Выбери любимый жанр

Ямато-моногатари - Автор неизвестен - Страница 16


Изменить размер шрифта:

16

98

У того же министра скончалась супруга Сугавара-но кими, матушка Хидари-но отодо, левого министра[253], и, когда кончился траур, император Тэйдзи известил об этом дворец и были разрешены цвета[254]. Тогда министр оделся в яркие одежды светло-красного цвета на ярко-красной подкладке и, явившись во дворец императрицы[255], сказал: «Получил я радостное известие из дворца — вот позволено мне носить этот цвет». И так сложил:

Нугу-во номи
Канаси-то омохиси
Накихито-но
Катами-но иро ва
Мада мо арикэри
Лишь снимать одежды [траура по тебе]
Печально, думал я.
Но и эти цвета —
Тоже память
О той, кого нет[256].

Сложив так, он заплакал. В те времена он был еще в чине тюбэн[257].

99

Назначенный спутником в путешествии императора Тэйдзи, левый министр отправился в Ои. На горе Огура было множество прекрасных кленовых листьев. Безмерно очарованный, он сказал: «Как раз предстоит августейший выезд, и такое любопытное место. Непременно предложу государю приехать сюда». Так он сказал. А потом:

Огура яма
Минэ-но момидзи си
Кокоро араба
Има хитотаби-но
Миюки матанаму
О кленовые листья на пике
Горном Огура!
Когда б у вас было сердце,
То подождали бы вы,
Пока приедет сюда государь![258]

так сложил.

И вот, воротясь, он доложил обо всем, государю его рассказ показался любопытным, и был предпринят августейший выезд в Ои.

100

Когда Суэнава-но сёсё[259] жил в Ои, император Уда изволил сказать: «Вот начнется пышное цветение, непременно приеду смотреть». Но позабыл об этом и не приехал. Тогда сёсё:

Тиринурэба
Куясики моно-во
Оховигава
Киси-но ямабуки
Кэфу сакаринари
Если осыплются цветы,
Как будет жаль!
У реки Ои,
На берегу, дерево ямабуки
Сегодня в полном цвету[260]

так говорилось в его послании, и император, найдя его полным очарования, спешно прибыть соизволил и любовался цветением.

101

Тот же Суэнава-но сёсё очень страдал от болезни и, когда ему однажды стало немного легче, отправился во дворец. Было это в ту пору, когда правитель Оми, Кимутада-но кими, занимал должность камори-но сукэ[261] и одновременно выполнял обязанности куродо. Встретившись с этим камори-но сукэ, Суэнава говорит ему: «Недомогания мои еще не прошли, но что-то стало мне так тяжело и неспокойно на сердце, что я решился прийти сюда. Что дальше будет — не знаю, но вот пока я еще жив. Сейчас я возвращаюсь к себе и приду во дворец лишь послезавтра. Прошу вас доложить об этом императору». Сказав так, Суэнава покинул дворец. Три дня минуло, и вот из его дома приносят письмо:

Куясику дзо
Ноти ни аваму то
Тигирикэру
Кэфу-во кагири-то
Ивамаси моно-во
О, как жаль,
Что «Встретимся потом»
Поклялся я.
«Сегодня видимся последний раз», —
Надобно мне было сказать[262].

Только это и было написано в послании. Без меры перепуганный, Кимутада заплакал и спросил у посыльного: «Как он там?» Гонец, промолвив: «Очень ослаб», тоже залился слезами, только рыдания и были слышны, ни слова больше Кимутада от него не мог узнать. «Я сейчас сам к нему отправлюсь», — сказал Кимутада и послал к себе домой за каретой и, пока ждал, не находил себе места и изнемогал от тревоги. Выйдя к воротам коноэ[263], он стоял там и ожидал карету и, как только долгожданный экипаж был подан, тут же сел и отправился. Приблизившись к дому сёсё, что был на Пятой линии, он увидел, что в доме царит суматоха, а ворота заперты. Сёсё уже скончался[264]. Кимутада попробовал было возвестить о своем приходе, но все было напрасно. Крайне опечаленный, в слезах, он вернулся домой. И вот доложил он государю по порядку, как все это происходило, и государь тоже беспредельно сожалел.

102

Человек по имени Сакаи-но Хитодзанэ[265], бывший наместник Тоса, заболел и очень ослаб, и вот, отправляясь домой, в Тоба[266], он сложил:

Юку хито ва
Соно ками кому-то
Ифу моно-во
Кокоробососина
Кэфу-но вакарэ ва
Человек, собираясь в путь,
Всегда обещает:
«Вернусь!»
Как же горько мне
Сегодняшнее расставание![267]

103

Хэйтю в ту пору жизни, когда он больше всего увлекался любовью, отправился как-то в торговые ряды. В те времена вся знать нарочно ходила туда, чтобы играть в любовь. Было это в тот день, когда приехали туда же и фрейлины ныне покойной государыни. Хэйтю заинтересовался одной из них и безгранично полюбил ее. Затем послал ей письмо. Дамы стали переговариваться: «Здесь, в коляске, много людей. Кому бы это письмо?» Тут кавалер говорит:

Момосики-но
Тамото-но кадзу на
Мисикадомо
Вакитэ омохи-но
Иро дзо кохисики
Придворных дам ста разных рангов
Рукава в большом числе
Видны мне,
Но особо мне любви
Цвет мил[268]

так он сказал, а дело шло о дочери правителя Мусаси. Это она была в ярко-алом одеянии, ею и были поглощены все его мысли. Впоследствии от этой дамы из Мусаси он получил ответ, и обменялись они клятвами. Облик ее был прекрасен, волосы длинные, была она очень юной. Многие, очень многие были полны любви к ней, но она была со всеми горда, и возлюбленного у нее не было. Однако так просил ее Хэйтю в письмах, что они все же встретились. Но наутро он даже письма ей не прислал. И так до самой ночи не дал о себе знать. В унынии она встретила рассвет, ждала весь следующий день, но письмо не пришло. Ждала и эту ночь, а наутро прислужницы ей говорят наперебой: «Вы встретились с тем, что слывет таким ненадежным. Пусть даже сам он не мог прийти, но как дурно, что он и письма не послал». В душе она и сама так думала, да еще люди так говорили, и вот от печали и досады она расплакалась. Ночью, думая: может, все же придет, ждала его, но он опять не явился. На следующий день снова даже письма не прислал. Так без всяких известий от него прошло дней пять-шесть. Дама все только слезами заливалась, в рот ничего не брала. Рассыльные и служанки говорят ей: «Полно! Не кручиньтесь так! Ведь не кончилась на этом жизнь. В свете о случившемся никто не знает, порвалась эта связь, завяжете иную». Ничего не молвив в ответ, она затворилась в своих покоях, даже прислуге не показывалась, обрезала волосы, бывшие такими длинными, и собственной волей в монахини постриглась. Прислуга столпилась, плачет, но все уговоры уже напрасны. Дама говорит: «Так тяжело мне, что умереть готова, но смерть все не приходит. Став монахиней, буду хоть свершать обряды и молиться. Так что не поднимайте шума, не переполошите людей». А дело было вот как: Хэйтю наутро после встречи хотел было послать к ней посыльного, но вдруг зашел за ним начальник управления провинции, пригласил его на прогулку, поднял дремавшего Хэйтю: «До сих пор вы спите?» Так, гуляючи, он завел Хэйтю довольно далеко. Пили вино, шумели и не отпустили Хэйтю. Едва он вернулся, надо было сопровождать в Ои императора Тэйдзи. Там он провел две ночи, служа императору, и сильно охмелел. Наступил рассвет, государь вернулся, и Хэйтю собрался идти к даме, но «путь был прегражден», и тогда с собравшимися придворными отправился он в иное место. Как, должно быть, она волнуется, не понимая, в чем дело, с любовью думал он. Вот уж сегодня — хоть бы скорее стемнело — он отправится к ней и сам расскажет обо всех обстоятельствах, да и письмо пошлет, размышлял он, когда хмель отлетел от него, и собрался идти к ней. Но тут постучали в дверь. «Кто там?» — спросил Хэйтю. «Хотим кое-что сообщить господину младшему управителю[269]», — говорят ему. Посмотрел он в щелку, а там стоит прислужница той дамы. Сердце его забилось. «Иди сюда», — сказал он, взял письмо, посмотрел, а внутри источавшей аромат бумаги оказалась отрезанная прядь ее волос, свернутая кольцом. Полный недоумения, смотрит он, что там написано в письме, и видит:

вернуться

253

Хидари-но отодо (см. 249) — Фудзивара Санэёри.

вернуться

254

Разрешены цвета — для ношения одежд ярко-лилового, алого и других цветов после окончания траура требовалось специальное разрешение императора.

вернуться

255

Ацуко (885—954) — старшая сестра Тадахира, супруга императора Уда, дочь Фудзивара Мотоцунэ.

вернуться

256

Разрешенные цвета тоже напоминают Тадахира об утрате, так как этим разрешением он обязан императору Уда, отцу покойной жены.

вернуться

257

Тюбэн — чин между сёнагоном и советником.

вернуться

258

Автор хочет сказать, что если бы кленовые листья обладали душой, то не осыпались бы до приезда императора. Танка помещена в Сюисю, 17, а также в Окагами, в разделе «Старинные повести» (Фурумоногатари), вторая строка: момидзи-но иро мо.

вернуться

259

Суэнава-но сёсё — см. коммент. 203.

вернуться

260

Танка помещена в Синсюисю, 2, а также в Фумокусё, 6.

вернуться

261

Камори-но сукэ — должность придворного, в чьи прерогативы входило дворцовое строительство, оборудование дворца, уборка помещений.

вернуться

262

Танка помещена в Синкокинсю, 8.

вернуться

263

Коноэ — ворота, находящиеся к востоку от императорской резиденции, вторые по счету с севера.

вернуться

264

Суэнава умер в марте 919 г. (19-й год Энги).

вернуться

265

Сакаи-но Хитодзанэ (?—917). Его танка есть в Кокинсю.

вернуться

266

Название местности в Киото, в районе Фусими.

вернуться

267

Автор танка хочет сказать, что не может быть уверен в своем возвращении домой, ибо болезнь подтачивает его силы. Танка помещена в Кокинрокутёсюи.

вернуться

268

Момосики (момосики-но — макура-котоба) означает «придворные всех рангов» и «множество». Хи в слове омохи («любовь») означает «алый». Танка помещена в Сёкугосэнсю, 11, Кокинрокутё, 5, с некоторыми изменениями, в Хэйтю-моногатари, 38.

вернуться

269

В то время Хэйтю занимал пост младшего управителя правого конюшенного приказа.

16
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело