Люби и властвуй - Зорич Александр - Страница 3

Острие клинка описало правильный полукруг над клинком противника слева направо, а затем последовал удар, отбивающий клинок противника книзу.

Ард окс Лайн выронил меч – впервые за последние девять лет. Что теперь? Молить о милосердии?

Ард бросил на своего противника взгляд, исполненный ненависти и горечи. Это в самом деле обидно – умереть от руки оскорбившего тебя человека. Но во взгляде «писаки» не было ни ненависти, ни милосердия. Ничего, к чему имело бы смысл взывать.

«По рожденью я грют… И назвал меня Эгин», – отчего-то вспомнилось Арду окс Лайну за секунду перед тем, как его голова, отделенная от тела клинком чиновника Иноземного Дома Атена окс Гонаута, покатилась по булыжникам площади под ноги охнувшим и расступившимся клином зевакам.

Теперь у нее, у этой головы, были мысли поважнее пьесы о вражде двух стародавних войсководителей.

Пристань для кораблей Отдельного морского отряда «Голубой Лосось» найти проще, чем собственное отражение в зеркале.

Потому что над ней, видимая из любого конца порта, возвышается тридцатилоктевая колонна, обвитая по спирали выразительным барельефом. Сто двадцать одна картина повествует о воинских трудах, победах и триумфах лучшей флотилии Варана. А на вершине колонны можно видеть герб отряда: собственно Голубого Лосося, взлетающего к Солнцу Предвечному на пенном гребне Счастливой Волны.

Что есть лосось на гербе отряда? Лосось есть знак неистового упорства, ибо воистину неистово упорство этой рыбы, что подымается к верховьям рек во имя продолжения рода. Так же и «Голубой Лосось» неистов и упорен в своем служении Князю и Истине.

Отчего лосось на гербе отряда носит голубой цвет? Голубой цвет есть знак непорочной чистоты в жизни так же, как белый цвет есть знак непорочной чистоты в смерти.

Сегодня у каменной пристани находились пять из семи кораблей «Голубого Лосося».

Все они были заметно чище, статнее и изящнее, чем двухъярусные галеры Флота Охраны Побережья и пузатые трехмачтовые громадины Флота Открытого Моря.

Корабль Арда стоял пятым, последним в ряду похожих между собой как две капли воды узкобедрых двухмачтовых красавцев флотилии. Именовался он многозначительно: «Зерцало Огня».

– Вечер добрый. – Эгин протянул стоящему на вахте матросу грамоту, удостоверяющую его, Эгина, липовую личность.

– Тор-ман окс Нон, се-го по-да-тель, есть пред-ста-ви-тель Мор-ско-го До-ма, у-пол-но-мо-чен-ный в… – медленно по слогам прочел матрос и только потом, насладившись приятной шероховатостью гербовой бумаги уважаемого ведомства и удостоверившись на зуб в подлинности золотой печати, добавил:

– Тогда добрый вечер.

Эгин ответил матросу сдержанной улыбкой.

– А по какому делу, милостивый гиазир Торман? – поинтересовался матрос, сворачивая грамоту. – Небось за вещичками Арда окс Лайна? Так ведь?

– Так, – кивнул Эгин. – Мне сообщили, он погиб сегодня утром. Тебе, кстати, не известно – как?

– Известно. Его какой-то хмырь из Иноземного Дома… того… – Настроение у матроса портилось прямо на глазах. – Говорят, этот недоносок из гражданских его нечестно подколол. Случайность, наверное. Когда такое было, чтобы офицера…

– И то верно. Жаль вашего Арда окс Лайна. Жаль, – довольно холодно отозвался Эгин и, спрятав бумагу в сарнод, двинулся вверх по сходням.

Не очень-то приятно, когда вахтенные матросы величают тебя недоноском и упрекают, пусть даже сами не ведая о том, кого упрекают, в нечестности.

Впрочем, матрос не виноват. Сам того не ведая, вахтенный сделал Эгину, в совершенстве владевшему искусством перевоплощений, изысканный комплимент. Двуликий чиновник Иноземного и Морского Домов улыбнулся сам себе у верхнего края сходней.

Матрос на вахте был молод и неискушен. Похоже, он действительно поверил, что Эгин является офицером Морского Дома, пришедшим за вещами несчастливо погибшего Арда окс Лайна.

«Лососей» постарше на такую простую легенду не купить. Когда Эгин поднялся на верхнюю палубу, десять пар глаз, угрюмых и настороженных, воззрились на него в немом вопросе.

Но в тот день вопросы задавал Эгин.

– Не подскажете ли, милостивые гиазиры, как мне найти каюту покойного Ард окс Лайна?

Получив скупое и невнятное, но все-таки объяснение, Эгин пригнулся, чтобы не удариться головой о верхнюю притолоку люка, и ступил на лестницу, ведущую вниз, на вторую палубу.

Его проводили враждебные взгляды и тихий шепоток.

Да, эти матерые «лососи» прекрасно понимают, что Ард был не в ладах со Сводом Равновесия. И не сомневаются в том, что убит он не просто так, а с ведома и по указанию Свода.

Они догадываются, что Эгин – оттуда. Хотя скорее всего и не подозревают, что именно он, Эгин, сегодня утром разбавлял скуку площади Восстановленного Имени «малыми серыми бражниками».

Когда Эгин спустился до середины лестницы, ремень на его левой сандалии лопнул, пряжка отскочила, он споткнулся и едва не упал.

Левая сандалия была непоправимо испорчена. Подошва отдельно – ремешки отдельно.

– Сыть Хуммерова! – в сердцах выругался Эгин. Он подобрал останки левой сандалии, снял для симметрии правую тоже и продолжил спуск в утробу «Зерцала Огня».

Он не стал оборачиваться. И без того было понятно, что «лососи», на цыпочках прокравшиеся к люку, видели все.

Кто-то из них прыснул со смеху. Кто-то шепотом обозвал гостя из Свода Равновесия босяком. Настроение компании наверняка улучшилось.

«Что ж, потешил дураков бесплатной клоунадой», – вздохнул Эгин, хлопнув сандалией о сандалию, словно бы это были ладони.

Хлоп!

Переступая порог каюты Арда, Эгин злился на себя и на все мироздание.

Слишком долго он сегодня возился с этим Ардом! Мог, между прочим, получить между глаз холодной сталью. Надо за собой следить.

Уговорить бы Иланафа в День Безветрия выбраться хоть на Руины и там попотеть как следует. И под правую руку, и под левую, и, пожалуй, даже под кавалерийские приемы. Вот придется в следующий раз работать против «меднокопытного» – можно и костей не собрать.

И очень уж глупой вышла сцена с этой растреклятой обувью!

Конечно, сам виноват. Человек из Опоры Вещей должен следить за своим маскарадом денно и нощно. И все-таки слишком подло отлетела застежка, слишком глупо лопнул ремешок, слишком беспомощно выглядел он, едва не свалившись с лестницы!

В каюте было темно. Эгин отыскал на ощупь ставни оконца, которое служило единственным источником солнечного света в этой крысоловке.

Кромешный мрак превратился в полумрак. Ну да, ведь вечер. Эгин осмотрелся.

Как обычно. Койка, навесной шкафчик над койкой (небось по колокольному бою тревоги Ард не раз и не два набивал себе шишки, а шкафчик не снимал). Тумба слева, два откидных сиденья напротив койки, а под койкой… Ну да, сундучок и пара сандалий. Пара сандалий!

Эгин ухмыльнулся. Летом все варанские морские офицеры обуты одинаково. Он, Торман окс Нон, чиновник Морского Дома, и Ард окс Лайн, боец «Голубого Лосося», – носят совершенно одинаковую обувь, которую в огромных количествах изготовляют на факториях Его Сиятельства Поставщика (а заодно и тестя) Хорта окс Тамая. Обувь – дерьмо, живет хорошо если один сезон, но легка и удобна, в этом ей не откажешь.

Эгин достал сандалии из-под койки и осмотрел их придирчивым взглядом столичной модницы. Почти не ношенные. Размер – его. Эгин шевельнул ноздрями. И чужими ногами не воняют.

«Итак, судьба отобрала у меня превосходные сандалии, и их вновь придется выписывать через шестерых пожирателей бумаги и выпивателей чернил в Арсенале Свода.

И судьба подарила мне сандалии, которые созданы для меня. Обычные хорошие сандалии. Если Норо будет продолжать разработку по «Голубому Лососю», то они придутся как нельзя кстати».

Вскоре Эгин запихнул под койку свои порванные сандалии и выпрямился в полный рост, ощущая на ногах упоительную легкость свежей, чужой, дармовой обуви. Вот теперь можно было посвятить себя служебному долгу.