Даймон - Валентинов Андрей - Страница 52

Поразмыслив, я рассудил, что здешние негры отстают от нас, подданных Британской Короны, всего на полвека. Во времена войны с Бонапартом наша армия комплектовалась весьма сходным образом.

Я же, постаравшись забыть об утреннем происшествии, занялся решением задачи, сформулированной Даймоном. Где надо быть, когда в город входят "танки"? Как поступить путешественнику, если в край, куда он собрался, направляется войско?

Первым делом я критически обозрел свой гардероб. Вопрос вовсе не пустой, как может показаться. Спокойные времена кончились, и моя потрепанная, много раз чиненная европейская одежда будет скорее мешать, чем способствовать путешествию. Мой новый костюм годится лишь для парадных приемов, посему я занялся этим делом со всей возможной основательностью. Мы с Мбомо (его европейское платье в столь же плачевном состоянии) обсудили все возможные варианты, и, наконец, нашли решение. Выручили запасы коленкора. Часть его удалось обменять на несколько штук крепкой белой ткани, из которой один из слуг мистера Зубейра взялся за пару дней сшить для нас настоящие арабские бурнусы, такие же, какие носит его господин. Тяжелой и непрактичной чалме я предпочел талаф, памятный еще по Египту и Судану.

Сегодня перед заходом солнца состоялась первая примерка. Взглянув на себя в зеркало, я убедился, насколько одежда меняет человека. В европейском одеянии я похож на самого себя – на тяжело больного, не первой молодости, шотландца, занесенного судьбой в самое сердце чужой незнакомой земли. Теперь же из зеркала глядел хищный и жестокий бедуин, гроза караванов, довольно ухмыляющийся в предвкушении близкой войны. Подстриженные вчера борода и усы окончательно сделали меня похожим на араба.

На кого похож Мбомо, даже не решусь определить.

Присутствовавший на примерке Рахама долго и с явным восхищением цокал языком, а затем посоветовал нам привесить к поясам кинжалы.

Все прочее время, весь долгий день, я был занят написанием подробного письма в Королевское Географическое общество, а также постоянные переговорами – с мистером Зубейром, с "придворными" Калимботы, со слугами леди Ньямоаны. Удалось увидеть и ее саму и даже обменяться несколькими фразами. Мое первое впечатление ничуть не изменилось – она поистине удивительная женщина!

Сии слова – не только дань уважения ее молодости и красоте. Как выяснилось, войско будет двигаться двумя колоннами. Одну поведет сам рундо, она направится на восток, где проживают некие его заклятые враги. Мистер Зубейр принял решение ехать вместе с Калимботой. Именно там ожидается большая добыча.

Я сделал иной выбор. Вторая колонна идет прямо на север. Ее поведет леди Ньямоана, и я получил разрешение выступить вместе с нею.

Мы идем на Миомбо-Керит.

Я нашел ответ, мой Даймон. Когда "танки" входят в город, безопаснее всего находится в одном из "танков". Ты именно это имел в виду?

Время сегодня определенно не торопилось, спеша вместить в себя, как можно больше событий. И только перед самым закатом я наконец-то увидел то, что не замечал целый день: маленькие оранжевые ростки на черной коре окрестных деревьев.

Весна!

Сама по себе мелодия очень хороша, но в контексте фильма слушается по-особому. Фактически, это реквием. Души погибших среди льдов вспоминают, как все было. Вокруг мертвая холодная пустыня, вместо неба – низкие серые тучи. Ничего уже не вернуть, никого не спасти, не воскресить…

За Госпромом, среди узких, застроенных знакомыми "сталинками" улочек, Алеша понял: что-то изменилось. Не к худшему, не к лучшему, просто изменилось. Не выдержал, остановился, вокруг взглянул. Грязный лед под ногами, белые айсберги-облака по ярко-синему небу плывут, на сером цементе стен – темные влажные пятна. Оттепель, еще не весна.

Сунул руки в карманы, нащупал перчатки. На месте? На месте!

Может, не в природе перемена, не в пейзаже городском – в нем самом? Нет, каким с утра проснулся, таким и по улице идет.

Пожал Алексей плечами, дальше зашагал.

Варю он все-таки вызвонил, как раз после третьей пары. Как обычно: "Варвару Охрименко, пожалуйста… Да-да, я подожду". Хорошо еще по телефону-автомату, не по мобильнику. Пока найдут, пока Варя до трубки доберется, карточке конец настанет. А без мобильника кисло, тем более теперь. Ева позвонить может, она сейчас в больнице, у Игоря…

Новостройка – прямо между "сталинок". Лезет к небу белое, безразмерное, круглое. На дощатом заборе – плакат. Элитный дом, как же, как же! Артезианская скважина, гараж подземный…

Поглядел товарищ Север на буржуйский новострой, вопросом задался. Как правильнее поступить? Подождать, пока вселяться – и всех разом, с конфискацией? А может, не мелочиться – "Боинг" нацелить? Агитационно и убедительно. Или гуманность проявить, сразу дом забрать – для нужд трудового народа?

Хмыкнул руководитель городского подполья, собственную шутку оценив. Какого такого народа? Пенсионерам-маразматикам отдавать? Обойдутся! Хватит им русского, как второго государственного, мало будет, можно о советской символике подумать. Сюда звездочку, туда серп с молотом.

Лучше не серп – косу. Оч-чень убедительно!

А в доме, в бывших буржуйских квартирах, своих людей расселить. Каких именно? Нужных – и полезных. А заодно и хороших. Еве и Хорсту Die Fahne Hoch три-четыре комнаты не помешают.

Буржуев куда? У-у, столько вариантов, глаза разбегаются!

Скривился Алеша, кровожадного товарища Севера слушать не желая. Экспроприация экспроприаторов? Спасибо, проходили! Не-е-ет, товарищ, с буржуями так нельзя, овец не резать требуется, стричь. Бережно, шерстинки не теряя!

А все из-за бумаг подпольщицы Джемины. Фантазеры там сидят, в АГ-3! Фантазии же у них, признаться, страшноватые. Буржуйские квартиры, смертная казнь и "пункты социальной помощи" за тройной колючкой – не самое веселое. Собрал, понимаешь, Юрий Владимирович Моров с Кампанеллами!

Фантазии – ладно, а вот прогнозы! Даже если не половина сбудется, треть только…

Вновь остановился Алеша, плечами дернул. Изменилось – в нем самом, точно! Не мысли, не настроение, иное что-то. Но что именно?

Ладно! К Варе пора.

Улица вниз ведет, к бесконечной трамвайной линии, к заводскому району. Скользко, грязно, вместо "сталинок" – ветхие двухэтажки. Сколько раз хожено, и зимой, и весной, и летом. Внизу, у самой трамвайной остановке – киоск, там шоколадку купить, лучше с орехами, Варя любит…

"Малюня! Мой малю-ю-юня!" Может, хоть сегодня не заговорит о своем хаче, о его брате-менте, об этой грязи? Неужели не понимает?

Или, напротив, все понимает?

Перетерпи – и я перетерплю!..

Дернуло Алешу, словно проводом оголенным ударило. Если терпит, если его терпеть уговаривает, значит, ей эта грязь… По душе? Не по душе, но устраивает! В петлю не полезла, домой не уехала, напротив, в "кахве" на работу собралась. Или это мудрость такая – житейская?

Что ты сделать можешь, Алеша? Вбьешь их всех? Ножом зарижешь?

Товарищ Север не удержался – оскалился зло. Ножом просто, и в лоб из пневмопистолета – тоже просто. Получше способ найдется. Только зачем? Этих бетоном зальешь, а Варя… Варя других найдет! В "кахве", тоже начальнички имеются, после которых мыться придется. И рот полоскать.

Фу ты! Да она же просто… Просто…

Выкинул Алеша худые мысли из головы, не стал додумывать. Лучше о другом, о важном. Не так плохи у Игоря дела, хоть и не хороши. Три ребра, сотрясения мозга, пуля в мякоти руки… Не смертельно, выдюжит! Женя-Ева по всему городу бегает, лекарства нужные ищет. "Дело" прокурорское завели? Завели, конечно. И на Игоря, и на весь городской Десант. Министр лично в новостях выступил, брови хмурил, вещал про конституционный порядок.

Задержал шаг Алексей, у светофора пережидая. Сейчас трамвай проедет… Быстро он спустился, летел словно. Не спешил – само получилось.