Компрессия - Малицкий Сергей Вацлавович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/91
• Следующая

– Пуганый? – не понял Кидди. – Не знаю… А вот насчет раковины – ты права. Он всегда пытался спрятаться в чем-то. В каком-то деле. Даже его медицина – большая раковина. Его семья – раковина. Его ухмылки и болтливость тоже раковина. Но он хороший врач.

– Что ты о нем думал? – прищурилась Сиф.

– Он увлекался фильмами. Не нынешними, а древними. • Плоскими. Самыми первыми лентами. Собирал их, изучал. Обрабатывал, раскрашивал, придавал объем, пытался озвучивать. Так вот обнаружил один казус. Когда программа восстанавливала по артикуляции голоса актеров немых фильмов, частенько оказывалось, что они говорили какую-то ерунду.

– То есть? – не поняла Сиф.

– Ну например, идет любовная сцена, герой заламывает руки, произносит что-то пафосное, а дешифратор восстанавливает какую-то чушь, чуть ли не ругань или просто бессмысленный набор звуков. Непонятно, как актеры удерживались от смеха, произнося всякую белиберду.

– Напрасно он взялся за это дело, – перевернулась на спину Сиф. – Всякая попытка разобраться в чем-то досконально обычно приводит к разочарованиям.

– И все-таки, – Кидди коснулся ладонью еще помнившей боль ожога шеи. – Что это было?

– Билл ведь все объяснил. – Сиф повернула голову и стала говорить, прижимаясь губами к его коже: – Сон. Сон, скрепленный утвердителем.

– Но ведь ты спасала только меня? А как же остальные?

– С ними все в порядке. Не волнуйся.

– Мне, выходит, просто не повезло? – усмехнулся Кидди, чувствуя, как его тело словно распадается на части – ее дыхание, обжигающее кожу, новое желание, тепло от Сиф и холод от ветра. – Первый раз в жизни увидел сон, но сразу же попал в какой-то кошмар, а до обещанной башни не только не добрался, но даже и не увидел ее. Или мне, наоборот, повезло?

– Ты не виноват, – прошептала Сиф. – Ты слишком тяжёл для снов. Но все можно исправить. Можно привыкнуть. Попасть в сон – это как попасть в тональность. Это тренируется. А башня оказалась для тебя слишком далеко. Она была за горами.

– Ты хорошо знаешь ту местность? – удивился Кидди.

– Ты попал в мой… – Сиф запнулась. – …в мой сон. Я его хорошо знаю. Ты провалился сквозь те сны, которые готовил Билл, и попал в мой. Может быть, из-за утвердителя. Не знаю. Мой сон… настоящий. Я не знаю, какие сны у твоих друзей, даже с утвердителем они могут быть почти настоящими, а могут быть прозрачными, как утренняя дымка над водой, но утвердитель все равно привел бы их к настоящему сну. А башня… Билл не создавал сна, он пока еще не может этого, он только дал всем созвучие к собственному сну. К сну Билла. Билл специально приводит всех в башню: чем больше человек придет в нее, тем она будет прочнее. Она пронзает чужие сны, как острый шип протыкает листья.

– Не понимаю, – признался Кидди. – А что значит быть слишком тяжелым?

– Тяжелый проваливается, – объяснила Сиф и неуверенно добавила: – Билл тоже тяжелый, но он цепкий, а ты – гордый.

– Понятнее не стало, – рассмеялся Кидди. – Хотя гордый лучше, чем трусливый. Хорошо, а как ты нашла меня?

– Я почувствовала тебя. – Сиф вытянулась, уперлась носками в подъем стопы Кидди, прижалась и задышала ему в ухо: – Почти вот так. Я тебя научу… потом. Это просто. Захотела, почувствовала, нашла. Только в таком порядке.

– А как же все остальные? Увидели башню и добрались до нее?

– Конечно, – улыбнулась Сиф. – Только не думай, что им достался ночной лес. У каждого свой сон, общая только башня.

– Почему… – Кидди приподнялся на локте. – Почему ночной лес?

– Там, – Сиф наморщила лоб, – есть жизнь. Но она невозможна днем. Солнце сжигает все. Там все есть – деревья, птицы, трава, звери. Целый лес. Но днем он скрывается в толще песка. Выбирается только ночью. Но я бы не советовала тебе оказаться там ночью. Это еще страшнее.

– Подожди… – Кидди нахмурился. – Я начинаю путать сон и явь. Не хочешь ли ты сказать, что сон, скрепленный утвердителем или нескрепленный, это нечто зафиксированное во времени и в пространстве? Клянусь тебе, для меня так же ясно, что сон находится здесь, – Кидди постучал себя по голове, – как то, что Земля вращается вокруг Солнца? Разве это сознательная иллюзия? Плод работы дизайнеров, художников, аниматоров? Какой лес? Я скорее соглашусь, что двое могут одновременно видеть один сон, чем поверю в реальность пережитого!

– Разве я требую от тебя веры? – Она смотрела на него с веселым удивлением. – Конечно, я могла бы тебе сказать, что в самом определении «реальность» кроется условность, продиктованная позицией наблюдателя, но зачем?

– Чтобы знать! – Кидди нахмурился. Слова Сиф казались ему туманом, который скрывает, проглатывает истинные очертания произошедшего. – Вот лес. Откуда ты знаешь о лесе?

– Все знать нельзя. – Она смотрела на него успокаивающе. – Нужно чувствовать. Это как любовь. Ты же не можешь знать всех женщин, достаточно их чувствовать. Знать дано немногих. Может быть, ни одной.

– Подожди. – Кидди посмотрел в небо. – Я действительно никогда не видел снов. Но это не было сном!

– Ут-вер-ди-тель, – по складам произнесла Сиф. – Он не только дает ощущение реальности, он рассеивает туман, зыбкость, пронизывающую наши сновидения. Считай его самого волокном сна. И вот, когда зыбкость развеивается, выясняется, что сны бесконечно разнообразны, но очень часто похожи друг на друга даже у разных людей. И этот лес доступен многим. К счастью, люди заглядывают в него без утвердителя под языком.

– И… – начал Кидди.

– И просыпаются в холодном поту. Мне уже приходилось бывать в… ночном лесу.

– Не понимаю, – признался Кидди.

– Я помогала Биллу строить башню и облазила окрестности вокруг нее.

– Чем больше я получаю объяснений, тем меньше понимаю, – потер лоб Кидди. – Предположим, что это так. Предположим, что в каком-то сне Билл строит башню и даже имеет возможность, уснув снова, продолжить строительство. Предположим, что умозрительное приобретает, пусть только на время сна, свойства реальности. Но как, как тогда ты пересекла пустыню? Я что-то видел перед прыжком…

– Не говори, – остановила его Сиф. – Не говори о том, что не смог разглядеть, пока не разглядишь. Для того чтобы понять, нужно пережить.

– Пережить? – Кидди недоуменно сел. – Вот я и пережил, и что?

– С моей помощью, – она положила ему подбородок на плечо. – А сам?

– Как тебе это удалось?

– Это не так уж и трудно, – ответила Сиф, натягивая на обнаженные плечи плед. – Главное правило все то же – захотела, почувствовала, нашла. Глагол может меняться. Захотела, почувствовала, пробежала по раскаленной пустыне. Правда, Билл упрощает. Он говорит, что главное – хотеть именно то, что реально получить. Вот, к примеру, как тебя. Гораздо труднее не получить то, чего не хочешь. Но тоже возможно. Но самое трудное – не потерять то, что получил. А я не согласна. Мне кажется, что главное – хотеть то, чего хочется, не задумываясь о реальности. Неужели ты думаешь, что я рассчитывала тебя получить?

– Даже не знаю, должен ли я обижаться, – напряженно пробормотал Кидди.

– Спроси об этом у своего чувства бездны, – подмигнула ему Сиф и вскочила на ноги. – Наши уже проснулись!

– Сиф! – донесся окрик Стиая.

– Я здесь! – звонко закричала она. – Сейчас иду!

– Сейчас Билл спросит, почему мы не были в его башне. – нахмурился Кидди.

– Почему же не были? – удивилась Сиф. – Возможно, были. Откуда ты знаешь, что снилось остальным?

– Кидди! Кидди Гипмор!

Голос был знакомым, но Кидди не останавливался до тех пор, пока Хаменбер не схватил его за рукав.

– Стойте, Кидди! Вы не убежите от меня просто так.

Кидди раздраженно обернулся. В последние полчаса он удачно выскользнул из квартиры отца через технический коридор. Воспользовавшись служебным лифтом, спустился до торгового уровня. Не рискуя выбираться к парковочным залам, миновал несколько гипермаркетов, ступил на ленту эскалатора, нырнул в полупустой вагон подземки, отсчитал десяток станций и уже собрался затеряться в толпе на парковом узле, как линию бросила Моника. Она еще ничего не сказала, а Кидди уже узнал ее молчание, дыхание, которое подсказывало, что она или только что рыдала, или собирается рыдать. Он шагнул в сторону, выбрался из толпы у поблескивающей металлом арки, брезгливо отпихнул оборванного попрошайку, остановился возле старика, который сидел на куске пластика с короткой деревянной дудкой в руках, но не играл, а словно спал с открытыми глазами, и спросил:

• Предыдущая
• 19/91
• Следующая