Меч Тристана - Скаландис Ант - Страница 2
- Предыдущая
- 2/104
- Следующая
– Досточтимые сеньоры двора Артурова, с Рождеством вас Христовым. Я менестрель из Корнуолла, из самого Тинтайоля, и готов в честь праздника петь для вас.
– Музыка твоя хороша, пришелец, – похвалил вождь всех логров Артур. – Изволь. Послушаем тебя.
– Только недолго! – взмолился сэр Жиркотлет. – Уж очень кушать хочется.
Артур покосился на него сердито, но промолчал, а гость меж тем ударил по струнам и сильным, хорошо поставленным голосом исполнил на простом немецком языке арию Тристана из оперы Рихарда Вагнера. Должного впечатления на кельтских рыцарей классическая музыка не произвела, но поскольку название фрагмента было вначале объявлено, неподдельный интерес у многих вызвало само имя – Тристан.
– Скажи, менестрель, – спросил сэр Говен, – о ком ты пел? Уж не о том ли рыцаре, который, согласно пророчеству, прослужит у нас при дворе недолго, но славу обретет невиданную?
– О нем, сэр, – кивнул гость, – о Тристане Лотианском и Корнуолльском.
– Так, может, знаком ты с ним, менестрель? – оживился сэр Хуайль. – Тогда расскажи нам, где он и почему до сих пор не сидит за этим столом?
– Расскажи, менестрель, расскажи, – поддержал одного из старейших рыцарей более молодой, но преуспевающий сэр Гарик Оркнейский.
И даже Жиркотлет согласился подождать еще немного с началом обеда. Только сэр Похерис устало махнул рукой и заметил как бы в сторону, но очень громко:
– Уж лучше бы пожрать сначала. Кто на голодный желудок длинные истории выслушивает? Еще неизвестно, что нам этот жонглер залетный тут приготовил. Помните, как прискакал однажды Зеленый Рыцарь, а сэр Говен при всем честном народе башку его крокодилью и отхватил. У кого после этакой гадости аппетит был хороший, признавайтесь?
Тут уж зашумели все: Бедуин Бородатый и Обломур, Агромен и Серыймур, Р. Эктор Окраинный и Флягис. Только сэр Ланселот Озерный молчал, явно пряча глаза от гостя и, похоже, с трудом сдерживая смех. Мудрый король Артур перехватил этот странный взгляд своего когда-то лучшего рыцаря и обо всем догадался.
– Тихо, господа, тихо, ленники мои! Неужели вы еще не поняли? Перед вами не менестрель из Корнуолла, а сам знаменитый рыцарь – первый в Лотиане и Корнуолле. Добро пожаловать к нашему Круглому Столу, сэр Тристан. Выбирайте любое место, по вкусу. Впрочем, посмотрите внимательно, может, там где-нибудь ваше имя написано.
– Спасибо, мой король, – отвечал Тристан. – Я уже отсюда вижу.
И направился прямиком к Гибельному Сиденью, которое долго никто занимать не хотел, а потом наконец нашелся один – юный сэр Голоход, сын Ланселота Озерного. Да только чуда не произошло по большому счету. Тогда сразу вслед за приплывшим по реке камнем с торчащим из него мечом сэра Балкина, который достался Голоходу по праву, появился в воздухе над Круглым Столом Священный Грааль. На том все удачи и закончились, а Голоход, естественно, очень скоро отошел в мир иной во цвете лет. Гибельное Сиденье ничего, кроме гибели, принести не могло. Поэтому теперь, когда сэр Голоход благополучно вернулся назад из мира иного, не было у него ровно никакого желания снова садиться на проклятое место, вот и пустовало оно.
Тристан же оказался парнем попроще и плюхнулся в кресло не раздумывая. Некоторые аж дыхание затаили, ожидая грома и молнии. Но ничего не случилось, даже свет факелов не попритух, и народ начал потихонечку расслабляться. Зазвенели кубки, отовсюду послышалось громкое чавканье, подозвали дам, собак, слуг, в общем, началось настоящее рождественское пиршество. Ланселот не мудрствуя лукаво пересел поближе к Тристану, благо уже знаком был с ним, а с другой стороны подсел к корнуолльскому рыцарю сам король Артур, мечтавший все-таки услышать из первых уст печальную историю любви, разноречивые сплетни о которой давно ходили по всей Логрии.
И Тристан рассказал.
Крепко задумался король Артур, словно засомневался вдруг, уж не зря ли так поспешно включил он этого чудака тинтайольского в свою легендарную дружину. И так долго молчал стареющий вождь логров, что Тристан первым не выдержал.
– А вот скажите, – поинтересовался он. – Какой именно год от рождения Бога нашего Иисуса Христа отмечаем мы сегодня?
– Что? – встрепенулся Артур. – Какой год? Девятьсот пятидесятый, кажется. Ланселот, ты не помнишь, я правильно говорю?
– Девятьсот пятьдесят четвертый, мой король, – поправил Ланселот как бы извиняющимся тоном, потом отвернулся стыдливо и, достав из кармана носовой платок размером с банное полотенце, громко и жалобно высморкался.
– Я тоже терпеть не могу декабрь, – сочувственно произнес сидевший рядом Персиваль Уэльский и оглушительно чихнул.
– Будь здоров! – гнусаво пожелали ему в один голос вежливые сэры Ивейн и Увейн.
– Однако, господа, – удивился Тристан, – вы правите Логрией уже больше пятисот лет. Это действительно так или я что-то путаю?
– Это действительно так, – шепнул ему на ухо Ланселот и, мотнув головой влево, добавил: – Вот сэр Обломур Болотный не даст соврать. Правда, Обломур? Однако сам Артур может тебе ответить иначе. Он уже многого не помнит, да и настроение у старика какое-то неправильное сегодня. В общем, слушай и дели на восемь, Тристан.
Однако делить на восемь оказалось особо нечего. Артур произнес относительно короткую, но пламенную речь, постепенно захватившую внимание всего Круглого Стола. Собственно, он и говорил, поначалу тихонечко, ворчливо, едва ли не себе под нос, а затем, продолжая обращаться к Тристану, вещал уже на всю залу зычно, громогласно, торжественно.
– Эх, друг мой Тристан, да эта Логрия возникла так давно, что большинство из живущих уж и не помнят, как все было. А было все, доложу я тебе, удивительно нелепо. Власть свою я получил, как говорится, дуриком. Сначала неизвестно какой проходимец сочинил скверную шутку с мечом под наковальней и помпезной золотой надписью на мраморе: «Кто этот меч вытащит, тот и есть по рождению истинный король Логрии». Потом, когда стало ясно, что задачка никому не под силу, поставили к наковальне охрану – десять не самых плохих рыцарей. Вот затем и началась уже полная ерунда: в день Рождества Христова мой старший братец Куй отправился на турнир, а меч оставил дома. Это ж как надо было напиться накануне, чтобы на турнир без меча уехать! Помнишь, Куй Длинный? Что улыбаешься так хитро? Было это, было, с этого-то все и началось. Ну ладно, рыцарь забыл меч. Уже хорошо. Но дальше-то еще веселее было. Он отправил меня домой, как мальчонку за пивом, а я (от большого ума) забыл ключи, которыми входную дверь заперли, хотя прекрасно знал, что маманя тоже на турнире. Ну, просто какая-то вакханалия забывчивости! Однако апофеозом этого разгильдяйства стало возмутительное поведение десяти рыцарей, приставленных охранять таинственный меч под наковальней. Им, видите ли, надоело там скучать, и они слиняли всем гуртом, как дети с занудной проповеди во храме. Воины покинули пост! И никто об этом после не вспомнил. Не до них стало. Я же ведь по дороге из дома меч тот из-под наковальни и вытащил, причем с легкостью необычайной. Видно, эти десять обалдуев со скуки наковальню расшатывали время от времени, ну и расшатали совсем.
Вот так я и стал королем всей Логрии. А ты говоришь…
Вся наша пятисотлетняя история – сплошной абсурд. Как начали, так и продолжаем. Славные подвиги вперемежку с братоубийственными войнами. Поиски Священного Грааля, стремление к высотам духа – и тут же бессмысленное насилие, обжорство, пьянство. Защита родины своей, завоевание земель язычников, куда несли мы свет Веры и Любви нашей, а рядом с этим – измены, предательства, коварные, подлые убийства детей и женщин, и – ничего святого в реальной жизни: сын шел на отца, отец на сына…
Боже! Был ли я справедливым и добрым королем? Да, я старался быть им, Бог не мог не заметить этого, потому и подарил мне и моим рыцарям такую долгую жизнь. Но сумел ли я, Боже, научиться управлять страною так, чтобы она не распадалась на части, чтобы жила в веках, ведомая и дальше наследниками моими, моими учениками? Сумел ли?
- Предыдущая
- 2/104
- Следующая
