Сокровище старой девы - Южина Маргарита - Страница 9
- Предыдущая
- 9/50
- Следующая
– Слышь, Никанорыч, – первым собрался Тереха. – Ты, конечно, можешь тут оставаться и на полгода, раз такое дело, а я уж поеду. Прям сегодня и отчалю. Черт его знает, вдруг и в самделе – приеду, а Петька, наш пастух, уже мою Нинку пасет!
– Да ну-у… – с сомнением протянул Влас Никанорыч. – Разве ж одного Петьки на всех хватит? А может, и хватит. Петька, он же такой жук, он же как боров отъетый! Работа у него всегда на свежем воздухе, здоровый бугай… Ну чего расселись-то?! Собирайтесь быстро!! С вами тут, будь ты трижды султан, всех жен растеряешь!
Неверовы и сами не ожидали, но уже глубоким вечером они остались в привычном составе – Гутя, Варька, Фома и Аллочка: ее так и не удалось отправить в деревню утешаться, а санаторий Фома просто выдумал.
– Ну вот, теперь самое время поразмыслить, что ж у нас такое творится… – задумчиво проговорила Гутя, когда они все уселись почаевничать перед сном. – То дети какие-то у Аллочки обнаруживаются и чуть не срывают свадьбу, то и вовсе – кто-то взял и жениха нашего пристрелил… Аллочка, ты никого не подозреваешь? Что-то мне кажется, это тебе кто-то насолить хочет…
Аллочка мотнула головой – никого.
– А может быть, ты деньги у кого-нибудь занимала, да забыла отдать? – любезно подсказывал Фома.
Аллочка снова мотнула головой – нет.
– А ты точно ни с кем не ссорилась? – на всякий случай переспросила Варька. – А может, кому-нибудь наврала с три короба, ну типа того, что папа у тебя генерал или космонавт или вообще – владелец центрального рынка? Да что ты все головой-то мотаешь? Сказать не можешь?
– Не могу! – наконец проговорила Аллочка. – Потому что булочку доедаю! У меня ж стресс! Сами, главное, пугают, а сами еще говорить требуют!.. Никому я ничего не врала, зачем мне? Это я Геннадию привирала, чтобы он меня скорее замуж позвал. И то потом все выяснилось… Он меня любил! И ему все равно было, кто мой отец! А остальным я и не врала, они все равно не верят, только потом дразнятся…
Да уж, ситуация была непонятная. Аллочка была права – для того чтобы убить человека, простого вранья было маловато, что бы там такого не выдумала великовозрастная фантазерка. Во всяком случае, это бы непременно проверили, а никакой, даже мало-мальской проверки Аллочкины басни не выдерживали. Вот это и странно. Непонятно, отчего это Геннадий Архипович, который сначала заглядывался только на состоятельных дам, вдруг переключился на Аллочку. У той-то за душой и гроша не было – все на Гутином горбу. И ведь даже когда узнал, что никакого папеньки-генерала у невесты не водится, не сбежал, а продолжал степенно ходить в женихах. Неужели в самом деле настолько влюбился, что терпеливо сносил все ее выходки?
– Ладно, – встряхнула Гутя головой. – Утро вечера мудренее… Матве-е-ей! Бедняжка! Ты где прятался все это время? Ой, надо же, как исхудал! Варя! Немедленно отрежь коту кусок мяса, видишь, как его наши гости замучили!
Неизвестно, где хоронился все это время несчастный любимец, но вид у него и в самом деле был жалкий – тусклая шерсть, впалые бока и затравленный взгляд. Коту немедленно требовались питание, тишина и неназойливое внимание. За заботами о пушистом друге Неверовы как-то немного пришли в себя, и в голове мысли стали укладываться по полочкам.
– Завтра у нас заседание клуба, – вспомнила Гутя, наглаживая Матвея. – Сделаю вечер памяти нашего ушедшего друга, может быть, кто-то что-нибудь интересное выскажет…
– И я на своем психологическом сеансе аккуратно порасспрошу каждого индивидуально, – добавила Варька, тычась носом в усатую мордочку кота.
– А я завтра прооперирую Серафиму Игнатьевну, – доложил Фома, решительно хлопнув по столу ладошкой.
– А кто это – Серафима Игнатьевна? Она что – тоже тут замешана? – насторожились женщины.
– Нет, – качнул ногой Фома. – Но у меня ее операция по плану.
Когда Фома говорил о своей работе, никто из домочадцев его частенько не понимал, да, честно говоря, не слишком и стремились. Как бы то ни было, по своим спальням Неверовы уже разошлись в полной боевой готовности. У них сильная семья, и они не позволят бедам вот так вот безнаказанно врываться в дом! Они найдут виновного, и страшно подумать, что они с ним сделают за порушенное Аллочкино счастье.
В клубе заседание началось с минуты молчания. В этот день, как никогда, собралось столько народу, что в маленькой комнатке мгновенно стало душно.
– Я не буду вас долго задерживать, – горестно проговорила Гутя, внимательно вглядываясь в знакомые лица. – Я только хочу, чтобы каждый из вас что-нибудь вспомнил о нашем славном товарище. Мне будет интересна каждая мелочь, любой, незначительный пустяк. Ну же, кто начнет?
Сначала люди молчали, видимо, подбирали правильные, теплые слова, а потом все заговорили, перебивая друг друга.
– Я вот так вам обскажу! – вскочила новенькая пухленькая женщина, которая приехала недавно из маленького городка и сразу, прямо с вещами заявилась к Гуте с требованием найти ей жениха, потому что она его по старой традиции в дом хочет запустить первым, как кота. – Я вот так вам обскажу! Я вот лично с этим Геннадием Архиповичем не успела близко обзнакомиться, но сразу же заметила – хороший мужик! Просто… просто Ричард Гир! Потому что матом не ругается, вот!
– Абсолютно с вами согласный по всем статьям! По всем статьям! – вскочил дряблый старичок Антон Андреевич, который никак не мог выбрать себе молоденькую супругу. – Вот сядет, бывало, со мной рядышком и ну про новые находки мамонтов рассказывать, и ну рассказывать! И ведь удивительная вещь! Это он мне рассказал, что самый древний археоптерикс был найден…
– Не могу ничего сказать по поводу археоптерикса, но в колготках он оч-чень неплохо разбирался, – лукаво хихикнула молоденькая любительница кобелей Валерия. – На Новый год он мне такие классные подарил, с тюльпанчиками! Просто супер! А потом еще…
– Уж не знаю, как там с колготками, но вот когда мой Мишенька на Любочке женился, Геннадий Архипович как раз со мной… дружил, – перебила девицу Дарья Викторовна. – И он прямо за столом такие теплые слова говорил Мишеньке, такие теплые… И все про меня, про мать то есть. Очень сердечный человек был, очень сердечный.
– Ой, ну при чем тут какая-то сердечность? – презрительно протянула Виктория Даниловна. – Этот мужчина обладал совершенно эксклюзивным даром – он умел любить! Меня! Просто страшно вспомнить все его страдания, серенады, его стихи, которые он мне писал…
Дарья Викторовна нахмурилась:
– Позвольте, милочка, все, что о вас можно написать, уже написали на всех заборах! – и она презрительно отвернулась.
Но Викторию Даниловну не так-то просто было заткнуть. Она закинула ногу на ногу и с вызовом продолжала:
– Геннадий писал мне просто баллады! Боюсь, не смогу вспомнить… Сейчас, минуточку… «ты такая запретная, адская, словно порнокассета пиратская…». Это он, к вашему сведению, лично сочинил и мне посвятил.
Женщины вскипели.
– Ну конечно! Еще бы покороче юбки надевала! И вообще, там не «адская» было написано, а вовсе даже неприличное слово, только он не матерился! – Вскинулась Лариса: она не терпела, когда писали стихи посторонним женщинам ее бывшие женихи. – А однажды, когда он к вам на свидание не пришел, вы лично мне говорили, что при первой же возможности его собственными руками растерзаете!
– Ага! И мне говорила, что готова задушить, а теперь, оказывается, он ее любил!! Ха! Стихи он ей писал! – поддержала подругу Татьяна, она вчера испробовала то ли новый крем, то ли новую наливку, но лицо у нее было совершенно лиловое, что ее невероятно раздражало. – Он был человек интеллигентный, такую чушь не состряпал бы! Сама небось себе и написала!
Гутя вслушивалась в крики, но ничего нужного выцепить не могла. Стоит ли удивляться! Она забыла одну важную деталь – сейчас про Геннадия никто полной правды не скажет, по традиции нужно говорить либо только хорошее, либо уж молчать.
– Спасибо, вот мы и вспомнили… – хотела было она прекратить поток хвалебных гимнов, однако ее слушать вовсе не собирались.
- Предыдущая
- 9/50
- Следующая
