Низший пилотаж - Ширянов Баян - Страница 20

• Предыдущая
• 20/64
• Следующая

– Бадью. – Приказал Семарь-Здрахарь. Его тихий голос пронесся по квартире, вызывая суматоху среди тараканов и фараоновых муравьев. Это вообще было первое слово, сказанное в этом помещении за последние несколько месяцев. Поэтому, после недолгих совещаний, энтомоиды выслали разведчика. Посмотреть…

Расталкивая баб, Блим Кололей ринулся к стрем-пакету и извлек из него бадью, прокопченную эмалированную мисочку. Сегодня Блим Кололей был подмогалой. Вторым человеком после варщика. Коленика и Зоя были просто бабами-подставлялками. Полезных функций они не несли и годились лишь на то, чтобы глазеть, да протягивать руку, когда подойдет их очередь ширяться.

Передав мисочку Семарю-Здрахарю, Блим Кололей зашуршал в углу, раскладывая на газетке содержимое стрем-пакета. Семарь-Здрахарь придирчиво осмотрел поданный ему предмет. Пощупал, перевернул. Заметил внутри на донышке какую-то, невидимую посторонним грязь, и раздалось следующее слово:

– Помыть.

Он, не глядя, бросил плошку через плечо, уверенный, что бабы ее поймают и исполнят приказанное. Пока журчала вода в мойке, Семарь-Здрахарь медленно отвинчивал пробочки с Солутанов.

Вновь на арене действия появилась миска. Не проверяя добросовестность работы, Семарь-Здрахарь опорожнил в нее содержимое обоих пузырьков.

– Машину с водой.

Вылив в каждый из порожних пузырьков по кубу, варщик встряхнул их, прикрывая горлышки большими пальцами, и вылил смывки в бадью.

Щелчок зажигалки. Жидкость синими язычками занялась с одного края, секунда, и оранжевое пламя бушует на всей поверхности горящего солутана. Бабы, не отрываясь следившие за манипуляциями Семаря-Здрахаря, невольно отпрянули.

– Чего, страшно?

– А там что надо не сгорит? – Подалась вперед Машина Коленика Ввеновна и попыталась заглянуть через край мисочки.

Но Семарь-Здрахарь уже был поглощен процессом и не отреагировал.

– Все пучком. – Подал голос Блим Кололей. – Что надо – останется, что не надо – сгорит…

Бабы качали головами, поражаясь мудрости и целесообразности годами оттачивавшегося ритуала.

– И вообще, – Блим Кололей оценивающе оглядел баб, – Шли бы вы отсюда. В комнате посидели, что ли?.. А то мешаться будете…

– Но интересно же… – Попыталась возразить Зоя Чумовоззз.

– Ничего интересного, вонь одна. – Не поворачиваясь, изрек Семарь-Здрахарь. После такого спорить было бессмысленно, и женщины удалились. Блим Кололей закрыл за ними кухонную дверь с выбитым стеклом, преграду символическую, но непроходимую.

– Надо будет – позовем. – Выкрикнул в пространство Блим Кололей, но на эту реплику никто не обратил внимания.

Варка винта продолжалась…

Варка винта – настоящий алхимическй ритуал. Он требует особого настроя и сосредоточения. Он обрастает приметами и суевериями, у каждого варщика своими. Многие не признают группового творчества. Винт, говорят они, должен нести отпечаток личности одного, а не многих. А если шмыгаться будут кодлой? – возражают ему, и бессмысленный спор продолжается.

Варка винта – процесс многостадийный. Бедный, ни в чем не повинный алкалоид эфедрин, милый и улыбающийся, подвегают воздействию кислот, щелочей, бензина, толуола, ацетона, Стендаля, немудрено, что после таких передряг бедняга звереет, и становится похож на многохвостого монстра, в каждой из конечностей у него колючка, на которую он насаживает жертвы тяги к наркотическому наслаждению. Они не чувствуют, что на крючке у первитина, пока он сам не даст об этом знать. И тогда…

– Ну, скоро там?

Это Зоя Чумовоззз не выдерживает тягот ожидания и пытается прорваться на кухню. Там Семарь-Здрахарь уже поставил на горящую конфорку соляную баню, водрузил на нее реактор – двадцатикубовый пузырек с черной вязкой массой и наблюдает за ее кипением.

– Еще сорок минут. – Выпроваживает ее Блим Кололей. Зоя Чумовоззз, всей спиной выказывая недовольство, уходит.

– Что? – Машина Коленика Ввеновна ерзает на брошеном на пол рваном матрасе и ждет новостей. Ее глаза отражают огонь, горящий под реактором с полуфабрикатом винта. Ее глаза наполнены предвкушением дегустации готового продукта. Ее глаза не видят ничего, кроме струны, упирающейся в ее вену.

– Пол часа… – Вздыхает Зоя Чумовоззз. – Уже варят.

– Ой, стремаюсь я чего-то… – В – надцатый раз начинает Коленика. – Ты семарь-здрахарьским винтом шмыгалась?

– Шмыгалась…

– И как он?

– Когда как… По настроению. Иногда такой мягкий, просто обволакивает тебя на приходе, и тащишься, тащишься… А иногда такой резкий. Бах! Приход. Бах! Пруха. И торч как паровоз, тупой и вперед несет. Оприходоваться не успеешь – на тусовки тянет. Деятельность просыпается…

– У Блима так же… – Вздыхает Машина Коленика Ввеновна. – Но у него часто сексовуха выходит. Вмажешься – и так трахаться хочется, что мочи нет удержаться…

– Это он специально…

– Какое специально!? У него после втирки хуй из волосьев на домкрате поднимать надо!

– Вот он и хочет, чтоб ты поднимала…

– Да я уж сто раз!..

– А в сто первый – встанет.

– Уж нет, пусть хоть сегодня без дрочки!..

– Ну…

– А вот чего я стремаюсь… – Поеживается Машина Коленика Ввеновна. – Веняков-то у меня почти совсем нет… Куда шмыгаться? Непонятно…

Закатав рукава батника, она принимается рассматривать свои руки. На них цепочки синяков и точек от уколов образуют несколько линий. Кажется, что у этого предплечья появились подкожные ребра жесткости. Так, впрочем, и есть на самом деле. Воткнуть в коленикину вену можно только чрезвычайно острую струну.

– Семарь-Здрахарь с полтыка втрескает…

– Эх… – Недоверчиво зевает Машина Коленика Ввеновна и опускает рукав на место. Она не знает, что в это время за ней следят несколько десятков нечеловеческих глаз.

Это тараканьи шпионы и соглядатаи наблюдают за странным процессом, творящимся в их царстве. Это профессионалы подслушивания, подглядывания и телепатического сканирования мыслей проникают своими усами в мозги пришельцев, выведывая их самые заветные желания и тайны.

Впрочем, тараканы уже поняли, что именно творится здесь – здесь творится винт. По рассказам жителей других домаг, местные энтомоиды знают что это такое и чем это чревато. Поэтому они затаились в щелях и ждут. Ждут конца процесса, чтобы…

– Ишь, любопытная тварь… – Бормочет Семарь-Здрахарь. Это один из тараканьих разведчиков ползет по плите, с помощью вибриссов анализируя степень готовности винта. Из отгона реактора валит дым. Это смесь йодоводорода, фосфорных кислот, эфедрин гидрохлорида и гидроиодида первитина. Молекулы этих соединений издают едва слышимый писк, который слушают тараканьи уши. Сигналы от них идут непосредственно в общественный мозг суперэго тараканов, и в результате анализа выдается итог: скоро.

– Во, меленькие пузырьки пошли. – Радостно шепчет, словно опасаясь сглазить, Семарь-Здрахарь. Блим Кололей наклоняется к реактору, и некоторое время смотрит на кипение винта.

– Ага. – Голос Блима Кололея еще тише. – Смесюга уже прозрачная. Только отработка красного плавает.

Они наклоняются еще ближе к пузырьку. Жар газового пламени горячит их щеки, дым из отгона заставляет слезиться глаза, но вид готового продукта заставляет их надпочечники вырабатывать дополнительные порции адреналина.

– Бодяжим? – Не терпится Блиму Кололею.

– Погоди, – Степенно шикает на него Семарь-Здрахарь. – Еще пять минут…

– А не пережжем?

– Чище будет.

И они замирают в ожидании и предвкушении. Красная маслянистая жидкость не спеша пузырится.

– Пора.

От этой фразы Блим Кололей готов пуститься в пляс, забыв про абсцессы на руках и ногах, забыв про измождение и несколько лет нестоящий хуй, забыв про утомительные походы за терками и по дибливым каличным, забыв про голод, жажду, похоть, трудность дышать, желание пописать и страх обосраться.

Семарь-Здрахарь снимает реактор с огня, выдергивает корковую пробку с отгоном и выдувает из пузырька остатки кислотных газов. В это время Блим Кололей несется в сортир, успев по пути сообщить бабам, чтоб готовили руки. Вместо этого бабы гурьбой вваливаются на кухню и начинают задавать вопросы, показывающие их уровень интеллектуального развития:

• Предыдущая
• 20/64
• Следующая