Обманутые сердца - Биггз Шерил - Страница 4
- Предыдущая
- 4/72
- Следующая
Трэкстона он не видел почти восемь лет. Тревис уехал с плантации почти шесть лет назад, а Трейнор – четыре года назад. Число двадцать всегда казалось магическим для Томаса Браггетта. Трейс презрительно фыркнул при воспоминании об отце. Что же такое было в подсознании этого человека? Если ты не уничтожил детей до того, как им исполнилось двадцать, опустоши их. И Томас Браггетт слишком близко подошел к тому, чтобы сотворить такое с каждым из них. Слава Богу, его уже нет и не будет, когда Терезе исполнится двадцать. Трейс бросил сигару через деревянный порог и кирпичную галерею, подошел и раздавил каблуком дымящийся окурок. Он не мог винить братьев за отъезд, хотя, видит Бог, очень этого не хотел. Они уехали, а он остался в «Шедоуз Нуар». После всего, что отец сделал ему и Майре, он все-таки остался. Трейс ударил кулаком по дверному косяку… Он остался, потому что кто-то должен был это сделать. Он – старший. Это был его долг. Трейс отдал бы все, чтобы уехать, как все остальные, сбежать, но знал, что не мог этого сделать. Он не любил думать о том, что стало бы с матерью и сестрой, если бы он уехал, а они вынуждены были жить с Томасом Браггеттом.
– А теперь они возвращаются, – снова повторил он так тихо, что стоявший в нескольких шагах человек вряд ли смог бы расслышать.
Экипаж подкатил к тротуару и остановился перед куполообразным входом в большое здание. Изящная черная, с золотыми буквами, вывеска глади сила, что это и есть отель «Сент Луи». Отель представлял собой четырехэтажное кирпичное здание, протянувшееся на целый квартал. В Натчезе, родном городе Линн, не было таких больших зданий. Второй этаж украшал балкон с коваными решетками в виде замысловатого орнамента из стеблей кукурузы и цветов. Крышу венчал огромный купол.
Из тени центрального подъезда вышел высокий темноволосый мужчина, одетый в яркую красную с белым, отделанную золотом, ливрею и, как только экипаж остановился, протянул Линн руку.
– Добро пожаловать в «Сент-Луи», – протяжно произнес он, когда Линн подала ему руку и вышла из экипажа, затем повернулся и приказал:
– Маркус, занеси чемоданы леди.
– Благодарю, – Линн последовала в отель вслед за мальчиком-лакеем. Она привезла с собой только два чемодана, но мальчик был таким маленьким, лет одиннадцати-двенадцати, и хрупким, что едва мог тащить ее вещи. Наблюдая, как он сгибается под тяжестью чемоданов, Линн почувствовала себя виноватой. Следующий раз она будет пуешествовать налегке.
Не обращая внимания на толпы людей, снующих по вестибюлю, Маркус направился к огромной, богато украшенной стойке регистрации, протянувшейся вдоль дальней стены помещения. Однако Линн, сделав всего лишь несколько шагов по вестибюлю, остановилась, открыв рот в благоговейном трепете перед увиденным.
Девушка еще никогда не видела такого огромного и шикарного вестибюля. По центру здания на четыре этажа возвышалась ротонда, увенчанная куполом из цветного стекла, сложенного замысловатым узором. В центре купола висела огромная пятиярусная люстра. Солнечные лучи, проходя сквозь разноцветные стекла купола, отражались в хрустальных плафонах мириадами разноцветных бликов. Широкие коридоры этажей выходили на галереи, огороженные красивыми металлическими перилами. За балюстрадами виднелись окна магазинов. Элегантные мужчины и женщины прогуливались по широким галереям. Они разговаривали, смеялись и глазели на аукцион, который проводился на первом этаже. Стены этого этажа украшали белые дорические пилястры. Они возвышались футов на двадцать верх и упирались в слегка нависающую галерею второго этажа, словно поддерживая ее. Стены между пилястрами были обшиты темными дубовыми панелями, на которых висели огромные полотна с написанными маслом портретами знаменитых горожан и героев прошлых лет.
Лакей заметил, что Линн остановилась, и сделал то же самое, но, постояв с тяжелыми чемоданами несколько секунд, начал проявлять нетерпение.
– Мэм? – позвал Маркус, прекрасно понимая, что следует промолчать.
Линн посмотрена на мальчика и улыбнулась, совершенно забыв, что вуаль скрывает улыбку. Она даже не пошевелились, не в силах справиться с изумлением. Вместо того чтобы пойти вслед за Маркусом, Линн обратила внимание на то, что происходило в центре переполненного людьми вестибюля. Большая группа мужчин собралась перед возвышающейся площадкой, на которой стоял аукционист. На площадке пониже стояла молодая чернокожая женщина. Она крепко обвила себя руками и, высоко подняв голову, смотрела куда-то вдаль. Хорошо одетый и, вероятно, состоятельный мужчина, подошел к площадке и поднял юбку женщины. Он провел рукой по ногам, словно хотел проверить, нет ли на них изъянов. Линн видела, как ее отец проделывал то же самое с лошадьми, когда собирался их купить. Другой мужчина из толпы громко спросил аукциониста, рожала ли эта женщина.
Линн перевела взгляд на другого аукциониста. Тот торговал мебелью. Группа людей с другой стороны от него предлагала цены за привезенные из Франции картины.
– Мэм? – снова позвал лакей. Маркус уже бы не в силах держать чемоданы Линн. – Стойка регистрации? – с надеждой проговорил он. – Следуйте за мной, – он повернулся и зашагал по вестибюлю, но через секунду оглянулся, желая убедиться, что леди идет за ним.
Линн пробиралась сквозь толпу, хотя с удовольствием предпочла бы остаться на месте и продолжить рассматривать происходящее вокруг. Генри Сорбонтэ несколько раз возил жену и дочерей в Бостон и Нью-Йорк, но ни в одном из этих городов Линн не видела такого великолепного здания, как отель «Сент-Луи». Отель нравился ей не только из-за элегантности и атмосферы благополучия и богатства. Он был просто уникальным, единственным в своем роде, построенным в стиле поздней французской готики, и здесь витал дух старой Франции.
– Продано за двенадцать сотен долларов, – молоток аукциониста с грохотом обрушился на крышку стола, эхо разнеслось по всему вестибюлю. Линн от неожиданности обернулась. Она увидела, как невысокий, коренастый мужчина пробрался через толпу к аукционисту, передал тому пачку зеленых банкнот, затем протянул корявую, с короткими пальцами руку и вцепился в запястье чернокожей девушки. Линн снова повернулась к служащему, который все еще улыбался в ожидании момента, когда она назовет свое имя.
– Линн, – наконец сказала она. – Линн Боннвайвер из Виксберга, штат Миссисипи, – она вдруг прикусила губу и нахмурилась. Не следовало говорить о Миссисипи. Или называть Виксберг. Особенно Виксберг. Он расположен слишком близко от Натчеза. Следовало сказать Батон-Руж, или Сент-Луи, или даже Мемфис.
– Красивое имя, – заметил служащий и улыбнулся.
Линн почувствовала облегчение. Она была совершенно уверена, что тот сейчас начнет рассказывать об убийстве Томаса Браггетта и том, что убийца родом из Миссисипи, поинтересуется, не знакома ли она с ним, потому что он из Натчеза, который совсем рядом с Виксбергом, и разве люди в маленьких городках не знакомы друг с другом?
– Вы одна, мадемуазель?
Линн смутилась, услышав вопрос служащего. Это был высокий, крепкий мужчина. Темные волосы зачесаны назад, тонкие усы обрамляли верхнюю губу, подчеркивая слитном длинный нос и выпирающие скулы. Она распрямила плечи. Конечно, леди непристойно путешествовать одной, но с этим ничего нельзя поделать. По крайней мере, на этот раз. Лини улыбнулась и посмотрела в карие глаза, скрытые толстыми линзами очков. Брови служащего вопросительно взметнулись вверх.
– Да, мсье. К сожалению, мой отец заболел и я вынуждена путешествовать одна, – любезно пояснила она. – Приходится вместо него заниматься делами. Тот факт, что я путешествую одна, создает для отеля проблему?
Удивленные брови опустились на место, служащий улыбнулся. Его тон и поведение сразу изменились в лучшую сторону.
– О нет, мадемуазель Боннвайвер, я спросил, чтобы создать вам лучшие условия проживания в нашем отеле, – он быстро оглянулся по сторонам и значительно тише произнес: – Я могу попросить вас пообедать со мной?
- Предыдущая
- 4/72
- Следующая
