Зона поражения - Орехов (Мельник) Василий - Страница 8

• Предыдущая
• 8/118
• Следующая

А потом мне показалось, что кто-то с размаху саданул меня кувалдой по черепу, и череп зазвенел, будто колокол, будто экскаваторный ковш, до которого докатилась взрывная волна. Потеряв из-за гранатного разрыва точку опоры, огромный «Бизон» обрушился с глинистого склона и, перевернувшись в воздухе, с высоты трехэтажного дома рухнул на землю, погребая под собой и мой ковш, и не успевшего отпрыгнуть кровососа.

Удар был такой силы, что земля подо мной подпрыгнула. Одновременно с этим косматый бык на внутренней стороне ковша стремительно бросился мне в лицо – многотонная груда железа, обрушившаяся на ковш, глубоко вбила его в мягкую глину. Я с изумлением уставился на днище ковша, замершее в паре сантиметров от моего носа. Будь экскаватор чуть тяжелее, меня просто размазало бы по земле.

Выходит, сегодня Черный Сталкер за меня. Как и последние шесть лет, впрочем.

Я толкнул днище ковша и понял, что на этом мое везение иссякло.

Крышка стального гроба была заблокирована намертво. Она даже не шелохнулась. Вообще-то, ковш должен был попасть аккурат в мертвую зону между торчащей стрелой, которая когда-то оканчивалась ковшом, и кабиной экскаватора, но поди докажи Хозяевам Зоны, что все должно происходить совсем по-другому и тяжелая гусеница, вбившая меня вместе с ковшом в землю, обязана была пройти тремя метрами правее!..

Пока из ковша можно было выбраться, я ощущал только промозглый холод влажной земли, неудобство своей позы и напряжение от близости мутанта. Теперь же все чувства поглотил внезапный острейший приступ клаустрофобии. Я почувствовал, как стальной ковш стремительно сжимается вокруг меня, как его стенки неумолимо сдвигаются внутрь, словно рабочие поверхности гидравлического пресса, выдавливая из меня жизнь. Я судорожно пытался вдохнуть, но сведенное спазмом дыхательное горло только напрасно сокращалось, не в силах пропустить в легкие ни глотка воздуха. Я попытался перевернуться в своей металлической гробнице, но не сумел этого сделать, надежно заклинившись локтями и коленями. Я силился крикнуть, но из горла вырвалось лишь слабое сипенье, похожее на дыхание кровососа.

Когда я был мальчишкой, мы с приятелями как-то играли на стройплощадке. Строители подводили к новостройке теплоцентраль и вырыли посреди двора целые катакомбы. В них-то мы вечером и забрались, довольные по уши. Лазить между накрытых бетонными профилями труб, ощущая над собой полтора метра грунта, – это был экстрим и адреналин. Все было замечательно до тех пор, пока я не сунулся под наполовину вытащенный строителями из земли пустотелый бетонный блок, на котором в тот момент как раз прыгали и топтались три кривляющиеся мартышки – мои приятели. Профиль внезапно потерял точку опоры и осел, нежно прижав меня к земле. А сверху осыпалось несколько кубометров грунта.

Меня не искалечило, но очень надежно заклинило под бетонным блоком, так что я не мог выбраться без посторонней помощи. При помощи приятелей я, впрочем, выбраться тоже не смог. Был вечер субботы, поэтому пока нашли строителей и сумели меня откопать, я провел заживо погребенным несколько часов, не в силах шевельнуться и вдохнуть полной грудью.

Следующий месяц меня лечили от тяжкого нервного истощения. Психологам вроде бы удалось привести меня в относительную норму.

А еще через год мне в руки попал сборник рассказов Эдгара По.

Когда я прочитал рассказ «Заживо погребенные», мне показалось, что я вновь оказался в бетонном склепе на стройплощадке. Вместе с героями рассказа я пережил весь ужас погребения заживо, поскольку год назад уже прошел через подобное на самом деле. Я не мог спать – в темноте мне казалось, что потолок медленно и неумолимо опускается, чтобы придавить меня к кровати. Я начинал задыхаться – мне казалось, что моя грудь снова плотно прижата бетонным блоком. Я панически боялся, что завтра не сумею проснуться, меня похоронят и я очнусь уже в гробу – узком деревянном ящике, в котором почти невозможно повернуться и можно только колотиться всем телом о крепкие стенки, стремительно теряя последние крупицы рассудка и с ужасом ожидая приближение неминуемой кошмарной смерти.

С тех пор я беспощадно уничтожил в себе множество подсознательных фобий и комплексов. Из вежливого книжного мальчика, которого обижала на улице любая собака, я сумел стать матерым хищником-спецназовцем, а потом – ветераном-сталкером. Я переломил собственную натуру через колено и жуткими, мучительными, бесчеловечными тренировками превратил свое тело в неплохую боевую машину. В погоне за адреналином я побывал во многих горячих точках бывшего СССР. Меня расстреливали в упор исламистские моджахеды, я горел в десантном вертолете, с одним рожком патронов я сумел завалить матерого контролера, окружившего себя двумя десятками вооруженных зомби и стадом псевдоплоти. Однако никогда я не испытывал такой паники и такого безумного страха, какие охватывали меня всякий раз, как я оказывался в закупоренном со всех сторон пространстве размерами чуть больше моего тела.

Теперь я бессильно бился в прочном стальном гробу, не в состоянии что-либо предпринять. Просунув руку с ножом между стенкой ковша и собственным боком, я попытался неуклюже ковырять землю под собой, но почти сразу убедился, что такими темпами не выкопать лаз и за месяц; кроме того, мне некуда было бы девать вынутый грунт. Попытка связаться с кем-нибудь, пусть даже и с собственными отмычками, через ПДА тоже закончилась неудачей: толстые стальные стенки надежно экранировали сигнал. Я чувствовал, что теряю контроль над собственным рассудком, и лишь неимоверным усилием воли сумел прекратить приступ паники. Спокойно, бесконечно повторял я себе, спокойно, спокойно, спокойно. Засохни, сволочь. Лежи смирно. В ближайшие несколько часов самое страшное, что тебе грозит, – это застудить почки. Представь, что ты просто прилег отдохнуть в котловане. Или, допустим, тебе нужно переждать выброс, и для этого ты забрался под перевернутый экскаваторный ковш. Как только выброс закончится, ты спокойно выберешься отсюда, а пока расслабься. Выход наверняка есть, безвыходных положений не бывает, как говорил Дима Шухов… Фу ты, черт, к дьяволу Шухова, это я, я говорю, это мой гребаный девиз… Только для того, чтобы найти этот самый выход, необходимо успокоиться и взять себя в руки, потому что паникеры на моей памяти, бывало, тонули в ручье, а рассудительным людям удавалось без всякого специального снаряжения форсировать морской пролив.

• Предыдущая
• 8/118
• Следующая