Растоптанное счастье, или Любовь, похожая на стон - Шилова Юлия Витальевна - Страница 45
- Предыдущая
- 45/65
- Следующая
Я рассказала ему о том, что люблю танцевать, особенно после того, как выпью бокал вина. Что я люблю танцевать перед зеркалом. Только я, зеркало и музыка. Особенно хорошо у меня получается аргентинское танго. Я могу танцевать его без партнера. Я также рассказала ему о том, что люблю бродить по блошиному рынку, рассматривать различные безделушки и посещать книжные ярмарки. Я призналась ему, что завидую своей подруге Наталье. Тому, что ей в жизни намного легче, чем мне. Она никогда не считалась с тем миром, в котором жила. Для нее не существовало других людей. Она была зачарована сама собой, крутила сама с собой роман и наслаждалась самоупоением.
Ко дню выписки Ильи из больницы мы знали друг о друге буквально все, начиная от самого рождения и заканчивая сегодняшним днем. К выписке мы с Натальей подготовились очень основательно. Купили целую корзину роз, повязали на пальто яркие шарфы и надули множество разноцветных шаров, связав их все одной ниточкой. Наше появление вызвало в больнице настоящий переполох. Люди подходили к окнам, смотрели, как мы стреляем на больничном крыльце шампанским, пускаем в небо шары и кричим: «Здравствуй, жизнь! Давно не виделись. Чертовски рады тебя видеть!»
Даже те, кому предстояло еще продолжительное лечение, подходили к окнам и улыбались, а некоторые, глядя на нас, смахивали слезы, которые навернулись на глаза далеко не от горечи. Они были оттого, что люди вдруг поверили в лучшее, в то, что впереди будет только хорошее.
Ошарашенный нашей помпезной встречей, Илья неуклюже переминался с ноги на ногу, косился на больничные окна и говорил одну и ту же фразу:
– Спасибо, девчонки. Спасибо. Ну, вы, блин, даете! Придумали…
Наталья посмотрела на стоящих у больничных окон людей и что было сил закричала:
– Люди, этот парень был безнадежен! Все врачи в один голос говорили, что он безнадежен! А он выжил! Вы посмотрите на него! Недавно он был прикован к кровати, а теперь он рысак! Он еще бегать так будет, что даже жена не остановит! Так что верьте: все будет хорошо! Я вам обещаю! Все будет хорошо!
Наталья посмотрела вслед улетающим шарам, взяла бутылку шампанского и принялась пить прямо из горлышка. Пациенты, стоящие у окон, по-прежнему улыбались, махали нам в знак приветствия.
– Ты что на всю улицу кричишь? – еще больше смутился и покраснел Илья.
– Так ведь праздник же! – рассмеялась Наталья и протянула мне бутылку шампанского.
Сделав глоток, я взяла Илью за руку и нежно сжала ее в своей.
– Не обращай внимания! – воскликнула я озорным голосом. – Наталья такая. Привыкай к ее выходкам. У нее тормозов нет. Я же тебе говорила, что она не считается с тем миром, в котором живет. И, несмотря ни на что, я ее жутко люблю!
– Любишь, точно? – самодовольно спросила Наталья.
– Еще как! Ты же у меня настоящий уникум, второй такой в природе нет. Я тебя обожаю! Да и как тебя можно не обожать, если ты меня с Ильей сосватала!
– Цени, пока я живая, – важно повела носом Наталья.
– Ценю. Куда уж больше.
– Главное, чтобы твой муж оценил, – как всегда неожиданно выдала на-гора Натка. – С него причитается.
– Я вот что скажу, – тоже сделал глоток шампанского Илья. – Зачем ты на всю больницу кричишь, что я гулять буду? Когда я на Светке женюсь, мне никто больше не будет нужен. Я же не гад. Человек возле моей больничной койки полгода сидел, ночи не досыпал. И вообще, я ее люблю!
– Да ладно тебе сказки рассказывать, – рассмеялась Наташка. – Нет мужиков, которые не гуляют. Все вы только на словах не гуляете, а на деле еще те ходоки. Я таких образцово-показательных мужчин знаешь сколько видела! А что касается любви, то учти: Светка у тебя – одна на всю жизнь. Если ты ее разлюбишь, то будешь иметь дело со мной. А у меня не разбалуешься. Ты ее ценить и беречь должен. Она на тебя знаешь сколько фарша перевела…
– Какого фарша? – не понял Наталью Илья.
– Мясного, – засмеялась Наташка. – Рыбный же ты не любишь. Я как к Светке ни приеду, она вечно с мясорубкой стоит, любимому фарш на паровые котлетки крутит, говорит, что ты их ой как нахваливаешь. Я советовала ей в магазине фарш купить. А что, какая разница? Кто сейчас самостоятельно фарш делает? Нормальные женщины его уже давно перестали крутить. Сейчас черта лысого в магазине можно купить. Изобилие полнейшее. А от мясорубки только мозоли на руках да маникюр портится. Так нет же, Светка крутила, старалась… говорила: домашнее – не магазинное… Только бы ее любимому вкусненько было. Я ей советовала в магазин спуститься, мол, мужик, он и есть мужик, метет все, что на столе стоит, лопает без разбора. Он сам как мясорубка, ты ему только давай, он все перемелет, а при желании полруки оттяпать может. Так нет, Светка уперлась. Так что ты это цени. Человек на тебя столько фарша перевел, заварки, грудок куриных, можно было целую армию голодных солдат накормить. А тебе все одному досталось. На Светку уже на рынке косились. В мясном магазине подумали, что у нее семеро по лавкам. Светке было неудобно признаться в том, что семерых нет, что у нее только один проглот.
– Наталья, ты опять разошлась! – попыталась угомонить я подругу, за которую в очередной раз мне стало стыдно.
– Значит, вашим судьбам по пути? – переключилась Наташка на другую тему.
– По пути, – хором ответили мы и пошли к подъехавшей за Ильей машине.
Но Наталья так и не смогла успокоиться. Как только мы подошли к машине, она обняла нас обоих за плечи и закричала что было сил:
– Горько! Горько!
Мы засмеялись и принялись целоваться.
А затем было несколько незабываемых дней, проведенных в Петербурге перед самой свадьбой. Мы поехали в этот город выбирать свадебные наряды и кольца. Да и просто подышать воздухом Питера и полюбоваться его красотами. И это была поистине незабываемая поездка. Мы растворились в пьянящем аромате белых петербургских ночей, дурачились, словно дети, и упивались собственным счастьем. Илья любил во мне все, каждую родинку и каждый изгиб. Он любил меня всю, и от этого я чувствовала себя еще более желанной.
После свадьбы мы переехали в загородный дом, а после того, как мы стали в нем жить, он стал выглядеть еще красивее. Из него полностью исчез холостяцкий дух. Я занялась переустройством и, предварительно согласовав свои задумки с Ильей, сделала кое-какую перепланировку, для того чтобы сделать наш дом еще теплее и уютнее. Больше всего в доме я полюбила большой бассейн с прозрачной, как стеклышко, водой. Перед сном мы всегда прыгали в бассейн или сидели в джакузи – прямо на улице, среди красивых и ярких цветов. Мы любили плавать обнаженными, пить вино и заниматься любовью, награждая друг друга самыми приятными ласками…
От этих воспоминаний на моих глазах появились счастливые слезы. Подмигнув фотографии, я в который раз подумала о том, что вышла замуж за Илью не по расчету, а по большой и настоящей любви. А еще я вспомнила вчерашние слова Ильи, которые он сказал мне вечером перед сном. Он положил мою голову на свою мощную грудь и заявил, что у него было много женщин, но ни одна не смогла вызвать в нем столько глубоких и нежных чувств, как я.
Тут в дверь комнаты постучали, и я крикнула:
– Войдите!
Дверь распахнулась, и на пороге появилась домработница, которая расплылась в приветливой улыбке и деловито заговорила:
– Светлана, к дому подъехала молодая девушка и сказала, что ей нужно поговорить с вами.
– Кто такая?
– Я ее никогда раньше не видела.
– А как она представилась?
– Она сказала, что она бывшая секретарша Ильи.
– Бывшая секретарша Ильи? – я почему-то вздрогнула, вспомнив ту длинноногую красавицу, от внешнего вида которой просто захватывало дух. После замужества я, как и любая женщина, оберегающая свой брак, настояла на том, чтобы Илья сменил длинноногую, влюбленную в него секретаршу на приятную женщину средних лет, образцовую мать троих детей, пребывающую в прочном и надежном браке.
– Она так представилась, – еще больше растерялась женщина.
- Предыдущая
- 45/65
- Следующая
