Третье рождение Феникса - Солнцева Наталья - Страница 49
- Предыдущая
- 49/76
- Следующая
– Что ж он уехал, зятек ваш ненаглядный? – криво улыбался майор. – Не дождался Маши?
– Разве ее дождешься? А у Руслана работа, он большой ученый, – с гордостью возражала Татьяна Савельевна. – Он в Кострове сидеть не может. Денег мне оставил, звонить обещался. Вдруг Маша объявится?
– И что, звонит?
– Звонил… – отводила она глаза. – Несколько раз.
От Симанских Андрей уходил в дурном настроении. Татьяна Савельевна казалась ему выжившей из ума старухой. Она очень сдала после Машиного отъезда, постоянно болела, забывала все подряд. Руслан Талеев наверняка дал ей свой питерский адрес, телефон, но выудить у нее ничего не удавалось. Может, и вправду склероз на мозги повлиял?
Иногда майор вспоминал свою встречу с Талеевым после той злополучной вечеринки, когда его угораздило сцепиться с мальчишкой Вершининым. Он твердо намеревался отвадить «питерского» от Маши и поджидал его на Речной улице, где Руслан снимал комнату. Шел снег. Тускло светил одинокий фонарь, чудом уцелевший на окраине городка. Деревья стояли белые, притихшие. Талеев возвращался из библиотеки. Заметив Чернышева, он замедлил шаг.
– Сдрейфил, залетный? – усмехнулся одеревеневшими от мороза губами майор. – Иди сюда, не бойся. Я тебя пока убивать не буду.
– Ну, что надо?
– Ты зачем приехал? – сгорая от желания схватить нахала за грудки и как следует встряхнуть, прошипел Чернышев. – Научный труд писать? Так пиши, пока руки целы! А то ведь и оборвать недолго!
Смугловатое лицо Руслана побледнело и стало каким-то мертвенным.
– Убирайся с дороги, – сквозь зубы произнес он. – Прочь!
Майор несколько растерялся, он не ожидал такого резкого отпора от приезжего интеллигента. Тактику пришлось менять на ходу.
– Ты кто такой? – петухом подскочил он к Талееву. – Что ты из себя представляешь? Гнида бумажная! Я Машу… полюбил, когда тебя еще и в помине не было! Мы с ней целовались под черемухой, пока ты свои научные труды кропал. И откуда ты только взялся?
– Не твое дело, – с оскорбительным, холодным спокойствием ответил ученый. – Выбирать будет Мария Варламовна, а не мы с тобой.
Он не попятился в страхе, на начал нервно озираться, надеясь на помощь случайных прохожих. Он был готов к схватке, чем бы она ни закончилась.
Чернышеву вся кровь бросилась в голову.
– Она моя! – зарычал майор. – И я ни с кем не собираюсь ее делить. Тебе что? Приехал из большого города, поматросил и бросил! Знаю я вас, интеллигентов! Такая женщина, как Маша Симанская, тебе не по зубам, приятель. Откажись по-хорошему, а то придется инвалидом век доживать!
– А тебе, значит, по зубам? – презрительно усмехнулся Талеев. – Гусар! Герой костровских вечеринок!
– Да ты… – задохнулся от возмущения майор. – Крыса цивильная! Убью!
– Ты меня не пугай. Гляди, сам в штаны не наложи, летун!
Последнее слово, произнесенное Русланом с открытой издевкой, подействовало на летчика, как красная тряпка на быка. Он сжал кулаки, бросился вперед…
– Ну, молись, червяк! Сейчас от тебя мокрое место останется!
Талеев легко и непринужденно принял боевую стойку. Причем сделал это практически незаметно… без паники и суматошных движений – одни группы мышц напряг, другие расслабил. Если бы не интуитивное чутье бойца, Чернышев бы ничего не успел увидеть. Его кулак пролетел мимо. Новая атака закончилась тем же. Ученый посмеивался, блестя зубами. Чернышев быстро выдохся: бешенство истощило его силы.
– Ну, что, попрыгал? Козел! – расхохотался Талеев. – Еще хочешь? Или с тебя достаточно?
Андрей тяжело дышал, его глаза горели лютой ненавистью. Но бросаться на противника больше не стал: понял, как смехотворно выглядят его неудачные попытки ударить.
– Маша со мной спала, – зло кривил он губы. – Отдала мне свою девственность… Остальным достались объедки после пира!
– Угомонись, драчун! Надеешься вывести меня из себя, вояка? Напрасно… Провинциальную корриду решил устроить? Так я не бык, а ты – не тореадор. Это щенок Вершинин на твои провокации попадается. Петушиные бои – не мой стиль!
Чернышев скрипел зубами, но ничего достойного противопоставить речам «интеллигента» не мог. Отборный мат, который посыпался из его уст, только сильнее развеселил приезжего.
– Думаешь, завидную невесту отхватил? – не сдавался майор. – Да с ней все костровские мужики переспали, которым за полтинник не перевалило! А ты успел попробовать?
Руслан, не мигая, смотрел на Чернышева. На какой-то миг тому показалось, что «питерский» не выдержит, бросится в драку. Но он в очередной раз ошибся. Господин Талеев высокомерно улыбнулся и спокойно прошел мимо него к своему дому.
– Эй! – крикнул майор. – Если не отступишься, живым из Кострова не уедешь! Боец ты, как я погляжу, не хилый, да только на каждый лом есть свой прием! Пуля, она знает, куда летит.
Руслан Талеев даже не оглянулся.
Чернышев потом долго не мог понять, почему же ученый все-таки уехал. Видно, сгоряча не сообразил, какая опасность грозит ему в лице майора… а в свободное время, на досуге поразмыслил, взвесил все «за» и «против», да и дал деру. Оно-то хорошо! Только не совсем. После смерти Вершинина Маша Симанская исчезла из городка, и никто не знал – куда.
Вдоль дороги росли могучие, вековые сосны, заснеженные ели. Деревянные дома тонули в сугробах, с крыш свисали огромные сосульки. Из труб шел дым. Вероятно, так Костров выглядел и пятьдесят, и сто лет назад.
Всеслав Смирнов вышел из автобуса и очутился на тихой безлюдной улочке. Тротуары были нечищены, идти приходилось по узкой, протоптанной в снегу дорожке. Из-за заборов выглядывали старые ветвистые рябины, унизанные гроздьями мерзлых ягод. На ветках сидели снегири.
Дом Вершининых оказался на двух хозяев, двор перегораживал деревянный забор, выкрашенный зеленой краской. На стук в дверь отозвался молодой женский голос.
– Кто там?
– Журналист из Москвы, – соврал Смирнов. – Пишу на криминальные темы. Приехал расследовать нераскрытое убийство Сергея Вершинина. Собираю материал.
На случай, если попадется слишком дотошный гражданин, у сыщика было заготовлено фальшивое удостоверение корреспондента газеты «Страж порядка».
Дверь распахнулась, в проеме стояла молодая женщина с милым курносым личиком. «Ольга!» – догадался Всеслав.
– Входите, – без улыбки пригласила она в дом. – Я Ольга Вершинина, сестра Сережи… двоюродная. Поговорим в кухне, там теплее всего.
Большая кухня была чисто прибрана, тепло натоплена. Окна закрывали ситцевые занавески, на печи грелся пузатый чайник. Пахло горячим хлебом, вареной картошкой.
Ольга села на длинный диванчик с деревянной спинкой, сложила руки на коленях.
– Вы садитесь, – просто сказала она, изучая взглядом мнимого корреспондента. – Неужели из самой Москвы приехали?
– Я статью хочу написать… – неопределенно ответил Смирнов.
– Спрашивайте, – вздохнула Ольга. – Вы ведь за этим пришли? Нас уже многие расспрашивали: и милиция, и следователь, и… – Она заплакала. – Только зря все! Сережу похоронили, Чернышева отпустили… Где же справедливость? Почему убийца гуляет на свободе, как ни в чем не бывало?
– Видимо, улик оказалось недостаточно.
– Какие еще улики нужны? – вяло возмутилась Вершинина. Она устала выражать недовольство действиями правоохранительных органов. – Все началось с той проклятой вечеринки у Зориной! Лучше бы ни я, ни Сережа туда не ходили. Тамара Ивановна всегда что-нибудь придумывает… сомнительное. В тот раз играли в фанты. Морозов некстати пошутил, что наша игра напоминает сатанинский обряд.
– Морозов? – переспросил сыщик. – Кто это?
Ольга смутилась, опустила глаза.
– Один человек… Он за мной ухаживает, вернее… ухаживал. После того… после смерти Сережи все, что напоминает мне… в общем, мы с Морозовым расстались. В тот вечер было много дурных примет. Господин Герц, кажется, разлил красное вино на столе, а Руслан Талеев, Машин жених… болтал что-то об ее александритах… ну, она надела украшения с этими камнями, а они при искусственном освещении – особенно вечером – меняют зеленоватый цвет на красный. Вот Руслан и пошутил… что якобы камни наливаются кровью и предвещают убийство. Мы смеялись. Каждый старался напустить побольше ужаса на гостей. Это не совсем получалось… но последствия оказались ужасными.
- Предыдущая
- 49/76
- Следующая
