Последние и первые люди: История близлежащего и далекого будущего - Стэплдон Олаф - Страница 81

• Предыдущая
• 81/91
• Следующая

Я уже отмечал, что все мы имели не стесняемый многими ограничениями ум с оттенком астрономического склада, но мы не были лишены и «человеческих» интересов. Наш гость с Земли очень скоро обнаружил бы, что низкие здания, будто в беспорядке разбросанные повсюду – это дома для отдельных индивидуумов, семей, сексуальных групп и приятельских компаний. Большая часть этих зданий сконструирована таким образом, что крыша и стены могли передвигаться, полностью или частично – либо для получения солнечного загара, либо на ночь. Вокруг каждого дома находится или нетронутая природа, или парк, или сад, полный наших крепких фруктовых деревьев. В разных местах можно было видеть и мужчин, и женщин, занятых работой либо с культиватором, либо с лопатой, либо с садовыми ножницами. Сами здания поражают множеством стилей, и внутри каждого, от дома к дому, наш гость может обнаружить большое разнообразие. Даже внутри отдельного дома можно пройтись по комнатам, внешний вид которых принадлежит самым разным эпохам. И хотя многие комнаты заполнены предметами и вещами, многие из них непостижимы для чужеземца, в других нет ничего, за исключением стола, стульев, шкафа и, возможно, нескольких единичных образцов чистого искусства. У нас имеется огромное множество промышленных товаров. Но посетитель, пришедший сюда из мира, одержимого материальным богатством, вероятнее всего отметил бы простоту, даже строгость, которая характерна для большинства частных домов.

И, несомненно, он был бы удивлен, не увидев здесь книг. Однако в каждой комнате есть шкаф, заполненный множеством мелких рулонов пленки, хранящей множество микроскопических записей. Каждый из этих рулонов содержит материал, который не удалось бы втиснуть даже в два десятка ваших томов. Эти записи используются совместно с карманным прибором размер и форма которого напоминают старинный портсигар. Когда пленка вставляется в аппарат, он считывает записанное на ней с любой желаемой скоростью, что управляется особыми воздушными вибрациями, производимыми прибором. В результате генерируется очень сложный поток информации на «телепатическом» языке, который и проникает в мозг читателя. Столь тонко и изящно организована эта «среда отображения», что едва ли может возникнуть хоть какое-то возможное непонимание мыслей и намерений автора. Следует сказать, что сами рулоны записываются с помощью другого специального прибора, чувствительного к колебаниям, генерируемым человеческим мозгом. Он вовсе не производит полную копию работы его сознания, а записывает только те воплощения и идеи, которые автор сознательно регистрирует. Здесь стоит упомянуть еще и о том, что поскольку мы в любой момент можем осуществлять прямую «телепатическую» связь с любым человеком на планете, эти «книги» не используются для дублирования обыденных сиюминутных мыслей. Каждая из них сохраняет только «урожай обмолоченного и просеянного зерна», собранный с чьего-либо мозга.

В наших домах можно увидеть и другие приборы, на описании которых я не стану задерживаться, чья задача или выполнять однообразную домашнюю работу, или служить непосредственно, в том или ином виде, для улучшения жизни. Около входной двери находится несколько летательных комбинезонов, а в гараже, пристроенном к дому, размещаются индивидуальные летательные аппараты, напоминающие по форме торпеду, раскрашенные в яркие цвета, и, кроме того, предметы самого разного назначения.

Украшения в наших домах, за исключением тех, что предназначены для детей, обычно выглядят очень просто, даже скорее строго. Но мы ничуть не меньше ценим красоту и тратим много времени на рассуждения о ней. Разумеется, дети очень часто сами украшают свои дома с пышностью и блеском, которыми могут наслаждаться и взрослые, – глазами детей, когда получают возможность с неподдельным восторгом включиться в шалости и проделки малышей.

Количество детей в нашем мире очень мало по отношению к общему многочисленному населению. Однако, учитывая, что каждый из нас потенциально бессмертен, может показаться странным, как это мы вообще позволяем себе иметь детей. Объяснение здесь двояко. Прежде всего, наша задача – создание индивидуумов более высокого типа, чем мы сами, потому что мы еще слишком далеки от биологического совершенства. Следовательно, мы нуждаемся в постоянном обновлении расы. А когда дети успешно достигают зрелости, то берут на себя функции взрослых, чья природа менее совершенна; а те, когда убедятся, что больше не в состоянии приносить пользу, принимают решение расстаться с жизнью.

Но даже если каждый индивидуум, рано или поздно, прекращает свое существование, средняя продолжительность жизни остается никак не меньше чем четверть миллиона земных лет. И поэтому неудивительно, что мы не можем иметь много детей. Но у нас их гораздо больше, чем можно было бы ожидать, потому что периоды младенчества и возмужания у нас очень долгие. Зародыш вынашивается где-то около двадцати лет. Проблема искусственного выращивания зародыша была решена еще нашими давними предшественниками, но такой подход отклонен нами, потому что при значительно улучшенном протекании материнства в подобном нет никакой нужды. Разумеется, наши матери и физически, и умственно более подвижные в течение всего – у нас слишком редкого – периода беременности. После рождения где-то около ста лет длится период подлинного младенчества. В это время, когда закладываются основы тела и разума, очень медленно, но так спокойно и надежно, что это происходит всегда без затруднений и неудач, каждый подрастающий индивидуум опекается своей матерью. Затем следует несколько веков детства и тысяча лет юности.

Конечно, наши дети весьма отличаются от детей Первых Людей. Хотя физически они во многих отношениях и остаются детьми, в самом обществе они занимают положение независимых личностей. Каждый имеет или свой дом, или комнату в большом здании, которое содержат вместе со своими друзьями – тысячи таких можно найти по соседству с каждым образовательным центром. Есть некоторые дети, которые предпочитают жить с кем-либо из родителей, но это случается крайне редко. Хотя, как правило, между родителями и детьми устанавливаются весьма дружеские отношения, поколения с большей охотой обычно живут под разными крышами. Среди нашего вида это вполне нормально. Потому что значительный жизненный опыт взрослых открывает перед ними мир в совершенно иной манере, чем та, что доступна даже самым талантливым из детей; в то время как, с другой стороны, у нас разум каждого ребенка, в некой потенциальной возможности, несомненно выше разума взрослого человека. Следовательно, пока ребенок не сможет оценить, что же наиболее достойно в его старших, взрослый человек, несмотря на свою способность прямого проникновения во все разумы, не превосходящие его собственный, обречен на непонимание всего того, что является новым в его собственном отпрыске.

Через шесть или семь сотен лет после рождения ребенок, в некотором смысле, эквивалентен десятилетнему представителю Первых Людей. Но поскольку его мозг есть творение более высокого развития, он сложнее, чем мозг любого взрослого из Первых Людей. И хотя по поведению он во многом все еще ребенок, интеллектуально он уже давно превзошел, во многих отношениях, лучший из взрослых умов древних рас. Путешественник, столкнувшийся с одним из наших сообразительных мальчиков, может при этом вспомнить о мудрой простоте ребенка-Христа. Но точно так же он сможет обнаружить и широкую одаренность, буйство, озорство и полную неспособность отстраниться от энергичной детской жизни и равнодушно относиться к ней. Как правило, наши дети по умственному развитию значительно превосходят уровень Первых Людей уже задолго до того, как у них разовьется бесстрастный взгляд, характерный для наших взрослых. Когда возникает конфликт между личными потребностями ребенка и потребностями общества, он, как правило, будет заставлять себя принять общий курс; но он поступит так с возмущением и драматической жалостью к самому себе, чем выставляет себя в глазах взрослых до предела смешным.

• Предыдущая
• 81/91
• Следующая