Яд древней богини - Солнцева Наталья - Страница 52
- Предыдущая
- 52/74
- Следующая
– И что прикажешь с этим делать?
Ева состроила глубокомысленную мину.
– Теперь, чтобы его вытащить оттуда, должно произойти нечто похожее. Это как кнопка у телевизора: нажал – включил, нажал – выключил.
Славка смотрел на нее, сдерживая смех. Начни он хохотать, Ева обидится, надуется, замолчит надолго. Лучше потерпеть.
– Ты чего? – подозрительно спросила она, глядя на его неестественно безмятежное лицо.
– Ничего, слушаю. Очень интересно. Значит, твой фокус с переодеванием и завыванием из темноты как раз и был на это рассчитан?
– Почти. Только я не завывала! – рассердилась Ева. – Призраки ведь не разговаривают так же, как обычные люди, поэтому пришлось применить артистические способности.
Смирнов фыркнул.
– Прекрати глупое хихиканье! – вспыхнула она. – Сам уперся лбом в глухую стену, ни туда, ни сюда. Ему помогают, а он еще гримасничает!
– Я просто вспомнил, как ты улепетывала от меня напролом через кусты, – на ходу оправдался он. – Небось, душа ушла в пятки?
Ева не стала отрицать очевидного. Она настолько увлеклась любительским спектаклем под названием «Встреча Демьяна Локшинова с призраком», что ни о чем другом не помышляла. И вдруг откуда ни возьмись кто-то бросился к ней явно не с мирными намерениями! Пришлось уносить ноги.
– Хорошо, что я вовремя тебя узнала, а то бы отведал содержимого газового баллончика, – заявила она.
– Да ты от страха про баллончик-то напрочь забыла! – захохотал-таки сыщик.
Ева прыснула. Так и было – убегая от неизвестного преследователя, она думала только о том, как спастись. Мысль о баллончике не пришла ей в голову. Воображение живо нарисовало ей страшную собаку-оборотня, несущуюся за ней во мраке ночи… тут уж было не до баллончиков!
– Я чуть разрыв сердца не получила из-за тебя, – призналась Ева. – Думала, мне конец. Почему-то решила, что за мной оборотень гонится, а на них обычные средства защиты не действуют.
– Ловко выкрутилась, – продолжал подтрунивать над ней Смирнов. – Призраки и оборотни – одна компания, они друг друга не пугаются.
Звонок телефона прервал его обещающую стать длинной речь, посвященную нечистой силе. Ева взяла трубку.
– Это Локшинов, – побледнев от волнения, сказала она. – Тебя спрашивает.
«Неужели сработало? – успел спросить себя Всеслав. – Похоже, у Демьяна Васильевича и впрямь нервы сдали».
– Вы оставляли мне свою визитку! – с ходу завопил господин Локшинов. – Обещали помощь! Можно на вас рассчитывать?
– Разумеется, – скрывая радость, ответил сыщик. – Я к вашим услугам. Что-то случилось?
– Вы меня предупреждали, но я не поверил. Решил, на пушку берете. А вчера вечером произошло… нечто странное. Понимаете, я всю ночь не спал… кошмары мерещились! Дело в том, что… в общем, с тех пор, как я пытался… совершить самоубийство, мне постоянно не по себе. Невозможно объяснить это ужасное состояние подвешенности, неустойчивости, тревоги. Наверное, Бог наказывает меня за малодушие, за позорный поступок. Но я больше так не могу! Должен же хоть кто-то выслушать меня. Для церковной исповеди я недостаточно верующий, для врача – недостаточно больной. Пусть это будете вы, журналист, раз сама судьба послала вас.
Он говорил быстро, громко, захлебываясь и глотая слова.
– Я внимательно выслушаю все, что вы пожелаете рассказать, – успокаивающе произнес Смирнов. – Не торопитесь. Хотите, я приеду к вам сейчас же?
– Да, да! Приезжайте… я буду ждать. Держать это все в себе выше моих сил. Я слаб… растерян, сломлен. Развалина, оставшаяся от некогда красивого, гордого человека, который мыслил и мечтал. Если вам не противно, я открою вам свою истерзанную сомнениями и болью душу. Вы… не боитесь?
Неуместный вопрос. Всеслав уверил Локшинова, что ничего не боится и самое большее через час будет у него.
– Возьми меня с собой, – робко попросила Ева.
– После вчерашнего представления? Даже думать не смей! Если он тебя узнает, то и рта не откроет.
Возразить было нечего, и Ева осталась дома. Она улеглась на диван, включила телевизор… слезливые сериалы, наигранные ток-шоу ее не прельщали, спорт не интересовал. Она пощелкала пультом, переключая каналы, и разочарованно вздохнула. Жизнь – самый захватывающий сериал, а ей приходится пропускать ключевые моменты. Вот так всегда! Кто-то старается, но лавры достаются другим.
Смирнов гнал машину, молясь, чтобы с Демьяном Локшиновым до его приезда ничего непоправимого не случилось. Его молитвы дошли по назначению.
– Я места себе не нахожу, – с порога начал жаловаться Демьян Васильевич, к счастью, живой и здоровый. – Вы проходите в комнату.
Он, сбиваясь и перескакивая с одного на другое, поведал о вчерашнем инциденте у подъезда.
– Это была она… она… лесная фея! Я узнал ее голос. Она не позволит мне быть рядом, пока я не расскажу все! А кому мне рассказывать? Кто интересуется моим прошлым, кроме вас?
Смирнов скромно опустил глаза. Ева оказалась права: Локшинов неадекватно воспринимает ситуацию, его психика явно нарушена.
– Давайте по порядку, – предложил сыщик. – Как состоялось ваше знакомство с… той женщиной?
Демьян Васильевич повторил уже известную из уст Евлании историю своего появления в доме у леса.
– Я влюбился в нее с первого взгляда, несмотря на все сплетни, на все ужасные слухи, которые ходили о ней по Березину. Она очаровала меня, покорила навеки. Ни одна женщина с тех пор не могла возбудить во мне такой страсти, такого всепоглощающего обожания. Родители умоляли меня образумиться… но я не понимал их. Не понимаю и сейчас, по прошествии трех десятков лет. Я ничего не видел, кроме ее прекрасных глаз, ее нежного, гладкого, как шелк, тела. Почему я должен был отказаться от своего блаженства? Во имя каких идеалов? Я не верил, что она – прислужница Сатаны, как твердили мои мать и сестра. Ей пришлось покинуть родную деревню, поселиться в полуразрушенном доме, потому что ее преследовал злой рок.
– Какой же? – воспользовался образовавшейся паузой Всеслав.
– Женщины ненавидели ее, ревновали к своим мужьям… словом, обычная зависть и злоба людская заставили Мавру искать приюта в чужих краях. Так она говорила. Откуда ей было взять денег на хорошее жилье?
– Ее звали все-таки Мавра?
– Да. Я сразу узнал ее на том снимке, что вы приносили. Неважное качество и резкости нет, но Мавру я бы узнал из тысячи. Значит… она умерла? – По его небритым щекам потекли слезы. – Поэтому она приходила ко мне… вернее, ее призрак. Она казалась живой! Господи, как я обманулся!
– В Березине она где-нибудь работала?
– Нет. Она хотела жить свободно, по своим законам. А деньги я ей давал. Люди болтали, будто Мавра занималась гаданием и ворожбой, но я обвинял их во лжи. Она ослепила меня… просто овладела моей волей! Я ни о чем ее не спрашивал, ни на что не обращал внимания. Меня не удивляло ее требование приходить только в назначенное время и в определенные дни. Я не задавался целью узнать ее жизнь – я любил ее! Однажды… получилось так: я пришел внезапно, когда Мавра не ждала меня. И тогда… я увидел…
Локшинов замолчал и закрыл глаза.
– Что вы увидели? – спросил сыщик.
– Ее… совершенно обнаженную, только на лице… Господи! – он смахнул выступивший на лбу пот. – Мне показалось, что у нее собачья морда.
Последнюю фразу Локшинов произнес шепотом и оглянулся, как будто их могли подслушивать.
– Вы серьезно?
– Я так хлопнул дверью, что единственная свеча погасла. Или ее задул сквозняк – в окнах были огромные щели. Я выхватил из кармана спички и зажег огонь. Мавра успела накинуть на себя какое-то покрывало, и с ее лица уже исчезла собачья морда. Я увидел валяющуюся на полу… искусно выполненную маску. Думаю, ее сделали, ободрав большую собаку. На столе были разложены ужасные предметы… какой-то окровавленный нож с черной ручкой, синие бусинки… или камешки, похожие на бирюзу, серебряная чаша… и отвратительные засушенные останки маленьких животных: то ли мышей, то ли лягушек. У меня тошнота подступила к горлу, внутри все похолодело. Понимаете… это удивительно: вроде бы все происходило как в тумане, в горячечном бреду, и в то же время каждая мелочь намертво врезалась в память. Стоит мне закрыть глаза, как я сразу же оказываюсь там… в той жуткой комнате, у стола, на котором горит свеча… и вижу Мавру, ослепительно красивую, с очами, пылающими адским огнем. Я протянул к ней руку, но она отпрянула и закричала: «Прочь! Изыди… Ты погубил мою силу! Ты… Убирайся вон и никогда больше не попадайся мне на пути. Через тебя пришло то, что должно было спать во мраке. Нарушился магический круг…» От ее слов меня словно ударило в грудь потоком воздуха, я пошатнулся и попятился, одержимый одной только мыслью – бежать, исчезнуть, зарыться в землю. Да! Именно зарыться в землю. Но… в могилу ведь живым не полезешь. Я не помню, как добрался до сарая, взял веревку… Остальное вы знаете.
- Предыдущая
- 52/74
- Следующая
