Его нежная дрянь - Шилова Юлия Витальевна - Страница 45

• Предыдущая
• 45/49
• Следующая

Я проклинала тот день, когда познакомилась со Стасом. Если бы тогда в казино я прошла мимо его столика и не посмотрела ему в глаза… Если бы… если бы я тогда встретила Александра, я никогда не знала бы Стаса…

Мне было страшно вспоминать те жуткие ночи, когда Стас, нанюхавшись кокаина, грубо швырял меня на кровать, силой срывал одежду. Он думал, что всю жизнь будет делать со мной все, что захочет. Мой разрыв с ним был неминуем, только я думала, что он пройдет без всяких хлопот и осложнений. Но я ошибалась. То, что произошло, не назовешь хлопотами. Стас просто меня подставил. Жестоко, подло, чудовищно…

Стас взял меня за руку и заговорил неожиданно кротко:

– Знаешь, без тебя мне стало пусто. Моя жизнь без тебя стала пустой!

– А со мной она у тебя полная?

– С тобой она имеет смысл. Это очень важно. Если ты вернешься ко мне, я все прощу и помогу тебе. Мы можем начать еще раз. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Тебе не нужно кого-то играть, врать, что-то придумывать, потому что я знаю о тебе все. Козицкий совсем тебя не знает. Он влюбился в тот образ, который сам придумал. Значит, и любовь его тоже придуманная. Если он узнает правду, он плюнет тебе в лицо, это я тебе гарантирую. Да сними ты это кольцо, ей-богу! Я могу тебе пол-ювелирного магазина купить! Такую женщину, как ты, не любить нельзя.

– Стас, я не могу иметь дело с убийцей, – сухо сказала я. – Ты убийца. Директор фирмы «Радар», затем двое служащих банка. Я всегда играю по честным правилам, а ты… У тебя свои правила. Ты нападаешь из-за спины и убиваешь чужими руками, но твои руки в крови.

Стас побледнел.

– Лера, убийца ты. Ты колола эти ампулы. Ты убила людей. Ты будешь гнить в тюрьме…

– Но ведь ампулы подменил ты?

– Да я их и в руках не держал! Не перекладывай свою вину на чужие плечи.

– Я не знала, что ампулы подменили.

– В это никто не поверит. Страшно подумать, сколько статей на тебя повесят: убийство, мошенничество в крупных размерах, подделка документов, валютные махинации… Я позабочусь о том, чтобы тебе дали пожизненное. И никакой амнистии, не надейся. У меня надежные связи. Я хочу, чтобы ты гнила в тюрьме до конца своей жизни и знала, что где-то там, в полнейшей нищете, на бабушкину пенсию, живет твоя дочь, у которой нет не только отца, но и матери. Она будет нести бремя позора и проклинать свою жизнь. Ну как тебе такие перспективы?! Мы здесь с Михалычем посовещались и решили сдать тебя в милицию. Единственное, пацанов жалко. Ты же Славку с Петром за собой потащишь. Но что делать, такова их участь.

– Гад. Господи, какой же ты гад… – Я закрыла лицо ладонями и заревела навзрыд.

– Слезами горю не поможешь, – жестко сказал Стас. – Теперь ты в моей власти. Я хозяин-барин. Захочу, сдам тебя, а захочу – нет. Захочу казню, а захочу помилую.

– Что я должна сделать? – Для начала… Для начала ты должна меня разрядить.

– Что?!

– Что слышала. Прямо здесь и прямо сейчас.

– Нет!!!

– Как знаешь, – Стас достал мобильник и принялся нажимать на кнопки. – Какой у нас номер милиции?

Но Стасу не пришлось набирать номер милиции. Я наклонилась и, тихонько всхлипывая, стала доставать из его брюк уже набухший и готовый к подвигам член. Стас тяжело задышал и принялся гладить меня по голове.

– Молодец, девочка. Молодец. Скажи, а у меня лучше, чем у Козицкого? Как жаль, что он это не видит! Ничего. Когда-нибудь мы ему обязательно это покажем… Совсем скоро… Молодец, Лерочка, молодец.

Его речь стала бессвязной, слова начали путаться… Затем он издал громкий крик и обхватил мою голову руками…

Стас курил, а я тупо смотрела в окно.

– Лер, ну чего ты надулась? Мне было очень даже хорошо. Я по тебе так скучал! Не изменял, в отличие от некоторых. Ну что ты надулась как мышь на крупу? Я, Лерка, хорошее всегда помню. Будешь по-моему делать, я в мусарню на тебя не заявлю. Не злись, Лерка, мне разрядка тоже нужна. Не одному твоему Козицкому кайфовать.

– Что ж тебя твои бигуди не разряжают?!

– Она в этом деле, в отличие от тебя, не мастерица. Она меня разряжала последний раз лет десять назад. У нее хлеба зимой не выпросишь.

– Хреновая у тебя семейная жизнь. Башка седая, а ты все просишь.

– Вы все только до загса давать умеете, а после регистрации трясетесь так, как будто у вас там из золота. Я тебе тысячу раз говорил, что в браке ничего хорошего нет.

Стас положил руку мне на плечо, но я резко ее скинула и вытерла набежавшие слезы.

– Ладно, Лерка, топай к своему Козицкому.

– Ты хочешь, чтобы я вернулась к нему?

– Конечно. Может, и вправду говорят, что на ловца и зверь бежит. Ну что, сделаем антикварное дело?! Выбирай, что тебе по душе – пойти на пожизненное или сдать нам своего антиквара.

– Что?!

– Ты не думай, я человек слова. Антикварное дело обстряпаем, и пойдешь на покой. Я тебя на пенсию, Лерка, отправлю. Честное слово. Сам буду выплачивать тебе пенсию пожизненно.

– Что ты имеешь в виду?

– Слушай меня внимательно. – В голосе Стаса появились довольно властные нотки, которые требовали полного подчинения. – Сейчас топаешь к Козицкому, разыгрываешь из себя даму сердца, вешаешь ему на уши свою любовную бредятину и увозишь его в загородный дом. Здесь, на Арбате, мы его хату не накроем. Больно много наворотов, сложная сигнализация, спецохрана. Мы за этим Козицким давно охотимся, а тут ты нам его сама подкатила. Ну ты молодец! Ты у меня бесценная. И как ты на него вышла? Словно знала, что мы за ним охотимся. Короче, уезжаете в его загородный дом, и ты делаешь так, чтобы он отпустил двух своих охранников и выключил сигнализацию. Как ты это сделаешь, меня не касается. Вы должны остаться в доме одни. Совершенно одни. Если он не захочет отключить сигнализацию, научись ею пользоваться и сделай это сама. На все про все тебе две недели. Встречаемся через неделю на твоей квартире. В обед. Нарисуешь мне подробную схему дома, опишешь все ценности. Долго у него не торчи, тащи за город и все изучай. Чем быстрее ты приступишь к ознакомлению, тем больше вероятность успеха операции. Не люблю я делиться своей женщиной, но ради такого дела можно. Дам Козицкому тобой попользоваться.

– Ты хоть понимаешь, что говоришь?

– Конечно, и очень даже хорошо. Я слишком долго над этим думал и взвесил все «за» и «против». Я когда узнал, что ты с Козицким связалась, даже не поверил. Я тебе за твое предательство сберегательный банк специально сделал, чтобы ты под мою власть попала. Твою измену я уже пережил. Это дело обстряпаем и, клянусь, это будет твое последнее дело. Пойми, у тебя выбора нет. Если что не так сделаешь, сдам тебя мусарам. Давай без фокусов.

– А что будет с Козицким? Что будет после того, как ночью придут твои люди? Они убьют его? Или они убьют нас обоих? Наверно, обоих. Нет свидетелей – нет подозрений.

– Лерка, да я по поводу тебя никогда на мокрое не пойду, – принялся уверять меня Стас. – Разве я могу с любимой женщиной такое сделать? Никогда. Уж если кого и можно будет хлопнуть, то это Козицкого.

– Стас, я не могу это сделать, – прошептала я, не поднимая глаз. – Все что угодно, но только Козицкого не трогай. Любое другое дело, но Козицкого оставь. Умоляю тебя, оставь. Я сделаю тебе еще десять дел, но только других… Тех, которые не будут касаться его. Я не могу ему сделать плохо. Поверь, не могу.

– А мне никаких дел от тебя больше не надо. Мне надо только это.

– Стас, умоляю, – тусклым голосом простонала я.

– Лера. У тебя дочь. Подумай о ней.

Стас посмотрел на часы.

– Давай иди, он, наверно, тебя уже заждался. Мой телефон знаешь. Если что, звони. Но помни, один неверный шаг, и я сдаю тебя ментам. Сделаю все, чтобы тебе в этой жизни уже никогда не было хорошо. Встречаемся ровно через неделю на твоей квартире. В час дня. До свидания, мадам Козицкая. Хочешь, я тебя провожу?

– Зачем?

• Предыдущая
• 45/49
• Следующая