Лестница в Эдем - Емец Дмитрий Александрович - Страница 51

• Предыдущая
• 51/63
• Следующая

– Всегда пожалуйста. Хочешь ты того или нет, но меч обладал определенной силой. У тебя теперь особая связь с Гопзием, его владельцем. Как только он выходит из Тартара и оказывается в человеческом мире, ты видишь, где он находится и куда идет, – пояснил Эссиорх.

Антигон перестал зарывать саблю и высунулся.

– Интересно, а Гопзий-то сам знает, что Багров за ним подглядывает? – спросил он.

– Похоже, нет, – подумав, ответил Матвей. – Да только это не особо приятно. Такое ощущение, что меня распилили и я теперь нахожусь в двух местах. Смотрю чужими глазами, касаюсь разных предметов чужими пальцами. Только мысли этого парня мне недоступны.

– Со временем это пройдет. Яд Тартара в одну секунду не выводится, особенно у тех, кто имел несчастие учиться у всевозможных волхвов, – утешил его Эссиорх.

– Я предпочел бы, чтобы это произошло сразу.

– Увы, ничем помочь не могу. Сразу можно только упасть с крыши. Чтобы вновь оказаться на ней, надо долго и мучительно подниматься по ступенькам. И то при условии, что не разбился, – сказал хранитель.

Багров лягнул одеяло, запутавшись в нем ногой.

– И долго это еще будет?

Эссиорх оценивающе посмотрел на него и пожевал губами.

– Еще за несколько часов могу поручиться. Потом, если очень повезет, глазами Гопзия ты видеть перестанешь. Ну а с ядом, понятное дело, побороться еще придется.

– А где Гопзий сейчас? – спросила Ирка.

– Стоит и кого-то ждет. Довольно нетерпеливо… Раздраженно вертит головой, – хмуро ответил Матвей.

– Где он хотя бы? В Москве?

– Не знаю. Вначале казалось, что в Москве, а теперь сомневаюсь. На городах-то ярлычки не болтаются, и названия улиц не везде висят… – сказал Багров.

Примерно через час Эссиорх ушел, заявив, что обещал заглянуть к Кареглазову. Антигон, потоптавшись, зашлепал за ним, надеясь на сопутствующие приключения. Ирка осталась с Матвеем. Тот был точно в тумане. Дважды из носа у него шла кровь. Параллельно он продолжал смотреть на мир глазами Гопзия, хотя и не желал этого.

Молодой страж мрака, одетый в серую куртку, стоял у длинного дома рядом с проспектом, название которого Багров нигде не мог прочитать. Где-то в глубине под ногами ощущались упругие толчки метро.

– Кого-то ждет… Причем довольно нетерпеливо. По-моему, даже нервничает, – заметил Матвей.

– Кого ждет?

– Не знаю. Может, суккуба какого-нибудь.

– Разве суккубы заставляют себя ждать? – усомнилась Ирка.

– Как раз суккубы-то и любят поломаться. Хотя ломаки ломаками, но стражей они дразнить не рискуют.

Багров заткнул ноздрю подушечкой большого пальца, потом внимательно посмотрел на него, проверяя, не пошла ли вновь кровь.

– Что, снова? – сочувственно спросила Ирка.

Матвей не ответил. Даже не закрывая глаз, он видел, как рядом с Гопзием на проспекте остановился автомобиль. Водитель с плоским азиатским лицом, выбежав, открыл заднюю дверцу и выпустил грузного высокого мужчину – краснолицего, сопящего, чем-то напоминающего языческого истукана. Косолапя, как медведь, истукан подошел к Гопзию и остановился шагах в двух.

Насколько Гопзий казался тонок, подтянут, резок, настолько же его собеседник выглядел неуклюжим и громоздким. Вдвоем они были точно шпага и каменный топор.

– А ведь медведи на самом деле очень ловкие звери, – пробормотал Багров.

Ирка, не понимавшая, в чем дело, недоумевающе уставилась на него.

– Ты что-то видишь? – спросила она.

– Начальника русского отдела мрака!

– Арея?! И что он делает?

Багров начал было описывать, что Арей стоит, скрестив руки, и не то насмешливо, не то задумчиво смотрит на Гопзия, а тот, точно в лихорадке, что-то быстро и горячо объясняет, но после решил, что пересказывать это бесполезно.

– Разговаривают, – коротко пояснил он.

– О чем?

– Понятия не имею. Ты когда-нибудь смотрела фильм без звука? Вот и я примерно то же вижу. Вроде как Гопзий оправдывается и одновременно пытается что-то доказать.

– А Арей?

Матвей всмотрелся в неподвижное, мертвенно непроницаемое лицо барона мрака с желтоватой, чуть отвисшей кожей под глазами и крупными порами на щеках и в центре шишковатого лба. Разрубленный нос двоился, и взгляд Гопзия бегал с одной половинки на другую, не зная, где остановиться.

Все это описывать Ирке он тоже не стал, а упомянул о главном, в чем, как ему казалось, была суть.

– Арей сопит, – сказал он.

Разговор продолжался недолго. Примерно через минуту Арей впервые разомкнул губы и произнес несколько слов. В ответ Гопзий вновь выдал целую тираду, однако довести ее до конца ему не удалось. Внезапно рука Арея сделала быстрое движение и резко, но несильно хлестнула Гопзию по лицу. Голова Гопзия дернулась. Вместе с ней дернулась и голова Матвея. Из носа у него вновь пошла кровь, и Ирка торопливо сунула ему полотенце.

– Кажется, Арей пытается оскорбить Гопзия! Он его ударил! – сквозь полотенце сказал Багров.

– А тот что?

– Ничего. Повернулся и пошел куда-то. А Арей как стоял, так и остался стоять. Он взбешен и разочарован. Еще бы: его вызов не приняли! Теперь вот к машине возвращается.

– И клинок свой Гопзий не материализовал?

– Нет.

– Трус! – убежденно сказала Ирка.

Матвей откинул голову на подушку, чтобы кровь скорее остановилась. На полотенце проступало красное пятно.

– На твоем месте я не делал бы поспешных выводов. То, что змея не стала сражаться с медведем в честном бою, еще не означает, что однажды она не укусит его во сне, – сказал он и, закрыв глаза, задышал ровно и спокойно.

Ирка стала трясти его, однако Багров открыл глаза только минут через пять. Очнувшись, он бодро сел, свесив ноги, и отбросил полотенце.

– Все! – сказал он, недоверчиво моргая.

– Что «все»?

– Кина больше нету. Четвертый клинок мрака удалился в Тартар.

– Ты-то сам жив?

Багров встал на руки и прошелся по комнате. Для человека, который совсем недавно напоминал мертвеца, это было крайне самонадеянно.

– Жив! Хочешь оказать мне услугу?

– Ну!

– Скажи мне что-нибудь простое, понятное и нравоучительное! Такое, чтобы в этом была успокоительная и прочная мудрость! Ну, например, помнишь, как ты пришла ко мне в лодочный сарай и, не зная толком, что такого произнести дружеского, изрекла: «Покупай всегда одинаковые носки! Так их проще после стирки разбирать по парам». Я вот на всю жизнь запомнил!

– Багров! Я тебя прикончу! – с негодованием завопила Ирка.

Non annumero verba sed appendere[3]

В обычных случаях Мефодий просыпался утром плохо. Сознание заводилось медленно. Желаннее подушки в мире ничего не существовало, и порой Меф всерьез опасался, что, догадайся Тухломон в эти секунды подсунуть ему пергамент о добровольной передаче эйдоса мраку, он подмахнет его не глядя, в обмен на двадцать лишних минут сна.

«Ты как мотоцикл Эссиорха! Начинаешь фырчать и откликаться только после седьмого пинка!» – говорила Улита, которой нередко поручали поднимать его, когда Меф еще служил мраку в резиденции на Большой Дмитровке.

Порой ведьме приходилось даже использовать авральный вариант побудки. Авральный вариант был известен в народе как Петруччо Чимоданов. Он являлся в комнату Мефа, сопровождаемый верным Зудукой, и, восторженно перекашивая рот, принимался палить в потолок из пистолета Макарова.

• Предыдущая
• 51/63
• Следующая