопзием притащится целая толпа! – сказал он.
Арей тоже так считал.
– Хлеб без зрелищ всухомятку не идет. По дороге на бойню телят принято развлекать веселой музыкой. А что площадка узкая, не беда. Ее расширят. Технические дела предоставь техникам. На твоем месте я больше бы беспокоился, не где сражаться, а как сражаться.
Автомобиль остановился. Мамай, выскочив, предупредительно распахнул дверцу. При этом он незаметно скорчил Мефу такую рожу, что тот понял: если его убьют, рыдания хана будут более чем умеренными.
Меф вышел и озадаченно огляделся. У него даже мелькнуло сомнение, в Питере ли они. Говоря, что площадку расширят «немного», Арей не уточнил масштабов этого «немного». Дома Большого проспекта, прежде назойливо близкие, отодвинулись и едва маячили вдали.
- Предыдущая
- 55/63
- Следующая
