Московский лабиринт Минотавра - Солнцева Наталья - Страница 24

• Предыдущая
• 24/79
• Следующая

Ломиться в закрытые двери госпожа Корнеева сочла неуместным и решила подумать, как ей стать обладательницей ключей, не роняя своего достоинства.

Смирнова разбудил ранний звонок Эдика.

– Секундочку, я еще не проснулся, – он зевнул. – Погоди... как ты сказал? Нана тебе позвонила?

– Не Нана! Кто-то другой. Голос был мужской, приглушенный, без всяких интонаций. Он заявил, что смерть Олега – предупреждение мне, чтобы я держал язык за зубами.

– Все-таки это убийство, – пробормотал сыщик. – Я не ошибся.

– К сожалению, ты оказался прав: выходит, авария была подстроена.

– А о чем ты должен молчать?

– Я сам толком не понял, – признался взволнованный Проскуров. – Наверное, они откуда-то пронюхали, что я обратился к тебе. Или просто пугают.

– Кто «они»?

– Если бы я знал! Думаю, люди, похитившие Нану.

– Так ее похитили?

– Куда же она, по-твоему, делась?! – взорвался Эдик. – Что ты дурака валяешь? Неужели сомневаешься?

– Сомневаться и проверять все без исключения факты меня заставляет моя профессия. То, что твою жену похитили, – лишь одно из предположений. Она могла уйти сама, или... ее уже нет в живых. Будь же мужчиной, в конце концов! Я не собираюсь обращаться с тобой, как с чувствительной барышней, которая вот-вот хлопнется в обморок.

– Нана... мертва? – выдохнул Проскуров. – Не-е-ет... не может быть! Зачем ее убивать? Кому она мешала? Никто мне не звонил, не предъявлял никаких требований.

– Вот позвонили же.

– Это совсем не то!

Смирнов решил не спорить.

– Ладно, что тебе еще сказали? – нарочито спокойно спросил он.

– Ну... сказали, чтобы я сидел тихо, не рыпался. Дескать, не только мотоциклы ломаются в неподходящий момент, но и машины тоже, даже такие надежные, как «Ауди». Ты понимаешь? Мне угрожают!

– Понимаю, только не все.

– Нана оставила сумочку... ей удалось забросить ее под диван, чтобы... чтобы я догадался: она не по своей воле покидает квартиру. А теперь мне звонят и требуют прекратить поиски! Ради этого они убили Олега, чтобы показать, насколько серьезны их намерения.

– Не проще ли им было убить тебя? – резонно заметил Всеслав. – Тогда бы ты точно перестал представлять для них опасность.

На том конце связи повисла долгая, напряженная пауза.

– Похоже, я запутался, – угрюмо пробормотал Эдуард. – Выходит, я им нужен? Они хотят получить выкуп, а покойник уже не заплатит.

«Или ты сам убил Нану и Олега, – неожиданно подумал Смирнов. Ева успела посеять семена подозрений в его уме. – И пытаешься водить меня за нос. Выдумываешь телефонные звонки и прочие глупости! Зачем кому-то убивать Хованина, чтобы закрыть рот его брату, когда проще и надежнее убить самого Проскурова? Смерть гарантирует молчание».

– Но ведь тебе не ставят условий, – сказал он вслух. – Не требуют каких-то действий, денег. Если ты нужен, то кому и зачем?

– Это хуже всего! Я не понимаю...

«Я тоже, – продолжал внутренний монолог сыщик. – Если Нана решила уйти сама, то почему не заявила об этом открыто? Почему не позвонила, не оставила записки, наконец? И потом, эта ее выпотрошенная сумочка под диваном. Может, она оставила знак вовсе не супругу, а правоохранительным органам? Мол, не верьте Проскурову? Ищите! Олег мог что-то знать или случайно увидеть, поэтому пришлось его убрать. А телефонный звонок с угрозами Эдик придумал для меня лично. Значит, надо сделать вид, что я верю».

– Будем думать, – сказал он. – Ты не паникуй, но веди себя осторожнее. Проверь машину на всякий случай! Или пользуйся пока услугами такси. И давай не встречаться открыто, береженого бог бережет.

Ева внимательно прислушивалась к разговору.

– Эдуарду угрожают? – спросила она, когда Смирнов положил трубку.

– Пытаются. Предупредили, чтобы он прекратил поиски жены.

– Ты ему веришь?

Сыщик пожал плечами:

– С одной стороны, у меня пока нет оснований подозревать Проскурова во лжи, а с другой – как-то странно все это выглядит. Словно баловство какое-то. И в то же время Олег Хованин погиб не понарошку.

– Приведи свой аргумент! – с вызовом произнесла Ева. – Я же вижу, что он вертится у тебя на языке. Дескать, если Нана исчезла не без ведома Проскурова, то зачем он обратился к тебе? Тем более если он же потом убил брата?

– Есть такое.

– Проскуров поступает так для отвода глаз, – вздохнула она. – Ты обязан ему жизнью и не станешь его подставлять. Он в тебе уверен! Долг платежом красен, а боевое братство священно. Зато перед окружающими прекрасный повод оправдаться – мол, я все сделал для спасения любимой супруги, даже частного детектива нанял.

– Опять ты за свое.

Смирнов встал и отправился в ванную.

– Ну, хорошо! – воскликнула Ева, босиком последовав за ним. – Допустим, ты докопался до истины и твой товарищ кругом виноват! Что ты сделаешь? Донесешь на него?

Сыщик включил горячую воду. Или лучше встать под ледяной душ? Слова Евы впивались в его сердце острыми шипами.

– Не знаю, – мрачно ответил он. – Приготовь, пожалуйста, кофе с коньяком. И покрепче.

Она молча удалилась, загремела на кухне посудой. Запахло кофе, разогретым маслом. Ева поджарила яйца «в мешочке», как любил Смирнов.

Сыщик уселся за стол чернее тучи, поковырял вилкой яичницу, но кусок не лез ему в горло.

– Поеду, поговорю с Уваровой, – сказал он, доливая в чашку с кофе коньяк.

– Удалось дозвониться?

– Да. Она ездила к родителям в Мытищи, развеяться после похорон Олега. Вчера вечером вернулась.

– Слава богу, – улыбнулась Ева. – А я уж подумала...

– Эдик не маньяк какой-нибудь!

Донельзя расстроенный, господин Смирнов встал из-за стола, машинально натянул на себя одежду, хлопнул дверью. Ева допивала вторую чашку кофе. Она сочувствовала Славке, но не собиралась этого показывать. Он справится!

Подозревала ли она Проскурова на самом деле? Отчасти. Уж очень нелепо выглядела эта история с его скоропалительной женитьбой. Если бы не гибель брата, то... Да, сюжет разворачивается, как у плохого драматурга, – не хватает накала, подбросим труп.

– Люся Уварова, – представилась худощавая брюнетка в светлой куртке и полосатом шарфе после того, как Смирнов назвал себя.

– Родственники Олега уполномочили меня выяснить обстоятельства его гибели. Прошел слух, что он покончил с собой. Поговорим на улице? – с вежливой улыбкой спросил он. – Или лучше в кафе?

– Прогуляемся по свежему воздуху, – предложила девушка. – У меня осталось три дня отпуска, так что я никуда не спешу. – Ее глаза наполнились слезами. – Мы будем говорить об Олеге? Господи! Я не хотела идти на его похороны, думала, не смогу. Но ничего, выдержала. А вас там, кажется, не было?

– Не было, – кивнул сыщик.

Он не придерживался мнения, что убийца непременно является проводить жертву в последний путь, и без особой необходимости не посещал печальные церемонии.

– Я ужасно не люблю мотоциклы, – сказала Люся. – Боюсь на них ездить. Олег даже обижался на меня из-за этого. Говорите, он мог совершить самоубийство? Почему?

Смирнов пробормотал нечто неопределенное о проблеме суицида в больших городах.

– Вы любили его? – спросил он.

– Любила? – Девушка подняла на Всеслава покрасневшие глаза. – Не знаю. Он мне нравился, очень. Но любви между нами не было, в том смысле что... В общем, мы были хорошими, близкими друзьями. Олег часто обращался ко мне за помощью: он изучал городские подземелья, а я находила для него архивные данные. Я работаю в архитектурном отделе фирмы «Мос-Эксперт», мы постоянно берем из архивной базы разные справки. У нас есть свои геофизики, связь с Институтом археологии... Ой! – Уварова испуганно прижала пальцы к губам. – Это нарушение с моей стороны, то есть я не должна была добывать сведения для постороннего лица. Если на работе узнают, меня уволят. Хотя... по сравнению со смертью все житейские неурядицы выглядят чепуховыми. Найду другую работу. Вот Олега уже не вернуть!

• Предыдущая
• 24/79
• Следующая