Даймон - Валентинов Андрей - Страница 34

Вернуться самому? Мбомо, я уверен, доставит меня живым в Порт-Элизабет или в Дурбан. На книгу уйдет полгода, ее можно писать и на корабле. Через год Родерик Мурчисон предоставит мне слово на заседании Королевского Географического общества. Южноафриканское "блюдце" откроют на пять лет раньше (sic!), и доктор Дэвид Ливингстон будет всю жизнь обижаться не на Мурчисона, а на меня. А я проживу еще несколько лет.

Миомбо-Керит мне никогда не увидеть. Возможно, не увидят и другие. Войны между местными племенами с каждым годом становятся все более ожесточенными – не без помощи таких, как мистер Зубейр. Тот, кто пойдет по моим следам (уж не доктор ли Ливингстон?) найдет лишь заросшие травой руины.

Кажется, Даймон хочет именно этого. Сегодняшняя наша беседа почему-то сразу напомнила то ли Гёте, то ли Марло. Дух приходит к Фаусту… Искушение и в самом деле завидное. Дело не в славе "первооткрывателя", как таковой. Просто очень хочется довести дело до конца. Много лет работы, лишения, болезни, радости и огорчения – в никуда, без следа, без отметины. Ричард Макферсон сгинул где-то в Южной Африке. И все.

Акцент Даймона, к которому я успел привыкнуть, стал казаться зловещим, нечеловеческим. В его английском и в самом деле встречаются слова, неведомые не только в метрополии, но и в Северо-Американских Штатах. Кажется, в мире духов язык тоже стал другим. На акцент я обратил внимание потому, что Даймон был очень настойчив. Не удержавшись, я прямо спросил, в чем ЕГО выгода. Какая ему разница, чье имя будет в энциклопедии и учебниках географии?

Ответ бы таков. В мире духов очень мало возможностей свершить доброе дело (!). Он "вышел на связь" со мной совершенно случайно. Узнав (не без труда), кто я, Даймон поставил себе целью восстановить справедливость – так, как он ее понимает. Если я выживу и сумею донести до ученого мира свое открытие, это будет правильно.

Я упомянул страну Миомбо-Керит, но дух резко оборвал меня и не без горячности перечислил с дюжину совершенно неведомых географических названий (в том числе и какой-то "водопад Виктория"!!!). Все это ждет меня на севере. В мире Даймона там уже исследован каждый ярд.

Никакой страны Миомбо-Керит нет.

Цинизм эпохи Перестройки. Но по сути правильный. «Солдаты сидят и смеются. Хорошая вещь – привычка!»

– Сегрегация! И только сегрегация! – Женя-Ева, дернув носиком, на столик решительно указала, который у окна. – Туда!.. Да, сегрегация. Не по национальному принципу, не по классовому…

Хорст Die Fahne Hoch не стал возражать – послушно шагнул, куда велено. Алеша замешкался, не без сомнения по сторонам поглядел. Приличное кафе, очень приличное. Для его финансовых возможностей – даже с излишком. Только куда денешься?

– Куртки можно снять! – девушка явно вошла во вкус, тем более, приказы никто не оспаривал. – Хорст, ты смотри меню… Нет, лучше сама посмотрю. Алеша, чего ждешь, присоединяйся!

Спорить было поздно. Пристроил Алексей на разлапистой вешалке видавшую виду куртку, мысленно порадовавшись, что его единственный костюм выглядит не слишком криминально, волосы ладонями пригладил…

– Заказываем крылышки-гриль! Алеша, ты не против?

Бывший демократ Алексей Лебедев был не против. Гриль, так гриль.

Хорст его по мобильнику нашел – накануне вечером, как раз после возвращения из победного похода на рынок. Канистра была опробована, перчатки рассортированы, все прочее исследовано самым внимательным образом. Руководитель городского подполья товарищ Север мог быть доволен. Подготовка к акции идет полным ходом. Оставалось…

Многое еще оставалось. Хорст-Игорь позвонил совсем не вовремя. Алеша думал, опять уговаривать станет, в Десант звать. Может, не писарем – старшим архивистом. Казенный харч, зимние ботинки на двойной подошве.

Не угадал, еще веселее вышло. Не в Десант Хорст позвал – в кафе. Оказывается, у Игоря с Женей нечто вроде юбилея – два года знакомству. Пир на весь мир решили не закатывать, отметить скромно, в узком кругу…

В общем, в шесть вечера у станции метро "Университет". Галстук-бабочка и фрак не обязательны.

Оставалось ломать голову, каким макаром ярый враг тоталитаризма демократ Алексей Лебедев умудрился в "узкий круг" просочиться. Да еще в такой! Подумал Алеша и рассудил: Игорь, как и он, иногородний, в Десанте же не друзья, а боевые товарищи. Профессоровой дочке вообще знакомства среди современной молодежи противопоказаны. Поставит неподготовленному гостю, к группе "Руки вверх!" привычному, финский джаз – сразу санитаров вызывай.

А он, Алеша, по всем статьям подходит. Вдобавок к самому товарищу Северу отношение имеет, можно сказать, генерал на свадьбе.

Отказываться не стал. Галстук надел. Полчаса по картинке завязывать пришлось.

И вот теперь – крылышки-гриль.

– Их тут с тмином готовят, – деловито сообщила Женя. – И еще с чем-то, но не говорят, ноу-хау. Хорст, ты винную карту смотрел?

Игорь неуверенно покосился на книжку в темной кожаной обложке, затем на Алешу, словно тот способен помочь.

– А может… Пивка бы, а?

– Закажешь бастардо. Будут предлагать "черного доктора", не соглашайся, он здесь фальшивый.

Хорст обреченно вздохнул, Алексей же едва не хмыкнул. Без "десантной" амуниции парень смотрелся сущей деревней. Пусть и при костюме, и в рубашке из салона…

– Кофе закажешь тот, что мы в прошлый раз пили, с тертым шоколадом, – Женя откинулась на спинку стула, весьма собой довольная. – Варварство, но приятно!.. Так вот, о сегрегации. Люди всегда делились на касты. И сейчас делятся. Есть элита – извращенцы и эстеты, им Сорокина и Ким Ки Дука подавай. Есть быдло, для них "Иванушек" и Кобзона хватит. И есть нормальные. Перевоспитать никого нельзя, но можно…

– …Расселить, – не выдержал Алеша. – И кого на Таймыр?

Уточнить не удалось – как раз бастардо принесли. Алеша поднял рюмку с темной тяжелой кровью, и понял – ему тост произносить. Больше некому! Не был Алексей спецом по здравицам, но делать нечего. Тем более, выдумывать не надо, что ни скажешь, все правильно будет.

– Женя! Игорь! Сегодня…

А как договорил, пригубил терпкое вино, подумалось вслед. Кто первый тост произносит, тот в компании и старший, так всегда бывает. Не в его случае, конечно. Как до разборки дойдет, Женя-Ева его даже в эстеты не запишет, но то, что в "нормальные".

Бредовая идея Профессоровой дочки не такой уж бредовой могла показаться – если со всем слышанным и виденным сравнить. Хоть в город не выходи! Избирательная кампания вздымалась волной-цунами, захлестывала, мусор под ноги швыряла. Алеша устал в урны листовки с толстощеким портретами выбрасывать, скользить глазами по очередной биг-морде, свет застившей. А еще митинги, а еще говоруны у станций метро!

После первой пары объявили: Президент приехал – тот самый, ради которого борец за европейские ценности Лебедев год назад в палатке мерз. Не забыл верных своих Гарант, лично в университет пожаловал – демократов подбодрить. Все в актовый зал, дамы и господа!

Алеша не пошел. Было бы что слушать, в самом деле! Говорить, если честно, Гарант так и не выучился…

Уже возле метро поймал себя отставной демократ за ухо. Мысленно, чтобы прохожих не смущать. Что ж это с ним такое? Морды на листовках не нравятся – бывает, на то и демократия. Но не в мордах дело. Понял Алеша – все ему не нравится, от Гаранта до последнего крикуна на улице. Гарант не так и плох, но как можно страной править без одного-единственного концлагеря?

Депутат, вор и продажный мент – враги народа! Покрывают друг друга, гады! Самое время вернуть смертную казнь!

Спохватился Алеша, себя одернул. Никак снова в товарища Севера поиграть захотелось? Но разве товарищ Север против демократии? Нельзя без нее, родимой!

А давайте их всех изберем. Всех, кто пожелает. Изберем – и за решетку, скопом. По «десятке» с конфискацией навесим, а там и разбираться начнем.