Разведена и очень опасна - Шилова Юлия Витальевна - Страница 48
- Предыдущая
- 48/93
- Следующая
– Вот и правильно! С бабами так и надо! Баба должна знать свое место! Ничего себе, она пыль плохо вытерла, да она ее должна языком слизать!
А затем отчаянно зазвучала гитара. Дровосек принял серьезное выражение лица и затянул во все горло:
Когда дровосек замолчал, я посмотрела в его сторону с нескрываемым интересом и не без иронии в голосе заметила:
– Никогда бы не подумала, что ты можешь быть лириком. Еще скажи, что ты сам написал.
– Такие песни пишет зона, – тихо сказал он.
– Зона?
– Она самая.
– Вот никогда бы не подумала, что зона писать умеет.
Не обращая на меня внимания, дровосек опять запел, но так, что у меня затрепетала душа и зажгло в груди.
Когда дровосек в очередной раз замолчал, положил гитару рядом с собой и принял на грудь полную рюмку, я подошла к окну, всмотрелась в беспросветную темень и не без интереса спросила:
– А это тоже зона писала?
– А он других песен не знает, – ответил за него самый старый, он был и самый пьяный.
– А мне показалось, что это связано с чем-то личным.
– Конечно, связано, – расплылся в нервной улыбке дровосек. – Это связано с тем, что, когда я пошел по этапу, меня провожали жена-красавица и двое славных ребятишек. А когда я из зоны выбрался, оказалось, что у меня уже нет ни красавицы-жены, ни двоих славных ребятишек. Красавица-жена давным-давно живет с другим, очень влиятельным человеком, который перевез ее в свой терем и балует всем, чего ей только захочется. У меня в одночасье не стало не только красавицы-жены, но и двоих славненьких ребятишек, потому, что двое славненьких ребятишек уже давным-давно живут с другим дядей и называют его папой, а меня даже не хотят знать. Вот такая грустная история.
При этих словах дровосек пытался улыбнуться, но улыбка была похожа на оскал, и мне стало страшно.
– Вес равно, Колюня, дурак ты! – громко крикнул самый старый и самый пьяный из мужиков. – Дурак! Какого хрена ты с колонии сорвался?! Тебе сидеть полтора года оставалось! Баба твоя уже три года с другим живет и даже не помнит о твоем существовании! Ты что вытворил?! Надеялся, что она к тебе вернется? Да она даже забыла, как тебя звать. Она близко тебя к своему особняку не пустила. В ментовскую позвонила, а муж ее новый у дома охрану выставил! Она ж тебе даже с детьми не дала повидаться! Да дети и сами не захотели. Они про тебя забыли, как про страшный сон. Ты какого черта из-за бабы бошку потерял?!
– Я из-за бабы бошку не терял! – ударил кулаком по столу дровосек. – Я хотел в глаза ей посмотреть! Просто заглянуть в ее лживые глаза, и все!
– Хорошо ж ты ей в глаза посмотрел, что она за нож взялась и лицо тебе располосовала! Она ж тебя уродом сделала!
– Она просто перепугалась… Она знала, что мне еще полтора года сидеть, не ожидала меня увидеть. После того как меня посадили, она просто вычеркнула меня из своей жизни.
– Но ведь ты же знал, что она живет с другим?!
Знал, – кивнул головой пьяный дровосек. – Знал, но не думал, что у нее все так серьезно. А что я должен был подумать, если человек безумно меня любил и обещал ждать? Когда меня забирали, она рыдала и целовала мне ноги, а затем просто забыла, как меня зовут. Разве я мог этому поверить?! Разве я мог?! Разве я мог подумать, что самая любимая женщина окажется обыкновенной лживой сукой! Я к этому побегу три года готовился. Каждый день считал… Каждый день…
– Мог бы еще полтора года потерпеть. Сейчас одному Богу известно, как сложится твоя жизнь в бегах с располосованным лицом.
– Знал бы, где упадешь, соломки бы подстелил. – Дровосек прижал гитару к груди и произнес пьяным голосом: – И вообще я ни о чем не жалею. Ни о том, что я с зоны сбежал, ни о том, что она мне лицо располосовала. При любом раскладе я убедился в том, что она сука.
– Вот и не надо ни о чем жалеть, коли так все вышло, – поддержал его гость. – Жизнь продолжается, ты же всегда говорил, что жизнь удалась!
– Конечно, жизнь удалась! – прокричал вконец опьяневший дровосек и застучал по струнам.
Допев до конца свою песню, дровосек отшвырнул гитару и снова налил себе полную рюмку.
– Фуфел! Это все обыкновенный фуфел. Хватит о грустном. Мы встретились здесь для того, чтобы веселиться. Где моя зазноба? Ну что, станцуем? Я отрицательно покачала головой.
– Я не танцую. У меня голова болит.
– У меня тоже много чего болит, тем не менее я приглашаю тебя танцевать.
Увидев, что он направляется ко мне, я внимательно посмотрела на его шрам во все лицо и совершенно спокойно сказала:
- Предыдущая
- 48/93
- Следующая
