Разведена и очень опасна - Шилова Юлия Витальевна - Страница 71
- Предыдущая
- 71/93
- Следующая
Глава 17
Когда я открыла глаза, я тут же попыталась понять, где именно я нахожусь, в аду или в раю. Увидев перед собой стены, выкрашенные в голубовато-белый цвет, я сразу поняла, что это больничные стены, а если это больничные стены, то это значит, что я осталась жива. Я попробовала немного пошевелиться, но у меня ничего не получилось. Я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, потому что мое тело какое-то неподвижное. Но я могу слегка повернуть голову, самую малость. Я вижу, что в моей забинтованной руке, в совсем маленьком окошечке между бинтами, стоит капельница, по которой стекает лекарство. Я вижу солнечные зайчики на стене. Значит, на улице светит солнце.
Я делаю попытку припомнить все, что со мною произошло в последнее время, и… вспоминаю себя привязанной к стулу. А затем этот огонь. Такой сильный, яркий… Он пожирал на своем пути все… А затем… Затем я вспомнила, как меня не стало… И вот я уже здесь. Я попыталась приподнять голову, но почувствовала совершенно невыносимую боль.
– Ты как, дочка? Никак пришла в себя? – Надо мной склонилась пожилая женщина.
– Кто вы?
– Называй меня просто Глаша.
Где я? – Я задала вопрос и снова ощутила страшную боль, которая пронзила все мое тело. – Я в преисподней?
– На грешной земле, – улыбнулась бабуля.
– Странно… У меня не было шансов выжить.
– Тебе больно?
– Очень.
– Потерпи. Главное, что осталась жива. Я тебе сейчас уколю обезболивающий.
После того как женщина сделала мне укол, она погладила меня по голове и сказала ласковым, ободряющим голосом:
– Потерпи, моя хорошая. Потерпи. Теперь долгое время будет больно, но нужно терпеть. Главное, что тебе подарена жизнь, а все остальное приложится.
– Но я помню, как меня не стало…
– Ты не умерла. Бог решил, что ты еще не должна умирать, что слишком рано, и он дал тебе силы для того, чтобы выжить. Все наладится. Вот увидишь, все наладится.
Я закрыла глаза и почувствовала, что очень хочу спать.
– Мне кажется, я умираю… – В моем голосе появился испуг.
– Я сделала тебе укол, и сейчас ты должна уснуть.
Я провалилась в глубокий сон и очнулась, когда на улице было уже темно. Рядом с моей кроватью висела лампа дневного освещения, от которой у меня тут же заслезились глаза. Около меня сидела та же женщина, держала на коленях открытую книгу и посапывала во сне. Я по-прежнему чувствовала боль, но на этот раз она была уже более тупая, можно сказать, терпимая.
– Вы спите? – Я и сама не знаю, почему задала именно этот вопрос, хотя прекрасно видела, что женщина спит.
Бабуля тут же вздрогнула и открыла глаза.
– Вы спите? – повторила я свой вопрос и ощутила, что сейчас мне хочется просто с кем-то поговорить, услышать чей-нибудь голос.
– Да нет… Я читала и задремала немного.
– Хорошая книга?
– Хорошая. Про любовь.
– Я тоже люблю читать про любовь. Когда в реальной жизни не хватает любви, ее всегда приятно находить в книгах.
– Верно, доченька. Я люблю за книгой проводить свободное время. За книгой или за спицами.
– Вы вяжете?
– Это мое любимое занятие. Оно всегда успокаивает нервы.
– Я в детстве тоже вязала. А потом бросила.
– Почему?
– Терпения не хватает, чтобы довязать вещь до конца. – Я попыталась изобразить что-то наподобие улыбки, но, как только я попробовала растянуть губы, почувствовала жуткую боль. – Я до конца ни одной вещи не довязала, – превозмогая боль, продолжила я.
– А я, наоборот, спать не лягу, если не довяжу вещь до конца. Зато внуки потом так радуются… Как же они радуются… Большей благодарности мне и не надо. У тебя есть детки?
– Нет.
– Деткам обязательно нужно что-нибудь вязать.
Я своим все подряд вязала. Шапочки, носочки, шарфики.
– Да это когда было… Сейчас все купить можно.
– Тоже верно.
Женщина поправила очки и уставилась в книгу. Видимо, чтение ее так увлекло, что она перестала обращать на меня внимание. Одиночество снова захлестнуло меня.
– Глаша, – тихо позвала я женщину.
– Что, дочка? – Женщина приспустила очки и улыбнулась.
– А сколько времени?
– Почти два часа ночи.
– А сколько я уже здесь лежу?
– Второй месяц.
– Сколько?! – Я чуть было не потеряла сознание.
– Второй месяц.
– А почему так долго?
– Как почему? Ты же вся обгорела…
– Я была в коме?
– Ты то приходила в себя, то опять уходила в забытье. Просто сейчас ты этого не помнишь.
Женщина опять открыла книгу, и я не выдержала и сказала ей:
– Давайте с вами поговорим, а то мне страшно. Женщина тут же отложила свою книгу и посмотрела на меня внимательным взглядом.
– Страшно? Доченька, тут тебе нечего бояться. Поверь мне, тут тебе ничего не угрожает. Тут ты в безопасности.
– Расскажите мне, пожалуйста, как меня спасли? Как мне удалось выжить? Где я сейчас? Какие будут последствия? Мои близкие знают, что я здесь?
– Я думаю, что тебе еще рано что-то знать. Слишком рано. Придет время, и ты все узнаешь.
– О чем вы?
– Тебе нельзя нервничать.
– Но я хочу знать все сейчас. Я в полном порядке. Глаша, умоляю вас, расскажите мне, как все произошло. Как я попала сюда? Мои нервы в порядке, поверьте.
– Тебе кажется.
– Больше всего на свете я боюсь неизвестности. Она действительно пугает меня. Умоляю, расскажите мне все. Чем больше вы будете держать меня в неизвестности, тем хуже я буду себя чувствовать.
Видимо, мои слова убедили бабулю, и она надо мной сжалилась.
– Хорошо. Сюда тебя привез мужчина. Его зовут Николай.
– Николай?! – У меня все поплыло перед глазами, и я с огромным трудом удержалась, чтобы скрыть свое состояние.
– Его зовут Николай, – еще раз повторила женщина и внимательно посмотрела на меня. – Ты должна его знать.
– У него шрам во все лицо? – спросила я на всякий случай.
– У него на лице большой шрам… – На морщинистом лице женщины появилась неподдельная боль. – Теперь у него не только на лице большой шрам. У него очень сильно обгорела кожа.
– Обгорела кожа?
– Это случилось, когда он тебя спасал. Приехал сюда совсем обессиленный, еле живой. Я хотела уговорить его немного отдохнуть и полечиться, но он отказался. Сказал, что у него целая куча дел, хотя еле стоял на ногах.
- Предыдущая
- 71/93
- Следующая
