Раба любви, или Мне к лицу даже смерть - Шилова Юлия Витальевна - Страница 45

• Предыдущая
• 45/55
• Следующая

Я поднялась, вытерла слезы и посмотрела на Вадима.

– Вадим, он мне что-то хотел сказать, но не успел. Умер. Он хотел меня подставить и посадить в тюрьму. Ты не знаешь, каким образом? Еще он сказал, что меня кто-то может найти и тогда мне конец. Кого он имел в виду?

Вадим пожал плечами и посмотрел на часы.

– Не знаю. У него в последнее время наблюдалось слабоумие. Человек к концу жизни несет всякую галиматью. Скорее всего, у него крыша поехала. Не обращай внимания. СПИД поражает не только организм, но и мозг. Ты сама, когда помирать будешь, это почувствуешь. Ладно, мне пора. Сейчас столько суеты прибавилось с этими похоронами! Ты можешь через недельку на могилу съездить, если будет желание. А сейчас отдыхай, приводи себя в порядок. Через пару дней тебе на работу. Фотографию клиента я тебе завтра принесу.

– У меня деньги закончились.

– Ты что, совсем сдурела?! Где деньги, которые я тебе давал за работу?

– Я маме памятник заказала.

– Ты, подруга, давай экономь. Нечего так транжирить. Эти деньги тебе бы больше пригодились, чем твоей маме. Зачем ей на том свете памятник?

– Ты сказал, что я могу потратить эти деньги по своему усмотрению. Вот я их потратила так, как посчитала нужным.

Вадим достал стодолларовую купюру и протянул мне.

– Держи. С аванса вычту. Это моя сотка. Не забывай, что я плачу за твое лечение. Теперь будешь получать немного меньше, чем раньше. Больно твое лечение дорогое. Придется вычитать из зарплаты. Шмотки у тебя есть, спиртное есть, так что деньги рассчитывай. Мы и так тебя балуем.

Вадим ушел, громко хлопнув дверью. Я умылась, привела себя в порядок и вышла из дому. Мне хотелось сесть за руль и куда-нибудь уехать. Находиться там, где несколько часов назад умер Илья, было очень тяжело. Остановившись на набережной у Киевского вокзала, я поставила машину на сигнализацию и подошла к рыбакам. Из головы не выходили последние слова Ильи. Я старалась прогнать дурные мысли и думать только о хорошем, но хорошего в моей жизни что-то не наблюдалось.

Неожиданно позади раздался громкий сигнал. Вздрогнув, я обернулась и увидела Николая. Вид у него был растерянный.

– Машенька, вот уж не ожидал тебя тут увидеть! Ты же сказала, что уезжаешь в Германию. У тебя заболела бабушка. – Николай заметно волновался. – И потом, что с тобой? Ты так плохо выглядишь…

Я провела рукой по щеке и вспомнила, что совершенно не накрашена. Ни теней, ни румян и даже губы не тронуты помадой. А ведь в последнее время они стали совсем синими.

– Маша, почему ты молчишь? У тебя что-то случилось?

– Бабушка умерла, – тяжело вздохнула я. – Мне больше незачем к ней лететь. Она умерла, так и не дождавшись меня.

– Тебе сообщили об этом, когда ты уже сидела в самолете?

– Да, за пять минут до отлета.

– Маша, ты очень бледная… Впрочем, я прекрасно понимаю твое состояние. Я сам похоронил мать в прошлом году и знаю, как тяжело терять близких людей.

– Особенно когда знаешь, что этот человек никогда тебя не любил, а просто использовал в своих интересах, – подумав об Илье, произнесла я.

– Твоя бабушка тебя не любила?

– Нет. Правда, мне всегда казалось, что она меня любит. Пусть хоть чуть-чуть. Пусть хоть самую малость. Оказалось, что я ошибалась как последняя идиотка. Она никогда меня не любила.

– Прими мои соболезнования, Машенька. Мы должны прощать наших близких, какими бы они ни были. Маша, а ты что тут делаешь?

– Просто приехала посмотреть, как ловят рыбу. Ты поставил свою машину рядом с моей. Вон мой «Опель», видишь?

Николай обернулся и сказал:

– Хорошая машинка, а самое главное – красивая. У красивой женщины должна быть красивая машина. Маша, я понимаю, что в данной ситуации это неуместно, но как ты посмотришь на то, чтобы сегодня со мной пообедать?

Я подумала и решила, что это, пожалуй, лучший способ забыться и хоть немного развеяться.

– Я согласна.

Николай просиял.

– Машенька, тогда мы с тобой поедем в один из моих самых любимых ресторанов. Это «Гвозди» на Большой Никитской.

– Я поеду на своей машине. Встретимся у входа, – тихо сказала я. – У меня нет никакого желания сидеть рядом с твоими телохранителями.

Николай мягко улыбнулся:

– Машенька, как хочешь. В любом случае в ресторане мы будем одни. Охрана останется в машине.

Я кивнула и направилась к своему «Опелю». Подъехав к ресторану, я припарковала машину рядом с «Фордом» Николая. Николай открыл дверцу и помог мне выйти.

– Маша, ты очень красивая. Даже когда не накрашена, как сейчас. Так ты более естественна.

Мы зашли в уютный зал. Николай провел меня за столик на двоих и помог сесть.

– Здесь очень хорошая кухня. Для настоящих гурманов. На мой вкус, самое лучшее блюдо здесь – это «Колдуны».

– «Колдуны»?

– Да, «Колдуны». Это пельмени с грибами, запеченные в сметане.

– Чудное название!

– А еще тут готовят любимое блюдо Екатерины II – запеченную осетрину, фаршированную грибами. Тут огромный выбор старорусских напитков – морс, квас собственного приготовления.

– Я бы хотела выпить что-нибудь покрепче, чем квас.

– Есть и покрепче. Медовуха, клюква, настойки – от анисовой до яблочной. Они очень вкусные, поверь.

Когда стол был накрыт, Николай налил мне полный бокал анисовой настойки и сочувственно произнес:

– Давай помянем твою бабушку.

– Давай.

Я выпила настойку до самого дна, совершенно не почувствовав горечи. Перед глазами возник Илья, только не такой, каким сделала его болезнь, а полный сил и здоровья. Он улыбался и манил меня к себе. Я закусила губу, чтобы не заплакать.

Николай, почувствовав мое настроение, слегка приобнял меня за плечи и вновь наполнил мой бокал.

– Спасибо, – машинально поблагодарила я его и тяжело вздохнула.

Минут через пять выпитая настойка дала о себе знать. Тяжесть, сковывающая мое сердце, постепенно отступила. Я заулыбалась и стала поддерживать ни к чему не обязывающий разговор с Николаем. Когда нам принесли кофе, Николай извинился и вышел в туалетную комнату. Я посмотрела на часы и вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.

За столиком у самого входа сидел мужчина, показавшийся мне смутно знакомым. Я напрягла память и моментально узнала его. Это был Батон. Тот самый Батон, с которым мы расстались в коттеджном городке при более чем странных обстоятельствах. Этот придурок заставлял меня искать какие-то деньги, при этом не уставая повторять, что я – любовница Валета.

Перехватив мой взгляд, Батон махнул мне рукой, затем встал и, заметно хромая, подошел к моему столику.

– Вот так встреча! Не думал, что ты живая, – сказал он, бесцеремонно усаживаясь на место Николая.

– Как видишь. Совсем не хочется умирать молодой и красивой, – усмехнулась я.

– Ты потрясно выглядишь. Я смотрю, из инкубаторской курицы превратилась в довольно респектабельную даму. Откуда такие изменения?

– Устроилась на высокооплачиваемую работу.

– Подскажи, где так хорошо платят. Может, и меня возьмут?

– Там конкурс. Хромых не берут, – улыбаясь, ответила я и, вызывающе посмотрев на Батона, поправила бриллиантовые серьги.

Батон изменился в лице.

– Если бы ты только знала, сука, как я тебя ненавижу!

– У нас обоюдная неприязнь. Я отношусь к тебе ничуть не лучше.

– Скорее всего, ты устроилась шлюхой, хотя для шлюхи у тебя слишком дорогой прикид. Впрочем, твой спутник может и не такое оплатить.

– Ты его знаешь?

– Видел несколько раз по телевизору. Крупная рыбешка. Эдакий финансовый олигарх. Нормального мужичка ты себе отхватила. Сколько он платит за ночь?

– Достаточно, чтобы чувствовать себя уверенной в завтрашнем дне.

Я положила свою руку на руку Батона и, доверительно наклонившись к нему, произнесла:

– Батон, мне кажется, пора нам познакомиться поближе. Как ты посмотришь на то, чтобы провести несколько часов вдвоем?

• Предыдущая
• 45/55
• Следующая