Заложники Света - Турчанинова Наталья Владимировна - Страница 10

– Красивые женщины – моя слабость, – сказал тот, ущипнул девочку за щеку и вышел, не прощаясь.

Арэлл почему-то заплакала. Не от боли или страха – от обиды. Она сама не понимала, что ее огорчило – высокомерие «черного», то, как он обращался с ней, или ощущение собственной беспомощности.

Этим же вечером отец рассказал ей про демонов. О том, что они правят миром, о том, какие они бывают и чего хотят, об их жестокости и силе. Им принадлежало все. Они вмешивались в жизнь людей, распоряжались ею и отнимали, если хотели. Высшие интересовались политикой, любили роскошь и развлечения. Низшим нравились удовольствия попроще.

До пятнадцати лет Арэлл больше не встречалась ни с теми, ни с другими. А в тот день, когда ей исполнилось пятнадцать, ей уложили волосы в сложную прическу, впервые нарумянили щеки и вывели в главный зал. Там сидел тот же самый гость (он ничуть не изменился), что испугал ее в детстве. Высший демон.

Он поднялся с высокой скамьи, учтиво поклонился, сверкнул алым поясом. Арэлл стояла неподвижно, глядя на его человеческое лицо.

– Ты выросла. – Гость взял ее руку, поднес к губам, поцеловал. – Стала очень красивой. Это хорошо. Мы с твоим отцом думаем, как выгоднее продать твою красоту.

– Я не хочу, чтобы меня продавали, – чуть слышно ответила девушка. От горячих пальцев демона, все еще держащего ее ладонь, вверх по запястью текла неприятная тяжесть. Покалывание, озноб.

– Деточка! – он рассмеялся. – Ты же не знаешь, за сколько тебя хотят купить. И кто.

– Мне все равно.

– Ты молода и глупа! – демон оттолкнул ее, и Арэлл с размаху села на скамейку. – Но со временем это пройдет. Я надеюсь…

Ее продали очень выгодно. Сыну императора Рэйма в качестве приложения к мирному договору. Или наоборот – договор о мире и развитии торговли прилагался к ней. Это было нужно Эллиде. А также Друзлту – Хозяину страны, где родилась Арэлл…

Теперь она стояла у ложа ведьмы-демоницы и смотрела в ее глаза, отсвечивающие красным. Темноволосая женщина в хитоне из полупрозрачной флеровой ткани [12], возлежала на бордовых шелковых подушках.

– Хочешь узнать свое будущее? – спросила она, улыбаясь.

– Да.

– Ближнее, дальнее? Хочешь знать, что случится с тобой этой ночью? – она приподнялась, ее локоть надавил на мягкую подушку, черные бусы на шее сверкнули.

– Дальнее.

Арэлл стало любопытно, что будет делать ведьма – ляжет спать, повернувшись на правый бок, или достанет из-под кровати магический кристалл, чтобы заглянуть в него.

– Мне не нужно никуда смотреть. Твоя судьба написана у тебя вот здесь.

Демоница протянула руку и больно ткнула Арэлл пальцем в лоб.

– Ранняя смерть. Мучительная ранняя смерть, – добавила она, подумав. – Но, если хочешь, я могу подправить твою судьбу. Это будет стоить тысячу сестерциев. А-а, ты, кажется, не веришь мне? Подойди ближе.

Ведьма заставила Арэлл опуститься на колени возле кровати, надавила ладонью на затылок и приблизила к себе ее лицо.

– Одиночество, пустота, смерть. У тебя не будет мужа, не будет детей, и не будет дома.

Это была правда. На какое-то мгновение элланка почувствовала эту самую пустоту. Вокруг себя и в себе самой.

– Я знаю, – шепнула Арэлл.

– Знаешь? – удивилась ведьма. – А знаешь ли ты, что сама лишила себя своей судьбы?

– Да.

– Мне жаль тебя, смертная. У тебя не будет никаких человеческих радостей. Ты одержима. Я могла бы помочь тебе, но ведь ты не хочешь этого?

– Нет.

– Тогда уходи. Тебе нечего здесь делать… Ну? Чего ты ждешь?

– Покажи мне твой подлинный образ.

Ведьма рассмеялась неожиданно мягким, обворожительным, грудным смехом.

– Ну, смотри.

Красивое лицо потекло, смываясь, под ним проявилась хищная морда с длинными клыками, торчащими из красной пасти, и широким, часто подергивающимся носом.

Арэлл смотрела на демона, долго, не отрывая взгляда, целую вечность. И чувствовала, как новый отвратительный образ заползает в ее память. Она должна была запомнить его тоже. Как запоминала их всех… Нет, не для того, чтобы ненавидеть. Ненависть лишает сил. Нужно просто помнить, какие они на самом деле.

– Ты одержима, – повторила ведьма. В красной пасти мелькнул длинный узкий язык. – Но мне нравится твоя ненависть.

Арэлл изумленно смотрела в красные глаза.

– Она… правильная. Но она погубит тебя.

Из дома демоницы Арэлл выбежала первой. Лолла неслась за ней по пятам.

– Ну, что? Что она тебе сказала?!

– Ты разве ничего не слышала?

– Нет. Ее слышит только спрашивающий… И где эта идиотка Гермия? Я же приказала ей ждать здесь.

Лолла остановилась, уткнула руки в боки, поворачиваясь в разные стороны. И тут же стала похожа на базарную торговку. Арэлл схватила ее за край гиматия и потащила за собой.

– Идем. Быстро! Я хочу уйти отсюда!

– Да-да, идем… Ну где же эта дрянь?! Если сбежала домой, я сама ее выпорю!

Всю дорогу до дворца Лолла ругала нерадивую рабыню.

Внутри город был белым.

Я невольно содрогнулся, увидев вокруг слепящий глаза песчаник, а выше по холму статуи и мрамор портиков. С некоторых пор я не доверял белым городам. Не слишком светлые воспоминания связаны у меня с этим цветом. Впрочем, Энджи, кажется, тоже поежился. Совсем по-человечески передернул плечами и нахмурился. Зато Атэр был в восторге. Он весело насвистывал, оглядывался по сторонам и рвался наверх, где среди буйной зелени белели крыши богатых домов.

Ну вот, наконец, что-то, радующее глаз. Замызганный крестьянин лениво ковырял землю мотыгой, прочищая канаву.

– Эй, любезный! – крикнул я. – Где тут есть приличный постоялый двор?

Человек оперся о рукоять мотыги, прищурившись рассмотрел нас и сплюнул мне под ноги. Значит, не раб. Свободный гражданин, ценящий свое время и достоинство.

– А вы кто такие?

– Мы из Нитополиса, – смело влез в разговор Атэр. – Идем наниматься на службу к прекрасной лурии – прибывшей из благодатной Эллиды невесте сына правителя славного Рэйма и его провинций, да принесут они каждому свободному гражданину великого Рэйма почет и процветание.

– А-а, – с лица крестьянина исчезла возникшая, было, подозрительность. – Хорошее дело. В гвардию императора всех берут. Даже таких черномазых, – он кивнул на меня.

Атэр сдавленно хихикнул, а я загнал глубоко внутрь себя демоническую гордость. Несколько сотен лет в обществе ангела кого угодно научат терпению.

– У меня там сын служит, – продолжал разглагольствовать крестьянин. – Не в охране, конечно. Простых туда не берут. В казармах армии, на кухне кашеварит, но ему неплохо перепадает. И домой, бывает, отпускают, кое-что приносит… А на постоялый двор не ходите, дерут там втридорога. И пошаливают. Хотите – можете у меня остановиться.

Я мельком взглянул на Энджи – не его ли рук дело это неожиданное гостеприимство. Но ангел не колдовал, просто стоял и задумчиво смотрел на человека ясными глубокими глазами.

Как я уже говорил, за время наших странствий, четырнадцатилетний мальчишка-ангелок – человеческий образ Энджи – значительно подрос. Теперь это был молодой человек двадцати трех лет. Молчаливый, загадочный, излучающий ангельское спокойствие, и волю. Плакать он, кажется, разучился, да и улыбался не часто. Я видел, знал, чувствовал, что его терзают какие-то сложные проблемы, непонятные мне, демону. Но помочь не мог. Не умел. Не знал, как.

– Ну, так что? – переступил с ноги на ногу человек.

– Сколько? – спросил я многозначительно.

Крестьянин в затруднении пошевелил пальцами.

– Ну… договоримся. Не больше одного дупондия [13].

– Ладно, согласны. Куда идти?