Даймон - Валентинов Андрей - Страница 48

С этими ясно. А впереди что? Все то же – полсотни ментов без особого рвения. То ли приказа ждут, то ли подмоги.

А это кто?

Даже удивиться не успел – с двух сторон, слева и справа. В форме, при полной выкладке, с "капустой" на форменных шапках, при дубинках-"демократизаторах"… А он, дурак, через дорогу смотрел! Вот они, здесь, рядом!..

Вот тебе, Ева, и войнушка!

– Спокойно, товарищи, спокойно! Прибыл отряд муниципальной милиции для поддержания порядка! Не покидайте ряды. Это наши, повторяю, наши, свои!..

Открыл Алеша рот, глотнул сырого воздуха. "Свои"? С дубьем и наручниками на ремне? Лишь потом сообразил: муниципалы, городской отряд, на рукавах – зеленые нашивки с каштановой веткой. Мэру подчиняются, не министру. То есть, и министру, но зарплату в городской кассе получают. Два года назад первый отряд создали, Алеша тогда очень удивился. Зачем? Или ментов в городе не хватает? Выходит, есть зачем!

Значит, "каштаны" – за нас? З кого – за "нас"? За Десант?

– Алексей! Давай сюда!..

Ага! Хорст уже не здесь, чуть в сторонке, у самого асфальта. Рядом – мент-"каштан", три звездочки на погонах. Здоровенный, Игоря на полголовы выше. Лицо… Нормальное лицо, словно и не из "внутренних органов".

Кивнул Алеша Профессоровой дочке. Не просто, со значением. Мол, стой, все порядке, сейчас пистолет принесу.

Сквозь строй Десанта протиснулся.

– Не прой-де-те! Не возь-мете! Гес-та-по! Не прой-де-те!..

Шагнул к тротуарной кроме, на старшего лейтенанта взглянул. Чего скажешь, муниципальный?

– Сергей Кононенко.

– Алексей Лебедев.

Крепкая ладонь у "каштана"! Алеша даже позавидовать успел.

– Алексей! Вы у тех штатских старший? Не важно, передайте, чтобы немедленно уходили. Немедленно! Штаб-квартиру мы сами прикроем, не пустим никого, пока не будет санкции прокурора. Иначе этих не остановишь. Драться мы не будем – приказа нет.

И в сторону улицы подбородком дернул. Там – тоже перемены. Не полсотни уже, сотня с излишком. Впереди – щитоносцы с "демократизаторами" наперевес, на флангах – пара мордатых полковников.

Этих первыми! Живьем – и сверху присыпать!

Чуть подальше – телевидение с камерами шакальей стаей. Ждут, предвкушают, трупоеды! А они их еще защищали!..

– Беги, Алексей!

Не стал Алеша переспрашивать и спорить. У "каштанов" приказа нет, у Десанта есть. И у тех, с дубинками – тоже есть.

Ясно…

Головой мотнул – и назад, за щиты десантников, мимо Жени-канарейки…

– Ева, я сейчас! Стой, никуда не уходи!

…К братьям-демократам. Бывшим, нынешним, кто теперь разберет. Главное – успеть. Сейчас, пока "каштаны" Сергея Кононенко прикрывают, пока Десант стоит – россыпью, бегом. Половина вверх по улице, половина вниз…

– Не прой-де-те! Не возь-мете!

Пока локтями работал, сообразить успел, отчего про канарейку вспомнил. Не потому что "Die Strasse frei dem Sturmabteilungsmann!" На лекции рассказывали: в давние годы брали горняки с собой в шахту канареек. Сидит, бедная в клетке – и воздухом подземным дышит. Как упадет без чувств, значит, бежать пора. Метан, верная смерть!

Фу ты, мыслишки!

…А как того парня в Киеве? Пуля в спину – и пиши жалобы!

– Ребята, слушайте! Надо немедленно уходить. Немедленно!..

Шагнули шитоносцы перед, неспешно, грозно. Вместо глаз – пластиковый блеск забрал, вместо голоса – мегафонный рев:

– Приказываю разойдись! Приказываю разойдись! Приказываю…

Вновь закрыл глаза Алеша, темную комнату вспомнив, вязкую тень за шкафом.

Зде-е-е-есь я-я-а-а-а! Здес-с-с-сь!

– Они не уйдут, Игорь. Я сказал, объяснил… Провокатором обозвали. Попом Гапоном.

– Кретины они, твои либерасты. Реально!

– А твои – лучше? А я еще думал, как войны начинаются?

Не ругались – просто болтали. Плечом к плечу – Хорст Die Fahne Hoch, старший воспитатель Десанта, и Алексей Лебедев, демократ-провокатор. Щитоносцы в десяти шагах, за спиной толпа безоружная, бараны на бойне.

– Я, Алексей, о другом подумал. Вот зачем подполье создано! Ничего, нас побьют, товарищ Север им вспомнит!

– Ага…

Уже не уйти, полукольцом охватили гады-менты. Грамотные, выучены людишек разделывать! Не уйти, не спрятаться, за спиной – серая стена да глухой дворик с высоким забором. И "каштаны" не выручат, их дело стоять – не драться.

Ева не ушла. Даже слушать не стала – отвернулась, фыркнула. Нравится ей войнушка!

Не удержался товарищ Север, хмыкнул. Картинка – словно из учебника, одного только не хватает. Чего? Да чтобы какой-нибудь хорошо проплаченный идиот разок в воздух стрельнул. Или взрывпакет кинул – этим, со щитами, под копыта.

– Не прой-де-те! Не возь-мете! Гес-та-по!

Товарищ Север прищурился, взглянул на гладкие блестящие забрала. Марсиане, блин, нелюди! Не торопятся, шаг от шага отделяют. Или в самом деле ждут? Взрывпакета, выстрела? Тогда не за дубинки можно взяться – за автоматы.

А ведь ахнет! Точно!

– Алексей! Женю – уведи. Чего хочешь, делай, но уведи! Сейчас!..

– Ага!

Протискиваться не стал, поднырнул – прямо под щиты Десанта. Пока голова о что-то острое билось, мысль проскочила: щиты против щитов, как при Юлии Цезаре или при Спартаке. Гладиаторские бои в честь грядущих выборов, тешься, народец! Расстарались для тебя, лучших бойцов выставили.

…Рядом с обезьяной прячется еще один тигр.

– Ева! Женя! Где ты? Ребята, вы девушку не…

– Алеша, я тут! Что, уже началось? А писто… Мы куда?

Не ответил Жене-канарейке товарищ Север – секунды считал. Одна – девушку за руку взять, пальцы сжать мертво. Два – прямо на толпу, на охреневших братьев-демократов, камикадзе безмозглых. Три – кулаком в грудь особо непонятливого. Четыре – Еву в образовавшуюся брешь втолкнуть.

Направо? Направо! Там двор. Забор высокий, но можно попытаться…

Пять – вдоль серой стены заскользить, Женину руку не выпуская. Шесть – в черную подворотню нырнуть.

Зде-е-е-есь я-я-а-а-а! Здес-с-с-сь!

Семь… Не досчиталось "семь". "Ба-бах!" помешало, громкое такое. Ошибся товарищ Север – не взрывпакет, пострашнее.

– Беги-и-и-и!!!!

– Руку! Руку давай! Подтягивайся, ногами упирайся! Быстрее, быстрее!..

– Ал… Алеша! А как же Хорст?! Он же там остался! Как же…

Тема тревоги.Герой спасается, убегает, сбивает с ног всех, кто оказывается на пути, вслед ему стреляют, но он бежит, бежит, бежит, у него – один шанс из миллиона…

Понедельник, 18 августа 1851AD. Восход солнца – 7.25, заход – 17.24. Луна –IIIфаза, возраст в полдень – 20, 6 дня.

Хлопот оказалось куда больше, чем я предполагал, причем и в большом, и в малом. Не без ужаса думаю о неизбежном возвращении подруги-лихорадки. Толку от меня и так не слишком много, в случае же болезни я стану годен лишь в качестве груза для Куджура. Не хотелось бы, самое интересное и важное (надеюсь!) только начинается. Оттого и хлопоты.

Сначала о малом. Девочка-рабыня не понимает местного наречия. Попытки поговорить с ней на языке макололо были столь же бесплодны. Мбомо привел носильщика из каравана, знающего наречие батоко. Увы! Наша пленница честно пытается повторять услышанные слова, что-то рассказывает на своем, совершенно неизвестном нам языке, но "установить связь" (привет тебе, о Даймон!) никак не удается.

Между тем, девочка определенно умна, понятлива, обладает живым и веселым нравом. Надеюсь, она уже сообразила, что здесь ей не причинят вреда. После того, как мы с Мбомо представились, она стала именовать нас соответственно "ака Риша" и "ака Мбо". Себя она называет "Ека Викири".

С Куджуром и Чипри она подружилась сразу. Ослик от нее не отходит, а наш ленивый страж без всякого ворчания позволяет ей лежать, положив голову ему на бок. Почти аркадская идиллия.