Высокая магия - Новак Илья - Страница 68

• Предыдущая
• 68/77
• Следующая

– Не отвлекайся, Хорек. Все?

– Все.

– Точно? Подумай.

Он громко зачавкал табаком, поднял вторую ногу и достал еще один стилет. На мостовой рядом с нами уже образовалась горка из оружия.

– Все теперь, точняк. Больше у меня ничего нет.

Я ждал.

– Ну, сказал же – все!

– Ладно. – Я опустил сабли. – Давай-ка, отойди…

Он сделал шаг в сторону и повернулся, но я на него уже не глядел – передо мной лежал Пен Галат. Голова старшины была перемотана, торчащие из-под повязки седые волосы потемнели и слиплись. На лбу темнела корка засохшей крови, губы плотно сжаты, а лицо серое.

– Я так понимаю, подставил ты нас, – произнес Хорек.

Я перевел взгляд на него – он жевал табак, лицо было, как всегда, спокойно – и опять взглянул на Пена.

– Жив?

– Жив-то жив, но…

Глаза Пена моргнули, рот приоткрылся.

– Тайник… – прошептал Галат. – В том поместье… пустой. Фиалы нет.

Я кивнул.

– Но в поместье был лиловый бородавочник, да?

Галат закрыл глаза. Все это время из «Облака» доносились крики и шум, а теперь они начали стихать.

– Как дело было, Хорек? Все рассказывай, подробно.

Он кивнул на Галата:

– Наши старшие скумекали объединиться и скопом на поместье наскочить ночью. Найти тайник, взять фиалу, а после ужо порешать, как с нею быть. Ну, меня-то отрядили к Лапуте с деньгами за «Облако», так что я уже под конец к поместью подгреб. Оказалось, там обретался бородавочник, что сейчас старшой в охране Большого Дома. А лиловый бородавочник, это ж… Его бьешь-бьешь, а что получается? Перья токо тупятся. А еще, когда по шишке попадешь, она лопается и тебе в мордень ядовитым дерьмом прыскает. Пятерым нашим рожи поразъедало так, что где глаза, где рот-нос – и не разобрать. И еще он Граму своим топором башку отсек. А Пиндоса вообще в лепешку стоптал. Ну, наши его, конечно, все же порезали. Бром в лобешник тесаком засадил. Ломанули стену – а тайник-то пустой. Что делать? Ты ж нас туда направил, Джа. Решили вернуться к Лапуте, ведь ты с ней дружен и последнее время в борделе отирался. Пришли, тебя нет… А у Брома, как Грама завалили, чердак-то… – Хорек постучал себя кулаком по лбу, – … уехал. И он вдруг ни с того ни с сего психанул: мол, все это дело с поместьем подстроено хозяином. – Твюдж повел головой в сторону Пена. – Чтоб, значит, остальных порешить, а «Облако» чтоб ему одному досталось. Мы Брома еле успокоили, подступили к Лапуте с вопросами, а тут эльфы налетели. Я-то теперь понял, они тоже тебя искали, но Бром окончательно свихнулся. Решил, что еще и Самурай хочет под себя бордель взять. Мол, Пен, ты и Самурай втроем сговорились…

– Постой! – перебил я. – Лапута что, еще не уехала?

– Не-е… – протянул Хорек. – Там она, затихарилась где-то.

– Утаскивай хозяина отсюда, – посоветовал я, поворачиваясь к «Облаку». – Может, он еще выживет. А про это дело забудь, Хорек, тут уже все кончено.

В борделе царила тишина – все, кто был здесь, или погибли, или сбежали через окна и задние двери. Я шел, ощущая нарастающую внутреннюю дрожь, повторяя про себя: «Остался один… один…»

Большой зал – пустой, разбросанные пуфики, перевернутая софа, осколки посуды. Трупы. Кухня – пустая, битая посуда, сломанные столы, раздавленные объедки на полу. Трупы. Я взбежал на второй этаж, громко позвал Лапуту и, не дождавшись ответа, вернулся вниз. Спрыгивая с последней ступени, вытянул перед собой руку с растопыренными пальцами.

Они мелко дрожали. Все тело было напряжено, и в ушах тонко звенело.

Из-под лестницы донесся стук, тихое поскрипывание. Я бросился туда.

Из неприметной низкой двери кладовой торчал зад Лапуты. Она выпрямилась, закинула на плечо объемистую котомку, повернулась и увидела меня.

– Джанки… – Мамаша шагнула вперед, приглядываясь к моему лицу. – А я тут пряталась… Больше никого нет, все уроды свалили? Ты чего так раскраснелся?

– Второй, мамаша! – сказал я ей. – Второй готов!

Она прищурилась.

– Кто готов?

– Бородавочник Даб, начальник охраны Большого Дома. Воры прирезали его недавно в бывшем поместье Дэви.

– Это один из тех, кто тогда…

– Да, один из троих. Неклон умер, теперь и Даб. Осталось закончить дело. Ты как, мамаша? Где твои девки?

– Всех распустила. Денег дала на дорогу, после того как со мной за «Облако» рассчитались, и приказала убираться из города. Я уже тоже собралась уходить, да тут Пен и Бром со своими громилами ввалились. Хотели узнать, где ты. Бром, он совсем свихнулся. А после еще эльфы с Самураем прискакали, тоже по твою душу. Ну, у них свалка началась, а я здесь, значит…

– Где Большак?

Мамаша вздохнула:

– Его Самурай унес. В самом начале дал по башке, взвалил на плечо и унес, а своих оставил тут воевать.

Я шагнул назад и потер лоб, соображая.

– Наверно, в Большой Дом он его потащил?

– Может, и так. – Лапута поудобнее перехватила котомку. – Что с тобой, Джанки? Ты ж обычно медленный, основательный, а сейчас такой… резкий стал. Нервный.

Я стукнул кулаком по стене, выскочил из-под лестницы и окинул взглядом зал.

– Коротышка твои планы знал? – догадалась Лапута, выходя следом.

– Он мало знал, но о многом догадывался. Я хотел ночью, под утро, но… Все, пора. Надо делать это прямо сейчас, а иначе они из него пытками успеют… У меня все готово, почти все. Лапута, ты уходишь? Куда?

– Погоди, не части. Значит, я сейчас в порт. Там меня поджидает один корабль, с капитаном которого я столковалась еще утром. Я тут, наверно, последняя осталась во всем порту. Народ скарб свой похватал и за город смылся или уплыл, у кого возможность была, от греха подальше. Ты что собираешься делать, Джанки?

Я хлопнул по сумке на поясе.

– Есть чем заняться. Мне в Большой Дом надо.

– Я так и думала. Слушай сюда. В Большом Доме последнее время непонятные дела творятся. Всю прислугу оттуда выгнали, осталась только стража на первом этаже. Никого внутрь не пускают, кроме Самурая, Даба и Неклона, но последние двое уже покойники. Говорят, Протектор чем-то болен. И еще говорят, он с корсарскими Капитанами спелся и плавает к ним на каком-то колдовском корабле, который никто увидеть не может… Да ты меня слушаешь, Джа?

– Слушаю. Это что ж за невидимый корабль такой? Мамаша, а что сейчас в «Неблагом Дворе»? Он работает еще?

– Нет, закрыт с тех пор, как ты из города исчез. Одного владельца, Тремора, убили тогда, двое других не поделили что-то, один решил из-под Галата уйти, а тот, конечно, стал возражать… Короче, закрыт он. Как и Капище, похожая история.

– Так, хорошо… Мамаша, у меня последнее дело к тебе осталось. Мне сейчас нужен кошачий жеребец, эплейский самострел, длинная крепкая веревка с крюком и факел. Это очень важно, Лапута. И они мне очень быстро нужны. Прямо сейчас.

Троллиха наморщила зеленый лоб, раздумывая, вручила мне свою котомку, развернулась и полезла обратно в кладовую.

– Держи, – произнесла Лапута, протягивая свернутую веревку, конец которой был привязан к стреле с длинным древком и четырьмя наконечниками – один прямой, три изогнуты так, что острия их смотрят в обратную сторону. – И вот это… – Она отдала мне факел. – Никаких самострелов здесь нету, Джа, разве что у мертвяков поглядеть…

– Я смотрел – эплейских там нет, только луки и арбалеты… Ладно, сойдет и лук.

Пока я говорил, мы выбрались из-под лестницы, в зал. Я поднял с пола оружие.

– А жеребец?

– С жеребцом тоже сложно, – произнесла Лапута. – Тебе это вправду очень срочно?

– Герен, наверное, как раз забирает свою икру у лепреконов. Или даже уже забрал. Если они сказали ему то, что, как я надеюсь, должны были сказать… совсем мало времени осталось, Лапута.

Двери трактира перекрывала карета, мы выбрались наружу через окно. Было непривычно тихо; все, кто нападал на «Облако», исчезли, в порту почти никого не осталось.

– А! – сказала вдруг Лапута. – Точно, как это я сразу… А ну-ка пошли, Джа.

Там, где я разговаривал с Хорьком, теперь не было ни его, ни Пена Галата – наверное, Твюдж, представитель старой гвардии городских бандитов, хранил верность хозяину и не бросил его, а утащил куда-то в безопасное место. Лапута поволокла меня по улицам, на окраину порта, приговаривая:

• Предыдущая
• 68/77
• Следующая