Битва Деревьев - Новак Илья - Страница 65

• Предыдущая
• 65/85
• Следующая

Вышедший следом мудрый мастер, позади которого топтался Кучек, качал головой.

– Выше ростом и, конечно, сильнее – это понятно. Но все же… Если бы машину перенес голем – я бы не удивился. Но ты? Слишком легко ты смог поднять ее.

Эльхант просунул пальцы в горловину висящего на шее кошеля и коснулся жемчужины. Оставаясь на месте, она двигалась… вернее, что-то перемещалось внутри ее, и это передавалось телу агача, его мышцам и сухожилиям.

– Когда я впервые прикоснулся к Оку, – произнес Септанта, – от него что-то будто влилось в меня. Это напоминало… оно… – агач прикрыл глаза, вздохнул, пытаясь припомнить свои ощущения и облечь их в слова. – Как если бы Око было кувшином, а я – чашкой. И когда я дотронулся – кувшин накренился и наполнил меня своим содержимым. Но внутри его не обычная вода, а кипяток, горячее вино и что-то еще. Ну а ваша жемчужина, гном… Теперь во мне что-то движется, будто комки, колеса, шары – перекатываются под кожей.

Мудрый мастер слушал очень внимательно.

– Так что же будет, когда и если ты прикоснешься к остальным Слезам Мира? Хотел бы я знать…

– Займите свои места, п-пилоты, – велел Патлок.

Эльхант вновь уселся впереди, откинулся на спинку сиденья; голем взгромоздился за ним. Положив ладони на концы подковы, агач полуобернулся к мудрому мастеру:

– Вы не пропустите его. Атланс большой. Надо лететь все время в сторону Предела Воздуха.

– Предел Воздуха… – повторил Истлан.

– Да, на запад. Все время на запад.

Кивнув, мудрый мастер сказал:

– Я хочу отправить его ночью. Вы с големом движетесь сложным путем: от земли, которую именуете Атлансом, к нам, от нас – на север, затем… Я не ведаю, где другие жемчужины и сколько их, но свой дальнейший путь ты должен узнать, когда достигнешь севера. Громобой же полетит по прямой. Надеюсь, он успеет раньше, чем эти пришедшие из земных глубин существа, о которых ты рассказал, уничтожат наших собратьев. Мой дед Бьёрик, мудрейший из мастеров, много думал о том, что стало с экспедицией, и завещал моему отцу, а после и мне найти потомков тех смельчаков. Он никогда не рассказывал подробностей, но, мне кажется, дед чувствовал вину… Я хочу выполнить его волю. Хотя, ты ведь не знаешь – Мидерскими островами управляю не только я. У нас есть Совет мудрых мастеров, в котором я – старший. Громобой обошелся нашему народу очень дорого, и подобное решение я не могу принять в одиночку. Совет же может не согласиться.

Тем временем Патлок отстегивал тонкие цепи, которыми к носу и хвосту летуна были прикреплены железные грузила.

– Северные земли большие? – спросил Эльхант. – Где мне искать жемчужину?

– Ищи правителей, – ответил Истлан. – Слеза Мира – это не что-то незначительное, способное затеряться. Если она там, то находится не у обычного ремесленника, крестьянина или воина, но у кого-то, облеченного властью. Мы… – он замолчал, когда Патлок, вытирая руки о фартук, подступил к ним.

– Как там тебя, дерево… Человек-дерево: теперь нажми эту кнопку! – дергая веком, произнес он торжественно.

Кучек был плохим собеседником, да и Эльхант не отличался общительностью – большую часть пути они молчали. А дорога выдалась долгой.

Хорошо хоть "голосовой контур", который Патлок, по его словам, "перекрыл", не позволял говорить тому, что пряталось внутри летуна. У Септанты сложилось впечатление, что заклинание-неезум недовольно происходящим. Он не мог сказать точно, почему так решил, но в том, как машина иногда покачивалась, в звуках, которые изредка доносились из железного бака, и гудении, что вместе с сине-зеленым пламенем лилось из горизонтальной трубы, явственно звучали нотки недовольства.

Когда они только взлетели, агач обернулся и долго смотрел назад: вдалеке, над большим островом, еще вились лодочки солов, но теперь их было совсем мало. Огненная струя толкала Птицу сначала вперед и вверх, а когда, следуя полученным от Патлока указаниям, Септанта слегка повернул кили, – только вперед. Острова гномов, – их, как стало понятно после взлета, насчитывалось не менее дюжины – превратились в размытые пятна и пропали. Свистел ветер; Эльхант решил, что, если бы не стеклянный колпак, кожа с его лица давно слезла бы, сошла лоскутьями, которые встречный поток унес бы прочь.

Солнце зашло, стало холодно. Пристегнувшись двумя ремнями и укутавшись в слишком маленький для него плащ, Эльхант заснул, а проснулся уже под утро, с ощущением, что спина и седалище стали деревянными.

Они летели и летели, воздух из холодного стал ледяным, небо посерело. Справа, у горизонта, возникла полоска земли. Всю первую половину дня она маячила на востоке, постепенно делаясь все четче, а затем из тумана выступила оконечность полуострова. Летун пронесся неподалеку, Септанта видел, как медленно проворачивается плоская прибрежная равнина с единственной возвышенностью: высоким холмом в форме полумесяца. С вогнутой его стороны агач даже разглядел большой двухэтажный дом, рядом – домишки поменьше и совсем уж крошечные фигурки людей. По другую сторону холма, от которого недалеко было до воды, сушились на палках сети; у берега покачивалось несколько суденышек.

Вскоре полуостров с рыбацким поселением пропал из виду. Небо опустилось ниже. Ни одного облака – а вернее, все оно состояло из сплошной облачной пелены. Свистел воздух, разрезаемый носом летуна и стеклянным колпаком. Дважды Кучек заговаривал с Эльхантом, и один раз агач спросил, почему тот не захотел остаться на островах.

– Обратно был бы машиной, – проскрипел голем после продолжительного молчания. – Хозяева велят. Кучек делает.

– Но и в Атлансе ты делаешь то, что тебе велит воевода или Лана, – возразил Эльхант.

После этого молчание длилось еще дольше, и наконец голем пояснил:

– По воле своей. Кучек делает, что скажут, потому что хочет делать. У прежних хозяев делал, потому что не мог не делать.

Далеко впереди Септанта увидел белое пятно, проступившее на поверхности океана, и тут голем молвил:

– Маячит.

Придерживаясь за седло, агач обернулся: Кучек глядел над его головой. Решив, что он говорит про возникшее в океане пятно, Септанта посмотрел по ходу движения.

– Наверное, это те самые северные земли…

– То внизу, – возразил Кучек. – Выше.

Соленый океанский день был мрачен, серьезен, почти торжествен. Небо и вода стали одинаковыми меховыми полотнищами, туго натянутыми так, что между ними оставалась лишь неширокая полость. Они сдавили свет, сплющили его в брусок холодного матового металла. Машина неслась в сузившемся пространстве – и теперь вверху, над небом, возникло что-то округлое и темное. Пока еще далекое, оно увеличивалось, по мере того как летун приближался к северной земле.

– Гном говорил о… – начал Септанта, и тут позади раздался едва слышный в свисте воздуха треск. Агач вновь обернулся: паутина во лбу голема расцветала всполохами сиреневого мерцания. Разгорелись, высвечивая переплетения нитей, красные прожилки; проступила блеклая, плохо различимая картина: отвесный склон, каменный выступ снизу. Возникло чье-то лицо… через мгновение он узнал воеводу. Даже в паутине было видно, как бледен Монфор. Кожа обвисла, под запавшими глазами темнели мешки, от крыльев носа к углам рта протянулись глубокие складки. Лицо исчезло, будто воевода отступил в сторону, и его место занял Драэлнор.

– Лучшая Песня! – позвал Септанта.

Старец придвинулся, рот открылся – он что-то говорил, но слов было не разобрать.

– Гномы дали нам летуна! – прокричал Эльхант. – Это птица из дерева и кожи, она может двигаться очень быстро. Эй, ты слышишь меня!

Драэлнор продолжал беззвучно говорить, а картинка бледнела, растворяясь в сиренево-желтом мерцании, и вскоре исчезла совсем. Паутина угасла. Эльхант повернулся…. северная земля простиралась впереди, и над ней клубился хаос – там шло сражение.

Этот мир был суров – и красив ледяной холодной красотой. Весь он посверкивал, бело-голубые поля переливались мириадами искр даже под тусклым зимним небом. Волны набегали на пустынный, лишенный растительности берег, а дальше тянулись запорошенные снегом леса. Невысокие горы широкой полосой отделяли прибрежную часть от срединных земель – там, едва различимые на таком расстоянии, виднелись шпили и крыши строений. Ближе к горам их было меньше, но чем дальше – тем они вздымались чаще, превращаясь в город из белых зданий, как решил Эльхант – столицу северян. Над ним высилась цилиндрическая башня. Вспышки огня, чечевицы оранжевых лодок под косыми парусами и что-то еще, какие-то округлые летающие машины, – все это висящим в воздухе пестрым ковром накрывало город. Гораздо выше, едва различимое в пепельном небе, маячило исполинское темное пятно.

• Предыдущая
• 65/85
• Следующая