Преданья старины глубокой - Рудазов Александр - Страница 30

При точном соблюдении всех пропорций не устоит даже мертвый!

– О великий царь, позволь спросить тебя о некоторой малости! – окликнула Кащея Василиса.

Она придала голосу максимум теплоты и мягкости, сделав его музыкальным, «улыбающимся», наполнив каждое слово бархатом и нежностью. Даже бесчувственные дивии невольно вздрогнули – такой жар исходил от Василисы в этот миг.

Кащей молча обернулся. Выражение его глаз ничуть не изменилось – все то же ледяное равнодушие.

– Я слушаю, – спокойно ответил он.

Василиса улыбнулась, хлопнула ресницами и подошла к своему новому мужу. Двигалась она столь грациозно и красиво, что все невольно опустили глаза к ее прекрасным ножкам. Бедра плавно покачивались, ступни оставались на одной линии, создавая впечатление легкой скованности и стесненности.

Лишь Кащей по-прежнему смотрел ей в лицо.

Подойдя вплотную, Василиса еще раз улыбнулась, глядя Кащею в глаза, удержала взгляд немного дольше обычного, но потом все же отвела его чуть в сторону. Она приоткрыла рот, медленно проведя языком по верхней губе, и заговорила. Очень-очень тихо, еле слышным шепотом с придыханием.

Говорила она, собственно, ни о чем. О всяких пустяках. Упрекнула Кащея за такое бесцеремонное похищение из мужнего дома, интонацией, однако, показывая, что на самом деле нисколько не сердится. Задала несколько ни к чему не обязывающих вопросов, получив краткие сухие ответы.

Но самое главное – изо всех сил удерживала внимание Кащея, показывая ему себя так, как опытный купец показывает дорогой товар. Несколько раз медленно и страстно откинула волосы с лица, изредка поглаживала цепочку на шее, серьги, постоянно демонстрировала Кащею ладони и запястья, время от времени чуть наклонялась, чтобы в вырезе можно было разглядеть ложбинку меж грудей…

Но время шло, и Василиса все больше терялась. Пожалуй, проще и в самом деле соблазнить хладный труп – Кащей не проявлял ни малейшего интереса. Что же касается чудесной люби-меня-не-покинь, то даже страхолюдина Тугарин уже начал потягивать ноздрями аромат, взирая на Василису с некоторой симпатией, а у Кащея и нос-то ни разу не дернулся.

Да и способен ли он вообще обонять запахи?..

– А если покороче? – наконец перебил это мелодичное журчание Кащей. – Что ты от меня хочешь, Василиса?

– Я?..

– Да, ты. Теперь ты моя супруга, всякое твое желание будет исполнено, лишь попроси. И для этого вовсе не нужно стелиться половиком – я же знаю, что на деле вызываю у тебя лишь отвращение. Как и у остальных моих жен. И не думай, что меня это огорчает.

Красавица замерла с раскрытым ртом. Почему-то она почувствовала себя оплеванной.

– Я…

– Смирись со своим новым положением и не пытайся его изменить, – равнодушно посоветовал Кащей, разворачиваясь к выходу.

За плечами бессмертного царя взметнулся черный плащ, и скелетоподобная фигура зашагала прочь из сераля. Тугарин Змиуланович двинулся следом – хотя несколько медленнее, пару раз обернувшись в сторону Василисы. На чешуйчатой морде появилось странное выражение. Даже холодная нечеловеческая кровь ящера слегка разгорячилась от чар ратичской княгини… но только не та черная ядовитая слизь, что сочится в венах Кащея Бессмертного.

Василиса проводила старика в короне глазами взбешенной рыси. Из полуоткрытых губ явственно доносилось тихое шипение. Кулаки крепко сжались – ногти, накрашенные розовым лаком, впились в ладони, едва не прокалывая их насквозь.

– Охо-хо, сестрица, да неужто думаешь, ты первая? – тихо окликнула ее сзади Зоя. – Да тут, почитай, каждая, как появляется, так попервоначалу думает, что будет Кащеем вертеть, будто флюгером. Что старый и страшный, так на это тьфу, я и сама, помнится, когда-то одному деду песни пела, что влюблена безумно… Богатей был страшный, ростовщик…

– Замолкни, дура, – прошипела Василиса. – Я не какая-то царьградская куртизанка!

– Ну да. Ты у нас ратичская боярышня, конечно… – обиженно фыркнула Зоя.

– Я – Василиса Премудрая! – сквозь зубы процедила княгиня. – И я всегда добиваюсь того, чего хочу! Запомни! Всегда!

– Нет уж, сестрица, на сей раз не обломится тебе…

– А вот посмотрим! Скажи-ка, Кащей правду сказал? Если мне что понадобится… достаточно попросить?

– Да, конечно. Вон, любой служанке скажи – все доставят… Хоть каменьев самоцветных, хоть фруктов заморских, хоть шелков персидских… Кащей нас в роскоши содержит.

– В роскоши, говоришь… Ну что ж, посмотрим тогда… Добудь-ка мне блюдо подносное, каравайницу, ночву берестяную, сито лубяное, опару, воды теплой, закваски, муки белой, масла коровьего, яиц голубиных, сок ягодный, меда туес, вина красного, гвоздику, имбирь, корку померанцевую, малину сухую, да еще двух белых голубей. Обязательно белых!

Зоя с недоумением выслушала этот перечень, но не сдвинулась с места.

– Ну?! Ступай! – топнула ногой Василиса.

– Девочка моя, я пока еще не твоя чернавка, по поручениям твоим бегать не намерена, – подпустила холодка в голос Зоя. – Это во-первых. А во-вторых – почему бы тебе просто не пойти на нашу поварню, да самой не прихватить, что потребно? Или ноги уже не ходят? Что, притомилась вокруг Кащея задом вертеть?

– А, так тут есть поварня?.. – смутилась Василиса.

– Конечно. Думаешь, нас той же дрянью потчуют, что слуг да воев кащеевых?

Поварня в серале действительно отыскалась. Правда, не очень крупная – кащеевы жены по большей части не отличались аппетитом.

Молодая княгиня сразу развила бурную деятельность. Что-что, а по хозяйству она управляться умела – походи-ка десять лет у бабы-яги в служанках, так не такому научишься! Старая ведьма своим чернавкам присесть не давала – с темна и до темна на ногах, по горло в работе!

Печь была мгновенно истоплена, тесто замешено, все необходимые добавки заняли свои места, и Василиса медленно и осторожно приступила к самой сложной части действа. Здесь приходилось соблюдать величайшую осторожностью – ошибись чуть-чуть, и весь труд насмарку.

– А что это будет?.. – заглядывала ей через плечо Зоя.

– Пряник.

– Просто пряник?

– Да. Просто пряник, – закусила губу Василиса, разрезая голубиную тушку.

Она извлекла два птичьих сердца и замешала их в тесто наравне с прочим. Зоя вздрогнула – ей на щеку брызнула кровь.

В серале Кащея нет окон. Кажется, будто этот роскошный сад находится под открытым небом, но на деле над ним все же нависает каменный свод. Впрочем, совершенно незаметный – Кащей навел здесь очень сложные чары. Когда снаружи наступает утро – и в серале тоже наступает утро. Когда же снаружи наступает ночь… и в серале тоже наступает ночь.

И вот сейчас она как раз наступила. Василиса выглянула в сад, пошевелила губами, что-то подсчитывая, а потом вернулась обратно, последний раз посыпала тесто разными пряностями и смазала слоем меда.

Печь, разогретая за день выпеканием хлеба, все еще распространяла удушливый жар. Василиса приблизилась вплотную и некоторое время стояла неподвижно. Взопрев так, что на лбу выступил пот, она отерла его чистой тряпицей, провела ей же под мышками и выжала на пряник.

Зоя поморщилась – она-то уж начала было облизываться. Пряник выглядел довольно аппетитно… минуту назад. Василиса насмешливо улыбнулась и зашептала на свое печево, поводя глазами и хищно расширяя ноздри: