Вне закона - Биварли (Беверли) Элизабет - Страница 32

• Предыдущая
• 32/36
• Следующая

— Неправда, и ты это прекрасно знаешь, — бросил он, как-то умудрившись понизить голос. Он уже заметил, что разговор вызывает большой интерес у ее сыновей и других детективов в отделе. — Я присоединился к расследованию, когда оно уже продолжалось достаточно долго.

— Но ты знал, что Уолли мой брат. Ты знал, что… — Она запнулась и опустила глаза, вдруг почувствовав, что не может вынести его взгляд. И тоже понизила голос. — Ты знал, что связываешься с сестрой подозреваемого, но ничего не сделал, чтобы предотвратить эту связь. По мне, это попахивает неэтичным поведением, мягко говоря. Хотя я знаю несколько других слов.

Гриффин знал, что не стоит спрашивать, но не удержался:

— Например?

Она снова вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза — Например, низкое, лицемерное, расчетливое, корыстное, бездушное…

— Довольно, довольно. Я получил представление. — Он потер шею и вздохнул. — Слушай, мне нравится не больше, чем тебе, как все вышло. Но факт тот, что твой брат — преступник, навлекший на себя массу неприятностей. Я ничего не мог тут поделать, Сара. Просто мне было поручено заняться им.

Она долго молча смотрела на него, и ясно было, что она напряженно что-то обдумывает.

— Дело не в Уолли, — сказала она наконец. Он вопросительно поднял бровь.

— Нет?

Она покачала головой.

— Нет. Не только в нем. Дело в том, что ты лгал мне. В том, что ты занимался им, когда спал со мной. — Она подняла руку, не давая ему возразить. — Потому что теперь ты никогда не докажешь, что нас связывало что-то большее, чем просто секс. Иначе ты был бы честен со мной. Может быть, не с самого начала, но признался бы. По крайней мере предупредил бы меня о том, что должно произойти.

— Рискуя тем, что ты предупредишь брата, прежде чем мы арестуем его?

— Я бы этого не сделала!

— Не сделала бы?

Сара хотела было отмести Гриффиново сомнение, но затем задумалась над его вопросом. Она шла в полицию, полная ярости, готовая пригвоздить его к стене. Она бесилась из-за ареста брата, но еще больше из-за того, что Гриффин все знал, но ни словом ей не обмолвился. Она бесилась оттого, что он ухаживал за ней, занимаясь делом Уолли. Но теперь она уже не знала, из-за чего бесится больше.

— Почему ты не мог хотя бы подождать? — спросила она. — Почему ты не мог заниматься своими служебными делами, сделать все, что должен, а потом уже прийти ко мне?

— Ну, конечно, — ответил Гриффин с сарказмом. — Как будто ты бы захотела встречаться с человеком, который засадил в каталажку твоего брата.

Она принялась яростно тереть лоб, пытаясь прогнать угнездившуюся между глаз боль. Ей было больно, она запуталась, и была сердита, и понятия не имела, что думать.

— Для тебя это действительно было важно? — спросила она. — Чтобы я встречалась с тобой?

— Да, — мгновенно ответил он. — Это было очень важно. Ты стала для меня важнее всего, что когда-либо случалось в моей жизни.

Она вздохнула, почувствовав вдруг усталость, какой прежде не знала.

— Эх, Гриффин. Ты все поломал.

Он обошел стол, властно взял ее за плечи и держал, пока она не посмотрела ему в глаза. Увиденное заставило ее сердце сжаться. Для него все происшедшее означало такой же крах, как и для нее. Но, в отличие от нее, он не хотел терять надежду.

— Почему же это я все поломал? — спросил он.

— Очевидно, предстоит судебное разбирательство, — сказала она.

— Да.

— Разбирательство, которое поставит тебя и Уолли по разные стороны барьера.

— Да.

— Ты сделаешь все, что сможешь, чтобы посадить его за решетку, а он будет сражаться за свою жизнь. Потому что, как бы ни обернулось, его жизнь никогда уже не будет прежней после того, как все закончится.

— И что же из этого, Сара?

— Неужели ты не понимаешь? — взмолилась она. — Может быть, я не всегда жила душа в душу с братом. Черт, я не помню, чтобы когда-нибудь жила с ним душа в душу. Но, даже если он виноват в том, в чем ты его обвиняешь… — Она подняла руку, будто ища помощи, сжала в кулак, а потом беспомощно уронила. — Он все-таки мой брат, — тихо закончила она. — И всегда будет частью моей жизни.

— А я не буду, — произнес он вслух то, что она оставила недосказанным.

— Не знаю, будешь или нет, — честно сказала Сара.

— Значит, дело все-таки в Уолли.

— Нет, Гриффин, дело в нас.

Он недоумевающе покачал головой.

— Я не смогу видеть тебя некоторое время, — сказала она, стряхнув его руки с плеч и отступая на шаг. — Во всяком случае, пока будет длиться разбирательство. Через это и так трудно будет пройти, даже без разбирательств в моей любовной жизни.

— Сара, не делай этого, — попросил он. — Не отбрасывай того, что у нас было.

— Сейчас это выглядит так, словно у нас ничего и не было, кроме шикарного сексуального приключения, построенного на обмане.

Он помотал головой.

— Нет, у нас была взаимная любовь, такая, о какой большинство людей даже не подозревает.

— Не может быть любви без доверия, Гриффин, — решительно возразила она. — И не может быть доверия там, где был обман.

— Клянусь тебе, Сара, я никогда не собирался…

— Но ты сделал это, — перебила она. — Разве нет?

Гриффин смотрел на Сару, смотрел на двух мальчиков, сидящих тихо, словно испуганные зверьки. Эти трое заставили его размечтаться о том, на что он в своей жизни уже не рассчитывал. Ему показалось, что он сможет наконец обрести семью. Он не знал, что сказать или сделать, чтобы переубедить Сару. Он пытался поставить себя на ее место, пытался сопереживать ей. Но единственное, что ему удалось, — это увидеть ускользающее будущее, будущее, которое оказалось для него важнее всего на свете.

— Что мне делать? — спросил он в отчаянии. — Что мне сказать, чтобы все стало по-прежнему? Но Сара лишь покачала головой.

— Теперь уже никогда не будет по-прежнему. Никогда. — Она сделала еще шаг назад. — А сейчас мне надо идти и попробовать вытащить брата из тюрьмы. Не пытайся увидеться со мной, Гриффин. Мне нужно какое-то время. Много времени.

— Но когда я увижу тебя снова? — Он шагнул за ней и остановился, когда она обернулась.

Сара поднесла руку ко лбу, покрытому горестными морщинами. Не знай Гриффин Сару Грин-лиф, он мог бы поклясться, что сейчас она расплачется.

— Не знаю, — тихо сказала она. — Просто не знаю.

— То, что у нас было, Сара, — начал он, понизив голос почти до шепота, — это не только секс. — Он постарался не обратить внимания, что использовал прошедшее время, говоря о себе и Саре. Но она и на этот раз заметила.

— Ты правильно сказал, Гриффин, то, что у нас было. Теперь у нас нет ничего. И при том, что обещает нам будущее…

Она пожала плечами, отказываясь от борьбы. И с тем снова отвернулась, забрала сыновей и поспешила прочь. Гриффин смотрел, как качаются дверные створки, смотрел долго, пока они не остановились. Вокруг него звонили телефоны, стучали пишущие машинки, попискивали компьютеры и кричали люди. В отделе шла деятельная жизнь. Но никогда еще Гриффин не ощущал себя таким одиноким.

Начавшееся два месяца спустя разбирательство получалось гораздо менее драматичным, чем ожидала Сара, и совершенно не похожим на телесериалы. Занятые в нем юристы оказались вкрадчивыми болтунами, которые, на ее взгляд, занимались исключительно толчением воды в ступе. Они произносили массу официальных формулировок, в которых она так ничего и не поняла, и еще больше непонятных корпоративных заклинаний.

Уолли так и не сказал ей точно, в чем обвиняется и откуда взялись эти обвинения. Вместо этого он сотрясал воздух, жалуясь на то, что честные трудяги садятся в тюрьму, тогда как улицы кишат отчаянными жуликами, которых никто и не думает призвать к порядку. В ответ Сара признавала, что система юстиции находится в жалком состоянии — равно как и ее банковский счет — и Уолли, к сожалению, придется оставаться в тюрьме, пока не вернется из отпуска адвокат и не вызволит его.

• Предыдущая
• 32/36
• Следующая