Битва Деревьев - Новак Илья - Страница 20
- Предыдущая
- 20/85
- Следующая
Септанта поднял меч над головой, но пузырь лопнул, полыхнув нестерпимым жаром и обрызгав шипящими каплями черепные своды. Все вокруг исчезло: холм и Твердокамень, феи, эльфы, кентавры и мракобестии, лес, река, озеро Флэй, долины, горы и пастбища – весь мир деревьев вознесся ввысь, Эльхант провалился в пропасть без дна, и Высокое Древо распростерло над ним свои ветви-миры. Крона Его была сферой небес, и ствол – сферой жизни, а корни, глубоко погрузившиеся в землю Вечной Пустоши, перемешанную с разложившейся плотью Мадреда, отца мира, корни Его были сферой тверди, страной мертвых. Вязкий смрад объял Эльханта, упавшего в царство праха – в узкую, полную черной смолы полость между корнями Древа, в гиблую щель, обиталище душ мертвых. Тьма сомкнулась… и лопнула, когда острый свет, будто измазанные в крови багровые лезвия, разодрал ее в клочья.
Свет этот лился от гудящего факела, а факел был поднят высоко над головой Брана, и сам кентавр, ревя во всю глотку, вылетел на вершину стены, резко остановился на краю, чуть не полетев вниз, встал на дыбы – и ткнул огнем в голову призрака.
Когда живой, горячий и трепещущий свет факела смешался с гнилостным мерцанием, оно вспыхнуло и тут же померкло, истлело, будто грязно-белый снег под прямыми солнечными лучами, растеклось серой пеной – от мракобестии вдоль стены потянулись белесые волокна, удлиняясь, они коснулись склона, покрыв его лопающимися пузырями. Огонь погрузился в голову призрака, и вопль оборвался. Еще миг контуры фигуры трепетали у вершины стены, а затем исчезли – вся та масса мертвого света, из которой состояло существо, осклизлыми липкими волокнами истекла вниз и впиталась в землю.
Эльхант встал. Голова закружилась – он качнулся, сделал неверный шаг к внешнему краю площадки и, возможно, полетел бы вниз, если бы амазонка не схватила его за плечи. Агач привалился к ней, прикрыв глаза, затем отстранился, быстро глянув на Лану. Ненадолго глаза их встретились, и на лицах обоих одновременно возникло странное выражение… Это длилось мгновение или два, а затем оба отвели взгляд.
– Они отступают! – рявкнул Бран, поигрывая факелом, с которого еще стекали, исчезая на глазах, тонкие струйки дымного света.
Эльхант, окончательно пришедший в себя, выпрямился на внутреннем краю площадки. Стало чуть светлее; сверху было видно, что ворота Твердокамня сломаны, заменяющий петлю гибкий ствол вырван – оплетенная виноградом створка повисла наискось, углом вдавившись в деревянную стену. Толпа мракобестий валила на склон холма… впрочем, не слишком большая толпа, состоящая меньше чем из двух дюжин мертвоживых. Остатки эльфов и кентавров наседали на них сзади, но, когда последний зомби оказался за воротами, наружу выходить никто не стал, защитники остались под стеной. Многие поворачивали головы, выискивая взглядами командиров – Брана, Эльханта, Лану или Руана – ожидая приказа.
– Растоптать их всех! – Вождь поскакал вниз, и агач направился за ним, но услышал окрик амазонки и остановился, повернув голову.
– Нет, – сказала Лана. – Пусть бегут.
Кентавр, уже достигший земли, тоже остановился.
– Убить врагов! – прокричал он.
– Они отступают… – начал Эльхант.
– Мы получили приказ, – перебила Лана. – Приказ возвращаться навстречу войску. Мы уже не выполнили его – на ночь остались в Твердокамне. А теперь вы хотите еще и гнаться за мертвоживыми по темному лесу?
– Светает, – сказал Эльхант. Он отвернулся от амазонки, постоял, размышляя, и заспешил вниз. Бран поскакал к воротам, навстречу Руану, который, прихрамывая, медленно шел к ним.
– Стойте! – выкрикнула Лана в ярости. – Они наверняка пошли к своему кладбищу! Мы не должны… – она замолчала, увидев, что агач приостановился и опять повернул голову.
– Ты слишком веришь в своего отца, – бросил он и побежал дальше.
Возле ворот разгоряченные кентавры топтали кости мракобестий, вбивали их в землю. Когда подбежавший Эльхант выкрикнул приказ и Бран проорал что-то утвердительное, большинство четвероногих радостно заржали.
– Надо добить врагов, – повторил агач. – Идем!
Но эльфы молчали. Множество взглядов обратилось за его спину, Септанта обернулся – Лана и Руан шли к воротам, о чем-то переговариваясь.
– Агач, мы не станем преследовать мертвоживых, – произнес горт в серебристой кольчуге. – Они идут к кладбищу… и пусть идут.
Раздалось взволнованное ржание, из толпы вылетел юный жеребчик.
– Бран! – воскликнул он тонким голосом. – Неужели мы не догоним врагов? Мы…
– Что скажешь, остроухий? – спросил вождь.
Эльхант поглядел на амазонку – даже в рассветной полутьме было видно, как покраснело ее лицо. Лана насупилась, из-под сведенных бровей глядя на агача. Позади, между постройками Твердокамня, сновали феи, часть их летела к толпе у ворот. Эльфы и кентавры смотрели на Септанту. Он произнес, обращаясь в основном к Лане, но так, чтобы слышали все:
– Ведь вы ничего не знаете про мертвоживых. Откуда отряды появляются в лесу? Где их лагеря? Кто повелитель? Главное – для чего они везли с собой трупы? Надо разузнать как можно больше.
– Не иди! – из-за спин Руана и амазонки вылетела Поэми. – Эльхант, послушай, ведь мы не ведаем, что ждет на кладбище…
– Едем. – Септанта вложил меч в ножны, шагнул к юному жеребцу и схватился за его гриву.
Радостно заржав, жеребец опустил передние копыта на череп мертвоживого и раздробил его, вдавив осколки костей в мягкую землю.
– Пандос! – выкрикнул он, повернув голову и кося налитым кровью, пьяным от бешеной скачки глазом на Эльханта, одной рукой обхватившего его за торс, а другой сжимающего меч. – Меня зовут Пандос, эльф!
– Не останавливайся, – велел Септанта.
Они успели нагнать и уничтожить большую часть отряда мракобестий. Те почти не отбивались, лишь спешили по еще темному лесу с равнодушным упорством, приближаясь к чему-то, что ждало их впереди… Эльхант ощущал силу, которая приобрела вид белесых волокон, вроде полупрозрачных тонких червей. Они веером протянулись от того места, куда стремились мертвоживые, и конец каждого червя был приторочен к черепу ходячего скелета или голове зомби. Волокна сжимались, тянули мракобестий вперед: тот, кто отправил их к Твердокамню, теперь спешил вернуть своих слуг.
Эльхант понимал, что кентавры ничего этого не чувствуют. Ну а сам агач, когда Пандос нагнал и растоптал мракобестию, даже не ощутил – увидел, как червь, протянувшийся от зомби, концом погруженный в его черепную кость, лопнул и пропал за деревьями, устремившись туда, где находился неведомый командир отряда, напавшего на крепость.
Другие кентавры скакали вокруг, и впереди всех несся Бран. То и дело среди деревьев раздавался хруст костей, ржание, яростные восклицания четвероногих: догнав очередного беглеца, они топтали его копытами или рубили мечами. Было еще темно, хотя над кронами небо из черного стало темно-серым. Когда агач смотрел широко раскрытыми глазами, то не видел ничего, кроме стволов, четвероногих силуэтов и фигур мракобестий. Но стоило смежить веки – не зажмуриться, а просто прикрыть глаза, оставляя для взгляда лишь узкую щелку, – как в лесной мгле проступали волокна, протянувшиеся от голов и черепов к одному месту впереди.
Раздался плеск. Яростно ржущий Бран исчез за широким стволом, и тут же мертвоживые начали останавливаться, поворачиваться, впервые с начала погони вступая в бой с преследователями. Септанта разглядел, как провисли белые черви – место, откуда они тянулись, было уже близко, за деревьями.
– Там вода! – выдохнул Пандос. – Речка разлилась по весне…
– Остановись. – Только агач успел сказать это, как юный кентавр вылетел на лесное кладбище.
Надгробия – конусы, сложенные из ничем не скрепленных камней – стояли на большой поляне, между редкими деревьями. Сейчас все это было залито водой. Поднимая брызги, кентавры один за другим вылетали на кладбище. Один упал, когда ржавый меч зомби подрубил его ноги, но тут же трое других налетели на мракобестию. Отступающие уже столпились на середине поляны, перед низкой оградой из кольев, оплетенных ветвями, за которой стояла глиняная постройка с треугольным входом.
- Предыдущая
- 20/85
- Следующая
